Но надо было вылечить Вельму.
– Теперь я знаю, что надо делать.
– Вы устали и ничего больше не будете делать, – проворчал Говейн. – Я отведу вас в вашу комнату и уложу в постель.
– Но я могу помочь Вельме!
– Вы уже достаточно помогли. – Он дотронулся до ее щеки.
Элис почувствовала его решительность и отпрянула, словно обожглась.
– Черт! Вас не поймешь.
Она сердито взглянула на Говейна.
– Вы думаете, мне приятно быть такой?
– Какой?
– Я – целительница, но не все мои умения обычного свойства. – (Он недоверчиво смотрел на нее.) – Этот дар уходит корнями в семью матери. Моя двоюродная бабка лечила травами, но, помимо этого, умела читать и мысли больных.
– Вы можете прочитать мои мысли? – Говейн был потрясен.
– Нет. Но когда я касаюсь кого-нибудь, то чувствую то, что чувствует этот человек: гнев, радость, боль…
– И поэтому вы носите перчатки?
– И широкие накидки, хотя самое чувствительное у меня – руки.
– Почему вы раньше мне об этом не сказали?
– О таких вещах не говорят, сэр. Меня могут объявить ведьмой.
Ей так много хотелось ему рассказать и объяснить!
– Когда я дотронулась до Вельмы, то поняла, почему она не приходит в себя. Кровоподтек у нее на лбу не внешний, а внутренний. Я почувствовала, как кровь давит ей на мозг. Она умрет, если не уменьшить давление крови.
– Вы собираетесь пустить ей кровь?
– Это не поможет, так как отток крови будет от руки, а не от головы. Нужны пиявки. Если их приложить к синяку, они отсосут разлившуюся кровь.
Говейн кивнул и встал на ноги.
– Я пойду к реке и соберу их.
Голос рыцаря прозвучал так странно. Что в нем было? Презрение? Или даже страх перед ней? Впрочем, это и неудивительно. Но от сознания того, что никогда больше Говейн не обнимет ее, слезы навернулись на глаза. Лучше бы он вовсе не обнимал ее, даря мгновения радости и надежды, когда сердце готово выскочить из груди, а ты сама словно паришь в воздухе!
Как только Говейн появился в большой пещере, к нему подбежала Мей.
– Говейн, пожалуйста, скажи, что ты не сердишься на меня!
– Тебе повезло, что Элис не пострадала.
– Я не желала ей зла…
– Неужели? – Он презрительно сощурился. – А как, скажи на милость, она смогла бы выжить одна в лесу?
– Я попросила сына Дональда отвезти ее в это аббатство, – стояла на своем Мей, – и отдала ему за это материнское кольцо.
Говейн потер небритый подбородок.
– Жан нашел Дональдова сына на ферме. Он был пьян и храпел на всю округу.
– Вот пьянчуга! Небось купил эля на мое кольцо.
– Ты не должна была предлагать Элис бежать отсюда. Ты надеялась, что я подумаю, будто она удрала к Ранульфу?.. А я-то считал тебя своим другом!
– Я и есть твой друг, – быстро проговорила Мей, но внутри у нее все сжалось: было ясно, куда он клонит.
– Я всегда ценил твою дружбу, поддержку и верность.
Мей кивнула, и горло у нее сдавило.
– А я старалась помочь тебе…
– Да, – он улыбнулся. – Надеюсь, ты навсегда останешься моим другом.
И только-то? – подумала Мей.
– Я уверена, что мы отобьем Малпас. – Мей не знала, что еще сказать.
– Если это произойдет, то во многом благодаря тебе. И еще я надеюсь, что ты больше не станешь ничего придумывать, чтобы отделаться от Элис.
– Значит, она остается?
– Ненадолго. Нам нужна целительница. – Но огонь в глазах выдал его.
– Вельме не лучше? – вздохнула Мей.
– Скоро узнаем. Элис хочет попробовать новое лечение. – И он ушел – такой высокий, гордый, красивый…
– Хочешь эля? – раздался знакомый голос. Рядом стоял Дарси и с сочувственной улыбкой протягивал ей чашку.
– Не нуждаюсь в вашей жалости!
– Я питаю к тебе совсем иные чувства, моя Мей. – Он взял ее под руку, отвел в уголок и усадил на скамью. – Ты сядешь рядом со мной за ужином, Мей? Хотя бы для того, чтобы показать всем, что ты не одинока. – Дарси сжал ей пальцы.
Мей взглянула на свою ладонь, утонувшую в огромной ручище. Хорошо, когда о тебе заботятся, подумала она.
– Да, Дарси Бьюфорт, я сяду около вас.
– Благодаря лечению Вельма пришла в сознание – объявил за ужином Говейн.
Радостные крики сотрясли пещеру.
– Я думала, что Вельме конец, – призналась Мей. – Как это Элис удалось исцелить ее?
– При помощи пиявок.
– Где же она сама? Мы хотим поблагодарить ее, – подавив озлобленность, сказала Мей.
