..
Наконец она справилась со своей задачей и села напротив него и опять почувствовала неловкость и тревогу от его прямого светлого взгляда.
Чтобы прервать это тягостное молчание, она светски (насколько могла) предложила:
Ну, за успех нашего безнадежного дела? Он взял рюмку, посмот-рел сквозь неё на свет и ответил:
Да, скорее, безнадежного...
Она попыталась весело рассмеяться...
Вы, конечно, собеседник прекрасный! Расскажите хоть немного, что возможно, как вы это нашли?
Видите ли, - сказал он, вертя рюмку в руке. Руки у него были крупные, сильные, длинные пальцы и ухоженные ногти. "Менток себе цену знает, подумала она, все больше заинтересовываясь им, - экземпляр!"
Он продолжал, медленно, будто примеривая слова... - хочет и сказать, и ничего не сказать...
Они выпили не говоря ни слова. И, наконец, он сказал:
Всю систему я вам не стану рассказывать, не имею права. В общем, я решил пойти по своим каналам. У меня они тоже есть, хотя считается, что нет, - он усмехнулся, - пусть считают так, если им легче от этого (конечно, у него конфликтная ситуация там, на работе. С таким особо не поприказываешь...). В общем, нашел я человечка одного, припугнул, - он снова улыбнулся, а Наташа сод-рогнулась, - если такой "припугнет" - мало не покажется! Хорош мент! Прямо из кино, но американского! - припугнул, и мне он это отдал. Клянется и божится, что у него больше ничего нет. Врет. Придется его потрясти как следует...
Может, ему деньги предложить? - робко спросила Наташа.
Валентин остро посмотрел на нее:
А у вас что, их куры не клюют? Если деньги будут нужны, у нас есть спецфонд. Я могу оттуда взять, под объяснение письменное. Но этого делать не надо. И так расколется, я вижу. Но вот, что осталось из того, что взято? Это, честно говоря, трудно сказать (все-таки развязался у него немного язык от виски! А то молчал, как полунемой. Надо ещё выпить! Пусть расскажет еще...).
Она откликнулась:
Что делать... Ну, не найдете больше ничего. А мне больше и не надо. Жаль, конечно, шуб, жаль прекрасных духов, плаща жаль, но не в этом счастье.
А в чем? - вдруг неожиданно спросил мальчик.
Она растерялась, а он ждал её ответа. Ждал серьезно, она это видела! Что для неё сейчас счастье? Наверное - покой, жизнь без страха. И как можно дольше без жизненных бед...
Она так и сказала. И ещё добавила:
Знаете, я ехала сюда, стремилась. А попала сразу же в какую-то грязь. И страх - за себя, близких... Если могут просто войти, чуть не убить, все вынести... Ну, скажите, так можно жить? Она смотрела на него, отпивая виски понемногу.
Он как-то половину пропустил мимо ушей, а остановился на сле - дующем:
Значит, для вас не горе, что вы столько потеряли?
Она рассмеялась почти весело:
Это горе? Да вы что, Валентин! Какое это горе! Не будет у меня десяти шуб, ну и пусть! Мне столько и не надо. Хотела половину подарить. Марине, вы, наверное, слышали, моя подруга, которую тоже обобрали. - Он кивнул. Маме, бывшей свекрови, может, нынешней жене моего бывшего мужа! Приятно дарить! Я так люблю дарить! - она оглянулась, чтобы подарить ему? Ей так хотелось что-нибудь подарить ему. И вдруг вспомнила, что привезла Алеку золотую зажигалку и коробку сигар. Сейчас она подарит это мальчонке! А Алеку найдет что-нибудь или купит! Она вскочила, полезла в ящичек стенки, достала коробочки. Раскрыла, вынула зажигалку. Положила все на стол рядом с ним. Он вспыхнул. Румянец залил щеки до глаз и глаза вдруг поголубели, стали пронзительно голубыми, даже с каким-то сиреневым отливом. Она залюбовалась им - как хорош, когда слетела маска холодного циника и открылся очаровательный мальчик! Она улыбнулась и сказала:
Это вам. Просто так. Просто. Вам - от меня.
Он уже побледнел и стал даже каким-то серым и много старше: "странный"! Только что ему можно было дать семнадцать, а теперь опять катит к тридцати. Жизнь у него сложная, что ли?
Нет, - сказал он довольно сурово. - Я не возьму.
Вы меня не уговорите, и давайте бросим этот пустой разговор, тем более, что... - он не закончил, но она поняла продолжение: тем более, что мне надо уходить.
Ей не хотелось, чтобы он уходил. Она, как девочка, заигралась с этим странным мальчиком в слова, предложения, недомолвки... Ей ужасно не хотелось, чтобы он уходил! Но такого не удержишь. Поэ - тому она грустно собрала коробки и бросила их на тахту.
Но я вас, Наталья Александровна, должен огорчить. Ваша иконка вещдок и должна лежать с бирочкой в сейфе, пока не закончится дело.
Наташа упавшим голосом спросила:
Я должна её отдать?
