По его мнению, Хамфри излишне сентиментален в отношении женщин. Сталкиваясь с подлинным несчастьем, старик становился добрым и отзывчивым, но при обычных обстоятельствах его поведение и высказывания наводили на мысль о цинизме и даже мизантропии доктора. Замечание в адрес девушки, прибывшей в дом миссис Роуэн, было для него в высшей степени характерным, и, если бы оно касалось кого-то другого, Хамфри не обратил бы на эти слова внимания. Но предположение, пусть даже шутливое, что такая невинная и доверчивая молодая девушка имеет дурные наклонности только потому, что приняла предложенную пищу, будучи голодной, потрясло его до глубины души. Казалось более чем вероятным, что человек, способный на столь ошибочное и бесчувственное суждение, не такой безупречный, каким выглядел до сих пор.
Глава 3
В течение следующих сорока восьми часов Хамфри думал о девушке и кафе всякий раз, когда его внимание его не было поглощено работой. Он оставил девушку у двери дома ее тети субботним вечером и все воскресенье, и понедельник боролся с искушением сходить туда и узнать что-нибудь о ней.
Однако молодого человека удерживала робость. Хамфри никогда не бывал в кафе, и его мнение об этом заведении походило на маятник, колеблющийся между двумя точками зрения, возникшими в результате расследования, детали которого сообщил ему доктор Коппард, Кафе представлялось ему либо вместилищем пьянства и порока, либо местом встречи респектабельных джентльменов и молодых денди. Обе упомянутые точки зрения внушали робость молодому и неопытному сельскому жителю, прикрывающемуся несколько напыщенными манерами профессионала-медика из уважения к своему призванию и в подражание учителю. Если молодого человека вызвали в кафе к больному, он вошел бы туда уверенно и без долгих размышлений, но явиться впервые в качестве посетителя было куда труднее. Однако в глубине души Хамфри понимал, что именно это он хочет и должен сделать. В понедельник вечером, сидя за ужином, он, наконец, принял решение.
Немедленно перед ним возникла серьезная проблема – первая из многих. На протяжении четырех минувших лет Хамфри редко выходил по вечерам, а если такое случалось, непременно сообщал, куда идет. Он попал в дом доктора Коппарда сразу после школы, семнадцатилетним мальчиком, привыкшим к контролю и повиновению. Ему казалось вполне естественным засесть после ужина за книги или сказать: «Я бы хотел прогуляться, сэр. Вы не возражаете?» Однако постепенно эти отношения мастера и подмастерья перешли в своего рода партнерство. В течение прошлого года, с тех пор как Хамфри признали достаточно компетентным, чтобы самостоятельно лечить больных, он был своего рода дежурным в вечернее и ночное время. По любому позднему вызову – если только пациент не принадлежал к весьма значительным особам города – как правило, являлся «молодой доктор», хотя доктор Коппард иногда поднимался с кресла или с к овати (если помощь требовалась ночью), чтобы предварительно расспросить о случившемся и дать указания ученику.
Таким образом, привычка и чувство долга не позволяли Хамфри в понедельник вечером выйти из дома, не сообщив о том, куда он направляется.
Конечно, можно было просто сказать: «Я схожу на часок в кафе». Хамфри не думал, что доктор Коппард стал бы возражать или запрещать ему это, но старик непременно заинтересовался бы, связал довольно странное решение с девушкой из дилижанса и принялся отпускать свои шуточки. Достоинство, разум, скромность – решительно все протестовало против столь откровенного заявления, поэтому после ужина Хамфри произнес как можно более небрежно:
– Пожалуй, схожука я прогуляться. Думаю, вернусь раньше чем через час.
– Счастливой прогулки, – пожелал старик, пересаживаясь от стола в удобное кресло у камина.
На ногах у него уже были комнатные туфли; трубка, табак и графин с портвейном стояли под рукой на маленьком столике; «Журнал Блэквуда» дожидался на подлокотнике кресла. Устроившись поудобнее, доктор Коппард подумал о неутомимой энергии молодости, побуждающей его подопечного отправиться на прогулку холодным ноябрьским вечером. Зрелый возраст, несомненно, имеет преимущества. Одно из них – умение наслаждаться комфортом, которое, слава Богу, ему доступно. Доктор вынул пробку из графина, налил себе стакан вина и углубился в журнал, больше не думая о своем ученике.
