Я имею в виду самое центральное ядро
всякой метафизики - учение об отношении сверхчувственно-
го к чувственному. Что тут надо отбросить момент самого уче-
ния, науки, - это нам уже ясно: миф не наука и не философия
и никакого прямого отношения к ним не имеет. Что отноше-
ние этих двух миров не есть в мифе не только абстрактное по-
строение, но также и натуралистически-причинное их взаи-
моотношение, - это также нам ясно: подобный дуализм разо-
рвал бы мифическую действительность пополам; и вместо
живой картинности жизни, где чувственное явление и сверх-
чувственная сущность слиты в неделимый и неразложимый
лик жизни, мы имели бы явление без сущности, т. е. без смысла,
без формы, с одной стороны, и с другой стороны - сущность
без явления, т. е. без проявления, абстрактную сущность,
только мыслимую, но не реально осуществленную. Но возни-
кает вопрос: можно ли считать для мифа несущественным
самую антитезу чувственного и сверхчувственного, не факти-
ческое разделение, а только чисто смысловую антитезу, пусть
даже примиряемую в некоем новом синтезе? Не свойственна
ли все-таки мифу какая-то отрешенность, пусть не иде-
ально-смысловая, не научно-гипотетическая, не метафизи-
чески-натуралистическая и, наконец, даже вообще не фило-
софская? Сопоставляя мифологию с наукой и метафизикой,
мы говорим, что если те - исключительно логически-отвле-
ченны, то мифология во всяком случае противоположна им,
что она чувственна, наглядна, непосредственно-жизненна и
ощутима. Но значит ли это, что чувственное уже по одному
тому, что оно чувственное, есть миф, и значит ли это, что в
мифе нет ровно никакой отрешенности, ровно никакой хотя
бы иерархийности? Не нужно долго всматриваться в природу
мифического сознания, чтобы заметить, что в нем есть и его
природе существенно свойственна некая отрешенность и
некая иерархийность. Как бы реально Хома Врут ни ездил
на ведьме, а она на нем, - все же тут есть нечто отличное от
234
того, когда люди ездят просто на лошади или лошадь пере-
правляют через реку на пароме. И всякий скажет, что, хотя
миф и чувствен и ощутим, осязаем, видим, - все же тут есть
нечто необходимое, как-то отрешенное от обыкновенной дей-
ствительности и как-то, пожалуй, нечто высшее и глубокое в
иерархийном ряду бытия. Что это за отрешенность - мы пока
не знаем. Но мы уже знаем, что она ничего не имеет общего с
отъединенностью научного анализа от своего предмета, ни с
отъединенностью сущности от явления (когда они противо-
стоят друг другу как два факта, причинно действующие один
на другой), ни, наконец, с отъединенностью произвольной
фантастической выдумки от реально наличных, эмпиричес-
ких фактов. Если для метафизики характерна эта отрешен-
ность, мы можем сказать, что в мифологии есть нечто метафи-
зическое. Но если для метафизики существенно что-нибудь
другое, то мифология не есть метафизика и даже просто не ме-
тафизична. В мифологии налична какая-то необычность, но-
визна, небывалость, отрешенность от эмпирического проте-
кания явлений. Это, вероятно, и заставляло многих отождест-
влять мифологию с метафизикой, для чего, как мы теперь
убедились, нет совершенно никаких оснований. Есть только
то весьма отдаленное сходство, что миф содержит в себе мо-
мент сверхчувственный, который является как нечто странное
и неожиданное. Но от этого далеко до какого-нибудь метафи-
зического учения. Миф не есть метафизическое построение,
но есть реально, вещественно и чувственно творимая дейст-
вительность, являющаяся в то жевремя отрешенной от
обычного хода явлений и, стало быть, содержащая в себе разную
степень иерархийности, разную степень отрешенности.
V. Миф не есть ни схема, ни аллегория. С этим отграниче-
нием мы вплотную подходим к раскрытию подлинно мифи-
ческого взаимоотношения чувственного и сверхчувственного,
хотя и не решаем его вполне, а только намечаем общий его
смысл. Тут, однако, надо уберечься от множества эквивока-
ций и не впасть в грубое и некритическое употребление неко-
торых популярных понятий и терминов.
1. Прежде всего необходимо дать себе строгий отчет в том,
что такое аллегория. С самого начала должно быть ясно, что
аллегория есть прежде всего некая выразительная форма,
форма выражения. Что такое выражение? Для выражения не-
достаточен смысл или понятие само по себе, напр. число. Вы-
разительное бытие есть всегда синтез двух планов, одного -
235
наиболее внешнего, очевидного, и другого - внутреннего, ос-
мысляющего и подразумеваемого. Выражение есть всегда
синтез чего-нибудь внутреннего и чего-нибудь внешнего.
