..
Он вздохнул:
Ладно, пойдем, разберемся с ними.
Они вошли на маленькую терраску и их встретили громкими восторженными криками. Компания оказалась много больше, чем они ожидали: сидели ещё два соседа, оба Сашки, симпатичные молодые выпивохи.
Наташа улыбалась. Присела за стол, новые парни её нахально разглядывали, и видно было, что с удовольствием, а она думала об одном: ну вот, скоро вечер. Целый день они просидели на террасе. Соседи ухаживали за ней, подносили к сигарете огонек, устроили танцы, и все наперебой приглашали Наташу.
Алек сидел мрачный.
Под вечер перешли на большую террасу и там начался просто кар - навал! Соседи понадевали женские платья из старого гардероба
Алисы. Все покатывались от хохота. Но Алек в середине карнавала ушел куда-то. Никто и не заметил: мало ли, в туалет, в ванную, может, заплохело... И продолжали бал. Но Наташа поняла, что Алек ушел неспроста. Что он наверняка наверху. И ждет, придет ли она?
Идти ей не хотелось. Соседи-парни были веселые, остроумные и со ревновались, чтобы рассмешить её и что-нибудь необыкновенное придумать. Маленький Саша вдруг закричал, что надо немедленно идти на реку и кататься на лодке! Все восприняли это замечатель - но и только тут сообразили, что Алека давно нет.
Да он спать пошел, - догадался Олег. Все были очень довольны: муж ушел, хорошенькая жена хоть на время осталась одна! О том, что тут свадьба, они забыли, хотя и пришли с претензией, мол, не сообщили, и с цветами, прекрасными осенними цветами, сорванными наверняка со своих дачных клумб. Наташе было хорошо! Но она ду-мала о том, что обязана, просто обязана идти наверх. Тем более она видела, что Алек пил, но немного. Конечно, он не спит! Иди, иди, толкала она себя буквально в спину.
И она сказала:
Мальчики и девочки, я пойду посмотрю, что делает мои муж! Без него я никуда.
И потом, довольно строго, как истая замужняя дама, приказала всем расходиться. - Пока, мальчики! Тут и мальчики взяли в ра - зум, что они пришли на свадьбу, и это молодожены, совсем ново - рожденные молодожены, и они им мешают. Сашки сделали вид, что страшно смущены и удалились беспрекословно.
Наташа отдала ключи от другого дома Олегу и, поднимаясь по лестнице, думала о том, что мужчины, в общем, есть и милые.
Но, когда они не имеют к тебе никакого отношения. Как было с
Алеком там.
Алек не спал. Он сидел на постели и курил. Взгляд у него был совершенно трезвый и сам он выглядел подавленным. Она подошла к нему и хотела сесть рядом, но Алек указал ей на кресло, которое стояло поодаль.
Я хочу поговорить с тобой, - сказал он, не глядя на нее, стря-хивая пепел с сигареты в пепельницу, - только ты меня выслушай, не перебивай, ладно? - Он посмотрел на неё как-то отчужденно и хо-лодно. Она кивнула: хорошо, я буду молчать. Он продолжил: - На-верное, мы зря затеяли всю эту кутерьму. Ну, свадьбу-женитьбу, (он старался говорить чуть с иронией, чтобы не было заметно, как ему стало внезапно сегодня вечером больно и неприятно от того, что он понял и увидел). Ты меня не любишь. Европа? На это ты клюнула? (А она вдруг почувствовала, что уже связана с этим че-ловеком, даже больше, - привязана к нему, за эти дни привяза-лась, - как странно?! И что она не уйдет, хоть гони он её в шею. Не уйдет уже не только из-за дач-Европ, а потому, что и дача, и все, и он, - сплелись в жизнь, которой она хотела жить!) - И ты даже не влюблена. И не потому, что ты не нашла ни одного ласко-вого слова для меня, и не потому даже, что не хотела спать со мной. Я это понимаю... Просто я для тебя не существую, как чело-век, уже не говоря о мужчине... Ты даже стараешься не смотреть на меня и радуешься, когда гости, люди вокруг. Что, я не вижу, что тебе спиртное никак? Но ты пьешь, чтобы напиться и не видеть меня. Зачем, Наташа? Зачем ты согласилась выйти замуж? Ошиблась? Показалось тогда, во дворике, что сможешь полюбить меня, а те-перь понимаешь, что нет? Но я же не изверг. Мало ли что быва-ет... Лучше сразу разбежаться и не морочить голову. Ничего страшного! Я все возьму на себя...
Зачем это тебе? Если я настолько неприятен? Из-за Европы? Я уверен, что нет, ты не такая. Мне так кажется... но тогда поче - му? Объясни мне, я тебя очень прошу.
Он замолчал, и Наташа совсем было намеревалась сказать и расс - казать обо всем, но жгучее чувство жалости к нему, отчаяния, не - ожиданно появившейся близости, общности с этим в принципе малоз - накомым человеком, возникли и росли. И она, ничего не говоря, зарыдала и кинулась ему на грудь, пряча лицо в обшлагах его хала - та, пахнущего табаком, духами, им!