Входная дверь кафе была приоткрыта и распахнулась от легкого прикосновения. Внутри тянулся длинный полутемный коридор, но лампа, горящая на столе, позволяла прочитать слово «Кафе», выведенное на двери в середине левой стены. Ощущая жар в лице и тяжесть в ногах, Хамфри открыл эту дверь и шагнул в теплую, ярко освещенную комнату, строго меблированную столами, прямыми дубовыми стульями и скамьями с высокими спинками. В комнате никого не было.
В большом камине возле противоположной стены горели дрова. Один разноцветный ковер лежал перед камином, а другой – под центральным столом. Вдоль правой стены тянулась широкая стойка, за которой виднелась дверь. Комната, безупречно чистая и опрятная, словно отражала чопорность фасада дома. Первой реакцией Хамфри было удивление, смешанное с облегчением. Он сам не знал, что именно ожидал обнаружить, но только никак не это строгое, ухоженное помещение. Глядя на него, вряд ли кто усомнился, что посетители приходят сюда выпить, поговорить о делах и почитать газеты. Возможно, это соответствовало действительности. Хамфри был рад, что зашел в кафе – он повидает девушку, убедится, что с нею все в порядке, а потом сможет уйти, ни о чем больше не беспокоясь.
Хамфри выбрал скамью в углу и только принялся размышлять, позвонить ему в колокольчик на столике или подождать минуту, как поток холодного воздуха возвестил о том, что дверь на улицу открылась. Спустя пару секунд старый Даффл, аптекарь, проковылял к камину и протянул руки к огню. Согрев руки и лицо, он повернулся к камину спиной, увидел Хамфри и с любопытством уставился на него.
Присутствие старика не вызвало у него восторга: Даффл обожал совать нос в чужие дела, а его аптека служила центром распространения сплетен. Завтра все местные жители – в том числе и доктор Коппард – будут знать о визите Шедболта в кафе. Впрочем, нельзя сказать, чтобы для Хамфри это имело значение – никого не касалось, как он проводит свободное время, да и почему бы ему не находиться здесь, как и любому другому обитателю Бери.
– Я не часто вижу вас здесь, доктор Шедболт, – заметил старый аптекарь, вежливо титулуя Хамфри «доктором».
– Это мой первый визит сюда, – по-прежнему кратко ответил Хамфри, подавляя желание добавить: «И вам это отлично известно».
– Держу пари, что не последний.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Глава 3
В течение следующих сорока восьми часов Хамфри думал о девушке и кафе всякий раз, когда его внимание его не было поглощено работой. Он оставил девушку у двери дома ее тети субботним вечером и все воскресенье, и понедельник боролся с искушением сходить туда и узнать что-нибудь о ней.
Однако молодого человека удерживала робость. Хамфри никогда не бывал в кафе, и его мнение об этом заведении походило на маятник, колеблющийся между двумя точками зрения, возникшими в результате расследования, детали которого сообщил ему доктор Коппард, Кафе представлялось ему либо вместилищем пьянства и порока, либо местом встречи респектабельных джентльменов и молодых денди. Обе упомянутые точки зрения внушали робость молодому и неопытному сельскому жителю, прикрывающемуся несколько напыщенными манерами профессионала-медика из уважения к своему призванию и в подражание учителю. Если молодого человека вызвали в кафе к больному, он вошел бы туда уверенно и без долгих размышлений, но явиться впервые в качестве посетителя было куда труднее. Однако в глубине души Хамфри понимал, что именно это он хочет и должен сделать. В понедельник вечером, сидя за ужином, он, наконец, принял решение.
Немедленно перед ним возникла серьезная проблема – первая из многих. На протяжении четырех минувших лет Хамфри редко выходил по вечерам, а если такое случалось, непременно сообщал, куда идет. Он попал в дом доктора Коппарда сразу после школы, семнадцатилетним мальчиком, привыкшим к контролю и повиновению. Ему казалось вполне естественным засесть после ужина за книги или сказать: «Я бы хотел прогуляться, сэр. Вы не возражаете?» Однако постепенно эти отношения мастера и подмастерья перешли в своего рода партнерство. В течение прошлого года, с тех пор как Хамфри признали достаточно компетентным, чтобы самостоятельно лечить больных, он был своего рода дежурным в вечернее и ночное время. По любому позднему вызову – если только пациент не принадлежал к весьма значительным особам города – как правило, являлся «молодой доктор», хотя доктор Коппард иногда поднимался с кресла или с к овати (если помощь требовалась ночью), чтобы предварительно расспросить о случившемся и дать указания ученику.