Это - тождество внутреннего с внешним. Мы имеем тут
нечто, но созерцаем его не просто как такое, а сразу же, вмес-
те с ним и неразъединимо от него, захватываем и еще нечто
иное, так что первое оказывается только стороной, знаком
второго, намеком на второе, выражением его. Самый термин
<выражение> указывает на некое активное направление внут-
реннего в сторону внешнего, на некое активное самопревраще-
ние внутреннего во внешнее. Обе стороны и тождественны - до
полной неразличимости, так что видится в выражении один,
только один, и единственный, предмет, нумерически ни на
что не разложимый, и различны - до полной противополож-
- -" "то видно стремление предмета выявить свои внут-
--""а-тп более близкие позна-
-"Tt fT,
н.ти,.к-в\а-тобе0
ренние возм""ые и смысловые дествовнуг-
тельно-выявье есть реннего
окружаюшим.Итакенное быть,
как один из видов взаим
-Тнежевозмогу
ния Их очень шо будем тер-
-гри основныхтакие - более
наши термины <Р-гь другими, более узк
ы и их можно й точки зрен Т
специфичньшистоио>,мы
внешнем> как про <внУ. Дру-
всякое <вннее>, которое про а более
именно тако < угреннее есть , зать,
гимисловами.бенота д более <внеш-
<внешнее> есть ибе , отвлеченное,
что более внутреннее G к <вну
Ї яноеимеетцельюто ого част
сУ "Тизмеданаобки
кий <" Цельные коле анизма
" чего он состоит, о Идея
- ПРР
гово-
о
:биД-х"иТкоТько еханиз
обтем виде. <хощаетнасеб
ченные идеи и венность, Дещнее>, <конкре
ности, но сама эта <образное
отой и энергией, ное>,<реальноеи.3дес
ное>, вие мо <внутреннего> и
т-кторьк, вЫр "ммоотношенис "нее>, <Р
:,:---;г"
Schelling-
A Knnst SW 1. 5, 39-
Phitos. о- -"
2J6
ти>. Этим и ограничивалась выразительность схемы. Другое>
мы находим в аллегории. Здесь дается прежде всего <внещ>
нее>, или <образ>, чувственное явление, и аннулируется само
стоятельность <идеи>. Однако аллегория есть все-таки выра-
жение, и потому в ней не может наличествовать только одна.
<внешность> как таковая. Эта <внешность> должна как-то все":
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
всякой метафизики - учение об отношении сверхчувственно-
го к чувственному. Что тут надо отбросить момент самого уче-
ния, науки, - это нам уже ясно: миф не наука и не философия
и никакого прямого отношения к ним не имеет. Что отноше-
ние этих двух миров не есть в мифе не только абстрактное по-
строение, но также и натуралистически-причинное их взаи-
моотношение, - это также нам ясно: подобный дуализм разо-
рвал бы мифическую действительность пополам; и вместо
живой картинности жизни, где чувственное явление и сверх-
чувственная сущность слиты в неделимый и неразложимый
лик жизни, мы имели бы явление без сущности, т. е. без смысла,
без формы, с одной стороны, и с другой стороны - сущность
без явления, т. е. без проявления, абстрактную сущность,
только мыслимую, но не реально осуществленную. Но возни-
кает вопрос: можно ли считать для мифа несущественным
самую антитезу чувственного и сверхчувственного, не факти-
ческое разделение, а только чисто смысловую антитезу, пусть
даже примиряемую в некоем новом синтезе? Не свойственна
ли все-таки мифу какая-то отрешенность, пусть не иде-
ально-смысловая, не научно-гипотетическая, не метафизи-
чески-натуралистическая и, наконец, даже вообще не фило-
софская? Сопоставляя мифологию с наукой и метафизикой,
мы говорим, что если те - исключительно логически-отвле-
ченны, то мифология во всяком случае противоположна им,
что она чувственна, наглядна, непосредственно-жизненна и
ощутима. Но значит ли это, что чувственное уже по одному
тому, что оно чувственное, есть миф, и значит ли это, что в
мифе нет ровно никакой отрешенности, ровно никакой хотя
бы иерархийности? Не нужно долго всматриваться в природу
мифического сознания, чтобы заметить, что в нем есть и его
природе существенно свойственна некая отрешенность и
некая иерархийность. Как бы реально Хома Врут ни ездил
на ведьме, а она на нем, - все же тут есть нечто отличное от
234
того, когда люди ездят просто на лошади или лошадь пере-
правляют через реку на пароме. И всякий скажет, что, хотя
миф и чувствен и ощутим, осязаем, видим, - все же тут есть
нечто необходимое, как-то отрешенное от обыкновенной дей-
ствительности и как-то, пожалуй, нечто высшее и глубокое в
иерархийном ряду бытия. Что это за отрешенность - мы пока
не знаем. Но мы уже знаем, что она ничего не имеет общего с
отъединенностью научного анализа от своего предмета, ни с
отъединенностью сущности от явления (когда они противо-
стоят друг другу как два факта, причинно действующие один
на другой), ни, наконец, с отъединенностью произвольной
фантастической выдумки от реально наличных, эмпиричес-
ких фактов. Если для метафизики характерна эта отрешен-
ность, мы можем сказать, что в мифологии есть нечто метафи-
зическое. Но если для метафизики существенно что-нибудь
другое, то мифология не есть метафизика и даже просто не ме-
тафизична. В мифологии налична какая-то необычность, но-
визна, небывалость, отрешенность от эмпирического проте-
кания явлений. Это, вероятно, и заставляло многих отождест-
влять мифологию с метафизикой, для чего, как мы теперь
убедились, нет совершенно никаких оснований. Есть только
то весьма отдаленное сходство, что миф содержит в себе мо-
мент сверхчувственный, который является как нечто странное
и неожиданное. Но от этого далеко до какого-нибудь метафи-
зического учения. Миф не есть метафизическое построение,
но есть реально, вещественно и чувственно творимая дейст-
вительность, являющаяся в то жевремя отрешенной от
обычного хода явлений и, стало быть, содержащая в себе разную
степень иерархийности, разную степень отрешенности.