– Я отправил ее спать. Она не спала всю ночь. – Несколько часов назад Говейн хотел проводить Элис до ее комнаты, но та отказалась.
– Я почувствую ваше отвращение ко мне, и мне станет совсем плохо, – сказала Элис и пошла по коридору, держась за стену – она буквально падала от усталости.
– Никакого отвращения я к вам не испытываю! – рассердился Говейн.
Она остановилась и при свете коптящего факела вгляделась в его лицо.
– Вас обуревают сильные чувства. Я вижу это по глазам. Мне не хочется испытать на себе неприятные неожиданности. – И с этими словами она поплелась дальше.
Говейн двинулся следом, задыхаясь от гнева и разочарования. Не в его характере пренебрегать страданиями другого человека. Ему так хотелось отнести ее на руках в постель и убаюкать. Говейн всегда гордился своим самообладанием, но душа при этом у него разрывалась. Он знал, что не сможет утаить этого от Элис: если он прикоснется к девушке, в ней тотчас болью отзовутся его чувства. Он-то думал, что Элис презирает его, а она просто боится его прикосновений, и он знает почему. Значит, надо искать выход.
– Ты ее любишь? – донесся до него голос Мей.
Он ответил не сразу.
– Я потерял способность любить.
Мей положила ладонь поверх руки Говейна, а он подумал, что даже такой простой жест невозможен между ним и Элис.
– А вот и Элис! – закричал кто-то.
Говейн обернулся. Элис стояла на пороге, и ее взгляд был устремлен на него и на Мей, на их сомкнутые руки. Говейн ясно увидел боль на ее измученном лице, и эта боль сразу же передалась ему.
Глава одиннадцатая
– Это не важно, это не важно, – повторяла Элис, опрометью убегая из большой пещеры.
Ей бы радоваться тому, что кто-то разделяет с Говейном его одиночество, а она хочет выцарапать Мей глаза! Собственная ненависть поражала. Наверное, она не такая уж хорошая и добрая, как все считают…
Сзади прокатился гулкий смех. Элис остановилась. За дни, проведенные в пещерах, она ни разу не слышала, чтобы кто-нибудь засмеялся. Элис прислушалась. Смех явно раздавался из большой комнаты, где дети проводили время под присмотром Руби и молодых мам. Мальчики обычно вяло играли с деревянными лошадками, а девочки обучались шитью.
Элис остановилась на пороге, не веря своим глазам. Дети с раскрасневшимися личиками и блестящими глазенками носились по комнате, играя со щенками. У стены пристроился раненый Дикки, а около него дремала собака, положив морду ему на ногу.
– Они резвятся!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
– Теперь я знаю, что надо делать.
– Вы устали и ничего больше не будете делать, – проворчал Говейн. – Я отведу вас в вашу комнату и уложу в постель.
– Но я могу помочь Вельме!
– Вы уже достаточно помогли. – Он дотронулся до ее щеки.
Элис почувствовала его решительность и отпрянула, словно обожглась.
– Черт! Вас не поймешь.
Она сердито взглянула на Говейна.
– Вы думаете, мне приятно быть такой?
– Какой?
– Я – целительница, но не все мои умения обычного свойства. – (Он недоверчиво смотрел на нее.) – Этот дар уходит корнями в семью матери. Моя двоюродная бабка лечила травами, но, помимо этого, умела читать и мысли больных.
– Вы можете прочитать мои мысли? – Говейн был потрясен.
– Нет. Но когда я касаюсь кого-нибудь, то чувствую то, что чувствует этот человек: гнев, радость, боль…
– И поэтому вы носите перчатки?
– И широкие накидки, хотя самое чувствительное у меня – руки.
– Почему вы раньше мне об этом не сказали?
– О таких вещах не говорят, сэр. Меня могут объявить ведьмой.
Ей так много хотелось ему рассказать и объяснить!
– Когда я дотронулась до Вельмы, то поняла, почему она не приходит в себя. Кровоподтек у нее на лбу не внешний, а внутренний. Я почувствовала, как кровь давит ей на мозг. Она умрет, если не уменьшить давление крови.
– Вы собираетесь пустить ей кровь?
– Это не поможет, так как отток крови будет от руки, а не от головы. Нужны пиявки. Если их приложить к синяку, они отсосут разлившуюся кровь.
Говейн кивнул и встал на ноги.
– Я пойду к реке и соберу их.
Голос рыцаря прозвучал так странно. Что в нем было? Презрение? Или даже страх перед ней? Впрочем, это и неудивительно. Но от сознания того, что никогда больше Говейн не обнимет ее, слезы навернулись на глаза. Лучше бы он вовсе не обнимал ее, даря мгновения радости и надежды, когда сердце готово выскочить из груди, а ты сама словно паришь в воздухе!
Как только Говейн появился в большой пещере, к нему подбежала Мей.
– Говейн, пожалуйста, скажи, что ты не сердишься на меня!
– Тебе повезло, что Элис не пострадала.
– Я не желала ей зла…
– Неужели? – Он презрительно сощурился. – А как, скажи на милость, она смогла бы выжить одна в лесу?