Таким образом, привычка и чувство долга не позволяли Хамфри в понедельник вечером выйти из дома, не сообщив о том, куда он направляется.
Конечно, можно было просто сказать: «Я схожу на часок в кафе». Хамфри не думал, что доктор Коппард стал бы возражать или запрещать ему это, но старик непременно заинтересовался бы, связал довольно странное решение с девушкой из дилижанса и принялся отпускать свои шуточки. Достоинство, разум, скромность – решительно все протестовало против столь откровенного заявления, поэтому после ужина Хамфри произнес как можно более небрежно:
– Пожалуй, схожука я прогуляться. Думаю, вернусь раньше чем через час.
– Счастливой прогулки, – пожелал старик, пересаживаясь от стола в удобное кресло у камина.
На ногах у него уже были комнатные туфли; трубка, табак и графин с портвейном стояли под рукой на маленьком столике; «Журнал Блэквуда» дожидался на подлокотнике кресла. Устроившись поудобнее, доктор Коппард подумал о неутомимой энергии молодости, побуждающей его подопечного отправиться на прогулку холодным ноябрьским вечером. Зрелый возраст, несомненно, имеет преимущества. Одно из них – умение наслаждаться комфортом, которое, слава Богу, ему доступно. Доктор вынул пробку из графина, налил себе стакан вина и углубился в журнал, больше не думая о своем ученике.
Входная дверь кафе была приоткрыта и распахнулась от легкого прикосновения. Внутри тянулся длинный полутемный коридор, но лампа, горящая на столе, позволяла прочитать слово «Кафе», выведенное на двери в середине левой стены. Ощущая жар в лице и тяжесть в ногах, Хамфри открыл эту дверь и шагнул в теплую, ярко освещенную комнату, строго меблированную столами, прямыми дубовыми стульями и скамьями с высокими спинками. В комнате никого не было.
В большом камине возле противоположной стены горели дрова. Один разноцветный ковер лежал перед камином, а другой – под центральным столом. Вдоль правой стены тянулась широкая стойка, за которой виднелась дверь. Комната, безупречно чистая и опрятная, словно отражала чопорность фасада дома. Первой реакцией Хамфри было удивление, смешанное с облегчением. Он сам не знал, что именно ожидал обнаружить, но только никак не это строгое, ухоженное помещение. Глядя на него, вряд ли кто усомнился, что посетители приходят сюда выпить, поговорить о делах и почитать газеты. Возможно, это соответствовало действительности. Хамфри был рад, что зашел в кафе – он повидает девушку, убедится, что с нею все в порядке, а потом сможет уйти, ни о чем больше не беспокоясь.
Хамфри выбрал скамью в углу и только принялся размышлять, позвонить ему в колокольчик на столике или подождать минуту, как поток холодного воздуха возвестил о том, что дверь на улицу открылась. Спустя пару секунд старый Даффл, аптекарь, проковылял к камину и протянул руки к огню. Согрев руки и лицо, он повернулся к камину спиной, увидел Хамфри и с любопытством уставился на него.
Присутствие старика не вызвало у него восторга: Даффл обожал совать нос в чужие дела, а его аптека служила центром распространения сплетен. Завтра все местные жители – в том числе и доктор Коппард – будут знать о визите Шедболта в кафе. Впрочем, нельзя сказать, чтобы для Хамфри это имело значение – никого не касалось, как он проводит свободное время, да и почему бы ему не находиться здесь, как и любому другому обитателю Бери.
– Я не часто вижу вас здесь, доктор Шедболт, – заметил старый аптекарь, вежливо титулуя Хамфри «доктором».
– Это мой первый визит сюда, – по-прежнему кратко ответил Хамфри, подавляя желание добавить: «И вам это отлично известно».
– Держу пари, что не последний.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52