На его концерты в Петербурге и в Москве билеты раскупают нарас­хват. Об этих концертах пишут в газетах.
Но учиться у самого Франца Шоберлехнера - такое в го­лову Саше никогда бы не пришло!
- Однако же, - продолжал Сергей Николаевич, - пред­ставь: этот знатный артист, оказывается, находит время для уроков. Разумеется, если ученик достоин такого учителя.
Сергей Николаевич умолчал о том, что прославленный виртуоз ценит свои уроки на вес золота. Но, как ни трудно, Сергей Николаевич найдет необходимые средства для такого важного дела. Устроил он чиновничью карьеру сына. Теперь для музыки ничего не пожалеет. На ближайшие дни была назначена встреча с новым учителем.
Знаменитый маэстро рассеянно взглянул на смущенного юнца и, не тратя лишнего времени, широким жестом пригла­сил его к роялю. Саша играл, не смея поднять глаз на стро­гого судью.
- У кого вы учились? - спросил Франц Шоберлехнер, проявляя наконец некоторый интерес.
- У Адриана Трофимовича Данилевского, - гордо отве­тил Саша.
Но имя это ничего не сказало приезжему музыканту. По­следовал только новый энергичный жест, приглашавший юно­шу к продолжению игры.
А потом, когда Саша с замиранием сердца ждал решения своей судьбы, маэстро сам подошел к роялю. И свершилось чудо, которое повторялось на каждом концерте этого про­славленного артиста. В самых стремительных пассажах у него не пропадала ни единая нотка. Казалось, вдохновенный музыкант рассыпает перед слушателями жемчуг и каждая жемчужина полнится и светится несказанной красотой.
Маэстро, оставив рояль, что-то говорил. Саша не слышал. Он едва сообразил, что Франц Шоберлехнер назначает ему время для урока. Итак, он станет его учеником!
В следующие дни он все еще переживал совершившееся событие. И с благодарностью вспоминал Адриана Трофимо­вича. Кто же, как не он, подготовил Сашу так, что тот вы­держал строгий экзамен у европейского светила?
Даже Эраст встречал теперь младшего брата торжествен­но-шуточным поклоном и произносил поздравительные речи. Это были очень смешные речи, вроде тех, что произносят на юбилейных празднествах в честь именитых особ.
Но все меньше становилось сил у Эраста. Все чаще во­зят его к медикам родители. А потом подолгу разговарива­ют наедине...
Уроки Саши с Шоберлехнером продолжаются. Учитель давно не удивляется тому, что этот ученик может сыграть с листа любое произведение. Он чутко внемлет каждому замечанию маэстро. Кажется, он и сам скоро будет завораживать слушателей своей блестящей игрой. А ученик знает, что Франц Шоберлехнер совсем не так недоступен, как казалось поначалу. Правда, он очень занят. У него на счету каждая минута. Но почему-то получается так, что на уроках с Алек­сандром Даргомыжским он забывает о времени. Ученик почтительно его расспрашивает:
- Вы учились у господина Гуммеля, маэстро?
Кто же из музыкантов не знает имени этого славного вир­туоза и композитора?
- Да, я имел эту высокую честь, - подтверждает Шо­берлехнер.
- А господин Гуммель, - продолжает Даргомыжский, - был учеником самого Вольфганга Моцарта! Иоганн Гуммель, наверное, много рассказывал вам о своем великом учителе?
- Разумеется. - Франц Шоберлехнер с удовольствием вспоминает вслух некоторые любопытные подробности из жизни Моцарта. - Но, - говорит учитель, - никакие расска­зы о Моцарте не способны передать все величие и глубину его творений. Вот, кстати, послушайте-ка, к примеру... - И маэстро садится за рояль. А ученик весь превращается в слух.
Часто Шоберлехнер говорит с Даргомыжским о Бетхове­не, интересуется, какие произведения гениального композито­ра тот знает. И быстро обнаруживает пробелы в дознаниях ученика. А это значит, что Александр получает новые зада­ния, одно за другим.
Однако не пора ли показать господину Шоберлехнеру собственные композиции?
Александр Даргомыжский выбрал благоприятную минуту и протянул учителю тщательно переписанные ноты.
- Прошу вас, взгляните на мои опыты сочинения, разу­меется, очень несовершенные. Я первый это признаю.
Маэстро ничем не выдал своего удивления. Кто в молодо­сти не пытался сочинять?
- Дерзайте, дерзайте, - снисходительно говорил учитель, мельком пробегая ноты.
Этот ученик предназначен для блистательной карьеры пианиста. Тут его успехи поразительны. Может быть, Алек­сандр Даргомыжский прославит на концертной эстраде шко­лу самого Франца Шоберлехнера?
Маэстро просмотрел еще несколько нотных листов: пьесы для фортепиано, романсы и снова романсы. Вон как храбро распоряжается этот юнец в заповедном царстве звуков.
- Позвольте задать вам, господин Даргомыжский, один вопрос. - Учитель прячет улыбку. - Что вы знаете о музыкальной науке, ну, скажем, о контрапункте или гармонии? Александр знает об этих премудростях только пона­слышке.
- И потому, - продолжает Шоберлехнер, уже не сдер­живая улыбки, - вы попадаете в капканы, которые подстере­гают вас повсюду. - Он берет сочинения Александра и отме­чает красным карандашом ошибки, неточности то здесь, то там... - Но я не хочу препятствовать вашему увлечению. Ес­ли угодно, мы найдем время и для упражнений в компози­ции. А сейчас я хочу слушать концерт моего учителя Иоганна Гуммеля, который вы должны были приготовить.
Ученик играет. Учитель исполняет на втором рояле пар­тию оркестра.
- Хорошо! Может быть, даже очень хорошо. Но не для вас. Вы можете играть еще лучше. Безупречно. Повторим-ка еще раз.
Конечно, будущий виртуоз должен иметь очень большой концертный репертуар. И этот репертуар будет у Александра Даргомыжского. В том порукой слово Франца Шоберлехнера.
И как-то получалось так, что для занятий музыкальной наукой времени никогда не оставалось.
Помощь пришла от человека почтенных лет, с подчеркну­то театральными манерами, особенно забавными при малом его росте. То был первый тенор петербургской немецкой оперной труппы Бенедикт Леберехт Цейбих. И каков же дол­жен был быть талант этого артиста, если, выступая в ге­роических теноровых партиях, он буквально потрясал пуб­лику, заставляя забывать о своей невзрачной внешности.
По преклонному возрасту артист уже не пел в оперных спектаклях, но постоянно участвовал в концертах. Вот он-то и предстал однажды перед Александром Даргомыжским.
- Вас интересует такой драгоценный инструмент, как че­ловеческий голос? Вы хотите постичь тайны певческого ис­кусства?
А как же? Ведь Даргомыжский пишет больше всего ро­мансы. Именно здесь в первую очередь и должна прийти к нему на помощь музыкальная наука.
Господин Цейбих охотно знакомит юного ученика с се­кретами вокального искусства. А потом для наглядности сам напевает арии из классических опер и ораторий. Прекрасный певец, он оказывается также опытным режиссером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37