Он внимательно посмотрел на нее:
Я вам её оставлю. Но как придет нужда, заберу, на время. Когда начнется суд или, наоборот, - дело закроют за неимением доста-точных данных. Скорее всего, будет последнее, - он усмехнулся своей чуть кривой усмешкой.
Но вы же что-то уже нашли! - горячо сказала Наташа.
Вы не знаете нашей рутины - и хорошо! Надо ещё кучу доказа-тельств и главное - того человека, который это совершил... А это... - он махнул рукой.
А вы? Вы! - Наташа уже верила в него, как в сыщика, безогово-рочно. Вы же знаете этого... типа. Который взял или купил, я не знаю, что...
Мало этого, мало! - сокрушенно сказал Валентин.
Сколько вам лет, Валентин? - вдруг спросила она наконец, пото-му что очень хотела это узнать и проверить свою интуицию.
Двадцать три, - ответил он несколько удивленно.
Не удивляйтесь причудам стареющей женщины - мне хотелось про-верить свою интуицию.
Ну и как, - спросил он, - ваша интуиция?
Мне казалось сначала, что вам - к тридцати, а потом я решила, что не больше двадцати двух...
Вот видите, вы оказались правы. Почти... Наступила пауза. И надо было уже заканчивать "фуршет".
Боже мой, какой же он юный! И она сказала это.
Он нахмурился:
Не такой уж и юный, как вам кажется... Кое в чем даже преус-пел. А потом... Жизнь у меня была, - он помолчал, и просто ска-зал: - сложной.
Она не спросила больше ничего, а он поднялся и сказал:
Надо идти. Рад был познакомиться с вами, Наталья Александров-на. Возможно, завтра будут ещё какие-то сведения... Вы куда-ни-будь уезжаете?
Не рано, - ответила она, - во второй половине дня...
Тогда я либо позвоню, либо заскочу, если буду поблизости... Это будет часов до двух. Если нет, значит, ничего нет и иконка ваша мне не понадобится.
Она вышла с ним в прихожую, он надел плащ, поднял воротник и стал совсем похож на кого-то из западного кино. Странная лич - ность. Она протянула ему руку, он пожал её не слабо, но и не сильно. Ей же казалось, что пожатие у него должно быть сильным.
Закрылась за ним дверь и Наташа быстро прошла к окну. Под ок - ном стояла белая "девятка". Он вышел из подъезда, посмотрел на - лево, направо - сыщик! - открыл дверцу, сел и машина рванула, как самолет. Еще и лихач.
Вернулась в комнату. Захотелось с кем-то поделиться всем проис шедшим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Наконец она справилась со своей задачей и села напротив него и опять почувствовала неловкость и тревогу от его прямого светлого взгляда.
Чтобы прервать это тягостное молчание, она светски (насколько могла) предложила:
Ну, за успех нашего безнадежного дела? Он взял рюмку, посмот-рел сквозь неё на свет и ответил:
Да, скорее, безнадежного...
Она попыталась весело рассмеяться...
Вы, конечно, собеседник прекрасный! Расскажите хоть немного, что возможно, как вы это нашли?
Видите ли, - сказал он, вертя рюмку в руке. Руки у него были крупные, сильные, длинные пальцы и ухоженные ногти. "Менток себе цену знает, подумала она, все больше заинтересовываясь им, - экземпляр!"
Он продолжал, медленно, будто примеривая слова... - хочет и сказать, и ничего не сказать...
Они выпили не говоря ни слова. И, наконец, он сказал:
Всю систему я вам не стану рассказывать, не имею права. В общем, я решил пойти по своим каналам. У меня они тоже есть, хотя считается, что нет, - он усмехнулся, - пусть считают так, если им легче от этого (конечно, у него конфликтная ситуация там, на работе. С таким особо не поприказываешь...). В общем, нашел я человечка одного, припугнул, - он снова улыбнулся, а Наташа сод-рогнулась, - если такой "припугнет" - мало не покажется! Хорош мент! Прямо из кино, но американского! - припугнул, и мне он это отдал. Клянется и божится, что у него больше ничего нет. Врет. Придется его потрясти как следует...
Может, ему деньги предложить? - робко спросила Наташа.
Валентин остро посмотрел на нее:
А у вас что, их куры не клюют? Если деньги будут нужны, у нас есть спецфонд. Я могу оттуда взять, под объяснение письменное. Но этого делать не надо. И так расколется, я вижу. Но вот, что осталось из того, что взято? Это, честно говоря, трудно сказать (все-таки развязался у него немного язык от виски! А то молчал, как полунемой. Надо ещё выпить! Пусть расскажет еще...).
Она откликнулась:
Что делать... Ну, не найдете больше ничего. А мне больше и не надо. Жаль, конечно, шуб, жаль прекрасных духов, плаща жаль, но не в этом счастье.
А в чем? - вдруг неожиданно спросил мальчик.
Она растерялась, а он ждал её ответа. Ждал серьезно, она это видела! Что для неё сейчас счастье? Наверное - покой, жизнь без страха. И как можно дольше без жизненных бед...