– Я попросила сына Дональда отвезти ее в это аббатство, – стояла на своем Мей, – и отдала ему за это материнское кольцо.
Говейн потер небритый подбородок.
– Жан нашел Дональдова сына на ферме. Он был пьян и храпел на всю округу.
– Вот пьянчуга! Небось купил эля на мое кольцо.
– Ты не должна была предлагать Элис бежать отсюда. Ты надеялась, что я подумаю, будто она удрала к Ранульфу?.. А я-то считал тебя своим другом!
– Я и есть твой друг, – быстро проговорила Мей, но внутри у нее все сжалось: было ясно, куда он клонит.
– Я всегда ценил твою дружбу, поддержку и верность.
Мей кивнула, и горло у нее сдавило.
– А я старалась помочь тебе…
– Да, – он улыбнулся. – Надеюсь, ты навсегда останешься моим другом.
И только-то? – подумала Мей.
– Я уверена, что мы отобьем Малпас. – Мей не знала, что еще сказать.
– Если это произойдет, то во многом благодаря тебе. И еще я надеюсь, что ты больше не станешь ничего придумывать, чтобы отделаться от Элис.
– Значит, она остается?
– Ненадолго. Нам нужна целительница. – Но огонь в глазах выдал его.
– Вельме не лучше? – вздохнула Мей.
– Скоро узнаем. Элис хочет попробовать новое лечение. – И он ушел – такой высокий, гордый, красивый…
– Хочешь эля? – раздался знакомый голос. Рядом стоял Дарси и с сочувственной улыбкой протягивал ей чашку.
– Не нуждаюсь в вашей жалости!
– Я питаю к тебе совсем иные чувства, моя Мей. – Он взял ее под руку, отвел в уголок и усадил на скамью. – Ты сядешь рядом со мной за ужином, Мей? Хотя бы для того, чтобы показать всем, что ты не одинока. – Дарси сжал ей пальцы.
Мей взглянула на свою ладонь, утонувшую в огромной ручище. Хорошо, когда о тебе заботятся, подумала она.
– Да, Дарси Бьюфорт, я сяду около вас.
– Благодаря лечению Вельма пришла в сознание – объявил за ужином Говейн.
Радостные крики сотрясли пещеру.
– Я думала, что Вельме конец, – призналась Мей. – Как это Элис удалось исцелить ее?
– При помощи пиявок.
– Где же она сама? Мы хотим поблагодарить ее, – подавив озлобленность, сказала Мей.
– Я отправил ее спать. Она не спала всю ночь. – Несколько часов назад Говейн хотел проводить Элис до ее комнаты, но та отказалась.
– Я почувствую ваше отвращение ко мне, и мне станет совсем плохо, – сказала Элис и пошла по коридору, держась за стену – она буквально падала от усталости.
– Никакого отвращения я к вам не испытываю! – рассердился Говейн.
Она остановилась и при свете коптящего факела вгляделась в его лицо.
– Вас обуревают сильные чувства. Я вижу это по глазам. Мне не хочется испытать на себе неприятные неожиданности. – И с этими словами она поплелась дальше.
Говейн двинулся следом, задыхаясь от гнева и разочарования. Не в его характере пренебрегать страданиями другого человека. Ему так хотелось отнести ее на руках в постель и убаюкать. Говейн всегда гордился своим самообладанием, но душа при этом у него разрывалась. Он знал, что не сможет утаить этого от Элис: если он прикоснется к девушке, в ней тотчас болью отзовутся его чувства. Он-то думал, что Элис презирает его, а она просто боится его прикосновений, и он знает почему. Значит, надо искать выход.
– Ты ее любишь? – донесся до него голос Мей.
Он ответил не сразу.
– Я потерял способность любить.
Мей положила ладонь поверх руки Говейна, а он подумал, что даже такой простой жест невозможен между ним и Элис.
– А вот и Элис! – закричал кто-то.
Говейн обернулся. Элис стояла на пороге, и ее взгляд был устремлен на него и на Мей, на их сомкнутые руки. Говейн ясно увидел боль на ее измученном лице, и эта боль сразу же передалась ему.
Глава одиннадцатая
– Это не важно, это не важно, – повторяла Элис, опрометью убегая из большой пещеры.
Ей бы радоваться тому, что кто-то разделяет с Говейном его одиночество, а она хочет выцарапать Мей глаза! Собственная ненависть поражала. Наверное, она не такая уж хорошая и добрая, как все считают…
Сзади прокатился гулкий смех. Элис остановилась. За дни, проведенные в пещерах, она ни разу не слышала, чтобы кто-нибудь засмеялся. Элис прислушалась. Смех явно раздавался из большой комнаты, где дети проводили время под присмотром Руби и молодых мам. Мальчики обычно вяло играли с деревянными лошадками, а девочки обучались шитью.
Элис остановилась на пороге, не веря своим глазам. Дети с раскрасневшимися личиками и блестящими глазенками носились по комнате, играя со щенками. У стены пристроился раненый Дикки, а около него дремала собака, положив морду ему на ногу.
– Они резвятся!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47