Она рыдала, а он говорил:
Ну успокойся, успокойся, Наташенька, прости, прости меня, - и в его голосе почудилось ей что-то, она взглянула на него и уви-дела, что слезы катятся у него из глаз (до чего же она довела его! И себя)
Она зашептала, сглатывая слезы, утирая нос:
Алек, дорогой, это ты прости меня! Я... я люблю тебя! - почти крикнула она, истинно веря в этот момент что полюбила его сей-час, а может быть, и раньше. Так они вдвоем, справляясь со своими слезами, сидели на постели, обняв друг друга, и Наташа-думала, что это, наверное, самый близкий теперь ей человек, по-тому что мама и папа далеко. И она переполнилась чувством благо-дарности и ещё раз шепнула ему в ухо:
Я люблю тебя... Ты же знал, какой у меня характер?
Но тогда что я сделал не так? - спросил он.
Ничего, я просто, как говорили у вас в посольстве, дикая.
Иногда я сама себя не понимаю...
Он успокоился, это чувствовалось, закурил, как будто забыв обо всем. А Наташа в этот момент решила, что она будет жить нор - мальной жизнью, оставив все позади. Так она решила и стала разде - ваться.
Сняв с себя все, легла на постели поверх одеяла, на спину, сложив руки внизу живота, как бы прикрываясь. Он смотрел несколько секунд, потом скинул с себя халат и лег рядом. Но не прикасаясь к ней, почти не дыша.Она взяла его руку и положила себе на живот, он вздрогнул и прижался к ней. Она повернула лицо к нему и закрыла глаза. Тогда он нежно и мягко стал гладить её, осторожно:: приговаривая: - Наташенька, милая моя, любимая девочка. Я не знал, что так буду любить тебя!.. Не догадывался даже... Не бойся, я не сделаю тебе больно... (он боится сделать ей больно! Он думает, что это её пугает! ).Она была благодарна ему за это по-человечески, но как женщина, такая, как она, - хотела, чтобы скорее все кончилось.
Потом он спросил ее:
Ты - все? - И она, не открывая глаз, кивнула. Он был счастлив, она увидела по его лицу, когда открыла на момент глаза. А какое у неё сейчас лицо? Наверное, обычное, а глаза светлые и без еди-ной искры. Не то, что у него! Но она теперь знает и будет хит-рить, притворяться. А вообще, он делал все настолько деликатно, что она не ощущала ни ужаса, ни отвращения, - только не было же-лания... Всего лишь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Он вздохнул:
Ладно, пойдем, разберемся с ними.
Они вошли на маленькую терраску и их встретили громкими восторженными криками. Компания оказалась много больше, чем они ожидали: сидели ещё два соседа, оба Сашки, симпатичные молодые выпивохи.
Наташа улыбалась. Присела за стол, новые парни её нахально разглядывали, и видно было, что с удовольствием, а она думала об одном: ну вот, скоро вечер. Целый день они просидели на террасе. Соседи ухаживали за ней, подносили к сигарете огонек, устроили танцы, и все наперебой приглашали Наташу.
Алек сидел мрачный.
Под вечер перешли на большую террасу и там начался просто кар - навал! Соседи понадевали женские платья из старого гардероба
Алисы. Все покатывались от хохота. Но Алек в середине карнавала ушел куда-то. Никто и не заметил: мало ли, в туалет, в ванную, может, заплохело... И продолжали бал. Но Наташа поняла, что Алек ушел неспроста. Что он наверняка наверху. И ждет, придет ли она?
Идти ей не хотелось. Соседи-парни были веселые, остроумные и со ревновались, чтобы рассмешить её и что-нибудь необыкновенное придумать. Маленький Саша вдруг закричал, что надо немедленно идти на реку и кататься на лодке! Все восприняли это замечатель - но и только тут сообразили, что Алека давно нет.
Да он спать пошел, - догадался Олег. Все были очень довольны: муж ушел, хорошенькая жена хоть на время осталась одна! О том, что тут свадьба, они забыли, хотя и пришли с претензией, мол, не сообщили, и с цветами, прекрасными осенними цветами, сорванными наверняка со своих дачных клумб. Наташе было хорошо! Но она ду-мала о том, что обязана, просто обязана идти наверх. Тем более она видела, что Алек пил, но немного. Конечно, он не спит! Иди, иди, толкала она себя буквально в спину.
И она сказала:
Мальчики и девочки, я пойду посмотрю, что делает мои муж! Без него я никуда.
И потом, довольно строго, как истая замужняя дама, приказала всем расходиться. - Пока, мальчики! Тут и мальчики взяли в ра - зум, что они пришли на свадьбу, и это молодожены, совсем ново - рожденные молодожены, и они им мешают. Сашки сделали вид, что страшно смущены и удалились беспрекословно.
Наташа отдала ключи от другого дома Олегу и, поднимаясь по лестнице, думала о том, что мужчины, в общем, есть и милые.
Но, когда они не имеют к тебе никакого отношения. Как было с
Алеком там.