V. Миф не есть ни схема, ни аллегория. С этим отграниче-
нием мы вплотную подходим к раскрытию подлинно мифи-
ческого взаимоотношения чувственного и сверхчувственного,
хотя и не решаем его вполне, а только намечаем общий его
смысл. Тут, однако, надо уберечься от множества эквивока-
ций и не впасть в грубое и некритическое употребление неко-
торых популярных понятий и терминов.
1. Прежде всего необходимо дать себе строгий отчет в том,
что такое аллегория. С самого начала должно быть ясно, что
аллегория есть прежде всего некая выразительная форма,
форма выражения. Что такое выражение? Для выражения не-
достаточен смысл или понятие само по себе, напр. число. Вы-
разительное бытие есть всегда синтез двух планов, одного -
235
наиболее внешнего, очевидного, и другого - внутреннего, ос-
мысляющего и подразумеваемого. Выражение есть всегда
синтез чего-нибудь внутреннего и чего-нибудь внешнего.
Это - тождество внутреннего с внешним. Мы имеем тут
нечто, но созерцаем его не просто как такое, а сразу же, вмес-
те с ним и неразъединимо от него, захватываем и еще нечто
иное, так что первое оказывается только стороной, знаком
второго, намеком на второе, выражением его. Самый термин
<выражение> указывает на некое активное направление внут-
реннего в сторону внешнего, на некое активное самопревраще-
ние внутреннего во внешнее. Обе стороны и тождественны - до
полной неразличимости, так что видится в выражении один,
только один, и единственный, предмет, нумерически ни на
что не разложимый, и различны - до полной противополож-
- -" "то видно стремление предмета выявить свои внут-
--""а-тп более близкие позна-
-"Tt fT,
н.ти,.к-в\а-тобе0
ренние возм""ые и смысловые дествовнуг-
тельно-выявье есть реннего
окружаюшим.Итакенное быть,
как один из видов взаим
-Тнежевозмогу
ния Их очень шо будем тер-
-гри основныхтакие - более
наши термины <Р-гь другими, более узк
ы и их можно й точки зрен Т
специфичньшистоио>,мы
внешнем> как про <внУ. Дру-
всякое <вннее>, которое про а более
именно тако < угреннее есть , зать,
гимисловами.бенота д более <внеш-
<внешнее> есть ибе , отвлеченное,
что более внутреннее G к <вну
Ї яноеимеетцельюто ого част
сУ "Тизмеданаобки
кий <" Цельные коле анизма
" чего он состоит, о Идея
- ПРР
гово-
о
:биД-х"иТкоТько еханиз
обтем виде. <хощаетнасеб
ченные идеи и венность, Дещнее>, <конкре
ности, но сама эта <образное
отой и энергией, ное>,<реальноеи.3дес
ное>, вие мо <внутреннего> и
т-кторьк, вЫр "ммоотношенис "нее>, <Р
:,:---;г"
Schelling-
A Knnst SW 1. 5, 39-
Phitos. о- -"
2J6
ти>. Этим и ограничивалась выразительность схемы. Другое>
мы находим в аллегории. Здесь дается прежде всего <внещ>
нее>, или <образ>, чувственное явление, и аннулируется само
стоятельность <идеи>. Однако аллегория есть все-таки выра-
жение, и потому в ней не может наличествовать только одна.
<внешность> как таковая. Эта <внешность> должна как-то все":
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72