Она так и сказала. И ещё добавила:
Знаете, я ехала сюда, стремилась. А попала сразу же в какую-то грязь. И страх - за себя, близких... Если могут просто войти, чуть не убить, все вынести... Ну, скажите, так можно жить? Она смотрела на него, отпивая виски понемногу.
Он как-то половину пропустил мимо ушей, а остановился на сле - дующем:
Значит, для вас не горе, что вы столько потеряли?
Она рассмеялась почти весело:
Это горе? Да вы что, Валентин! Какое это горе! Не будет у меня десяти шуб, ну и пусть! Мне столько и не надо. Хотела половину подарить. Марине, вы, наверное, слышали, моя подруга, которую тоже обобрали. - Он кивнул. Маме, бывшей свекрови, может, нынешней жене моего бывшего мужа! Приятно дарить! Я так люблю дарить! - она оглянулась, чтобы подарить ему? Ей так хотелось что-нибудь подарить ему. И вдруг вспомнила, что привезла Алеку золотую зажигалку и коробку сигар. Сейчас она подарит это мальчонке! А Алеку найдет что-нибудь или купит! Она вскочила, полезла в ящичек стенки, достала коробочки. Раскрыла, вынула зажигалку. Положила все на стол рядом с ним. Он вспыхнул. Румянец залил щеки до глаз и глаза вдруг поголубели, стали пронзительно голубыми, даже с каким-то сиреневым отливом. Она залюбовалась им - как хорош, когда слетела маска холодного циника и открылся очаровательный мальчик! Она улыбнулась и сказала:
Это вам. Просто так. Просто. Вам - от меня.
Он уже побледнел и стал даже каким-то серым и много старше: "странный"! Только что ему можно было дать семнадцать, а теперь опять катит к тридцати. Жизнь у него сложная, что ли?
Нет, - сказал он довольно сурово. - Я не возьму.
Вы меня не уговорите, и давайте бросим этот пустой разговор, тем более, что... - он не закончил, но она поняла продолжение: тем более, что мне надо уходить.
Ей не хотелось, чтобы он уходил. Она, как девочка, заигралась с этим странным мальчиком в слова, предложения, недомолвки... Ей ужасно не хотелось, чтобы он уходил! Но такого не удержишь. Поэ - тому она грустно собрала коробки и бросила их на тахту.
Но я вас, Наталья Александровна, должен огорчить. Ваша иконка вещдок и должна лежать с бирочкой в сейфе, пока не закончится дело.
Наташа упавшим голосом спросила:
Я должна её отдать?
Он внимательно посмотрел на нее:
Я вам её оставлю. Но как придет нужда, заберу, на время. Когда начнется суд или, наоборот, - дело закроют за неимением доста-точных данных. Скорее всего, будет последнее, - он усмехнулся своей чуть кривой усмешкой.
Но вы же что-то уже нашли! - горячо сказала Наташа.
Вы не знаете нашей рутины - и хорошо! Надо ещё кучу доказа-тельств и главное - того человека, который это совершил... А это... - он махнул рукой.
А вы? Вы! - Наташа уже верила в него, как в сыщика, безогово-рочно. Вы же знаете этого... типа. Который взял или купил, я не знаю, что...
Мало этого, мало! - сокрушенно сказал Валентин.
Сколько вам лет, Валентин? - вдруг спросила она наконец, пото-му что очень хотела это узнать и проверить свою интуицию.
Двадцать три, - ответил он несколько удивленно.
Не удивляйтесь причудам стареющей женщины - мне хотелось про-верить свою интуицию.
Ну и как, - спросил он, - ваша интуиция?
Мне казалось сначала, что вам - к тридцати, а потом я решила, что не больше двадцати двух...
Вот видите, вы оказались правы. Почти... Наступила пауза. И надо было уже заканчивать "фуршет".
Боже мой, какой же он юный! И она сказала это.
Он нахмурился:
Не такой уж и юный, как вам кажется... Кое в чем даже преус-пел. А потом... Жизнь у меня была, - он помолчал, и просто ска-зал: - сложной.
Она не спросила больше ничего, а он поднялся и сказал:
Надо идти. Рад был познакомиться с вами, Наталья Александров-на. Возможно, завтра будут ещё какие-то сведения... Вы куда-ни-будь уезжаете?
Не рано, - ответила она, - во второй половине дня...
Тогда я либо позвоню, либо заскочу, если буду поблизости... Это будет часов до двух. Если нет, значит, ничего нет и иконка ваша мне не понадобится.
Она вышла с ним в прихожую, он надел плащ, поднял воротник и стал совсем похож на кого-то из западного кино. Странная лич - ность. Она протянула ему руку, он пожал её не слабо, но и не сильно. Ей же казалось, что пожатие у него должно быть сильным.
Закрылась за ним дверь и Наташа быстро прошла к окну. Под ок - ном стояла белая "девятка". Он вышел из подъезда, посмотрел на - лево, направо - сыщик! - открыл дверцу, сел и машина рванула, как самолет. Еще и лихач.
Вернулась в комнату. Захотелось с кем-то поделиться всем проис шедшим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85