Алек не спал. Он сидел на постели и курил. Взгляд у него был совершенно трезвый и сам он выглядел подавленным. Она подошла к нему и хотела сесть рядом, но Алек указал ей на кресло, которое стояло поодаль.
Я хочу поговорить с тобой, - сказал он, не глядя на нее, стря-хивая пепел с сигареты в пепельницу, - только ты меня выслушай, не перебивай, ладно? - Он посмотрел на неё как-то отчужденно и хо-лодно. Она кивнула: хорошо, я буду молчать. Он продолжил: - На-верное, мы зря затеяли всю эту кутерьму. Ну, свадьбу-женитьбу, (он старался говорить чуть с иронией, чтобы не было заметно, как ему стало внезапно сегодня вечером больно и неприятно от того, что он понял и увидел). Ты меня не любишь. Европа? На это ты клюнула? (А она вдруг почувствовала, что уже связана с этим че-ловеком, даже больше, - привязана к нему, за эти дни привяза-лась, - как странно?! И что она не уйдет, хоть гони он её в шею. Не уйдет уже не только из-за дач-Европ, а потому, что и дача, и все, и он, - сплелись в жизнь, которой она хотела жить!) - И ты даже не влюблена. И не потому, что ты не нашла ни одного ласко-вого слова для меня, и не потому даже, что не хотела спать со мной. Я это понимаю... Просто я для тебя не существую, как чело-век, уже не говоря о мужчине... Ты даже стараешься не смотреть на меня и радуешься, когда гости, люди вокруг. Что, я не вижу, что тебе спиртное никак? Но ты пьешь, чтобы напиться и не видеть меня. Зачем, Наташа? Зачем ты согласилась выйти замуж? Ошиблась? Показалось тогда, во дворике, что сможешь полюбить меня, а те-перь понимаешь, что нет? Но я же не изверг. Мало ли что быва-ет... Лучше сразу разбежаться и не морочить голову. Ничего страшного! Я все возьму на себя...
Зачем это тебе? Если я настолько неприятен? Из-за Европы? Я уверен, что нет, ты не такая. Мне так кажется... но тогда поче - му? Объясни мне, я тебя очень прошу.
Он замолчал, и Наташа совсем было намеревалась сказать и расс - казать обо всем, но жгучее чувство жалости к нему, отчаяния, не - ожиданно появившейся близости, общности с этим в принципе малоз - накомым человеком, возникли и росли. И она, ничего не говоря, зарыдала и кинулась ему на грудь, пряча лицо в обшлагах его хала - та, пахнущего табаком, духами, им!
Она рыдала, а он говорил:
Ну успокойся, успокойся, Наташенька, прости, прости меня, - и в его голосе почудилось ей что-то, она взглянула на него и уви-дела, что слезы катятся у него из глаз (до чего же она довела его! И себя)
Она зашептала, сглатывая слезы, утирая нос:
Алек, дорогой, это ты прости меня! Я... я люблю тебя! - почти крикнула она, истинно веря в этот момент что полюбила его сей-час, а может быть, и раньше. Так они вдвоем, справляясь со своими слезами, сидели на постели, обняв друг друга, и Наташа-думала, что это, наверное, самый близкий теперь ей человек, по-тому что мама и папа далеко. И она переполнилась чувством благо-дарности и ещё раз шепнула ему в ухо:
Я люблю тебя... Ты же знал, какой у меня характер?
Но тогда что я сделал не так? - спросил он.
Ничего, я просто, как говорили у вас в посольстве, дикая.
Иногда я сама себя не понимаю...
Он успокоился, это чувствовалось, закурил, как будто забыв обо всем. А Наташа в этот момент решила, что она будет жить нор - мальной жизнью, оставив все позади. Так она решила и стала разде - ваться.
Сняв с себя все, легла на постели поверх одеяла, на спину, сложив руки внизу живота, как бы прикрываясь. Он смотрел несколько секунд, потом скинул с себя халат и лег рядом. Но не прикасаясь к ней, почти не дыша.Она взяла его руку и положила себе на живот, он вздрогнул и прижался к ней. Она повернула лицо к нему и закрыла глаза. Тогда он нежно и мягко стал гладить её, осторожно:: приговаривая: - Наташенька, милая моя, любимая девочка. Я не знал, что так буду любить тебя!.. Не догадывался даже... Не бойся, я не сделаю тебе больно... (он боится сделать ей больно! Он думает, что это её пугает! ).Она была благодарна ему за это по-человечески, но как женщина, такая, как она, - хотела, чтобы скорее все кончилось.
Потом он спросил ее:
Ты - все? - И она, не открывая глаз, кивнула. Он был счастлив, она увидела по его лицу, когда открыла на момент глаза. А какое у неё сейчас лицо? Наверное, обычное, а глаза светлые и без еди-ной искры. Не то, что у него! Но она теперь знает и будет хит-рить, притворяться. А вообще, он делал все настолько деликатно, что она не ощущала ни ужаса, ни отвращения, - только не было же-лания... Всего лишь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85