– Никуда не годный? – переспросил отец.
– Точно, Том, никуда. Ни одной целой детали. Древний, как мир, совсем изношенный, я уверен, что никто бы не взялся его ремонтировать ни за какие деньги. Нечего и думать. Что делать, любой велосипед когда-нибудь отправляется на свалку. Кому же, как не мне, знать это лучше других, ведь я столько перевидал этих великов, которые мне то и дело приносят или по телефону просят забрать. Поверь, Кори, твой велосипед был просто грудой ржавого металла, и то, что я засунул его в дробилку, ничего не изменило.
– Да, сэр, – ответил я, – я знаю.
– Ему не было больно, – тихо прибавил мистер Скалли, а я молча кивнул ему. Слушая мистера Скалли, я думал о том, что такой человек, как он, наверняка понимает жизнь всю до самых мелких ее винтиков, потому что, хотя тело его было старым, глаза у него были молодыми и молодым было сердце. Он видел самую космическую суть вещей и потому знал, что жизнь существует не только в созданиях из плоти и крови, но и в предметах из вроде бы неживого материала – в доброй верной паре ботинок; в хорошей надежной машине; в ручке, которая не подведет в трудную минуту; в велосипеде, который пронесет тебя через много миль, – во всем том, чему мы вверяем свою судьбу и жизнь и что платит нам радостью и безопасностью бытия, оставаясь с нами приятными воспоминаниями. На такие слова старые хрычи с камнем вместо сердца могут холодно усмехнуться и сказать: “Чушь это все, парни, и ерунда! ” Но тогда позвольте и мне задать им вопрос: разве вам никогда не хотелось, хотя бы на пару минут, получить обратно свой первый велосипед? Ведь вы наверняка помните, как он выглядел. Ведь помните? Как его звали: “Тигр”, “Гладкий”, или “Стрела”, или, может быть, “Молния”? Кто забрал у вас этот велосипед и куда он потом делся? Вы когда-нибудь задумывались об этом?
– Хочу показать тебе еще кое-что, Кори, – сказал мистер Скалли, дотронувшись до моего плеча. – Иди за мной. Мы проследовали за мистером Скалли прочь от велосипедодробильной машины в другое отделение сарая. Через маленькое пыльное окошко с улицы сочился зеленоватый свет, немногим помогающий свечению тусклой лампочки под потолком. Здесь, в этой каморке, у мистера Скалли был устроен кабинет: стояли письменный стол и книжный шкаф с документами. Выдвинув один из ящичков шкафа, мистер Скалли принялся что-то тянуть из дальнего его конца.
– Я почти никому это не показывал, – сообщил он нам, – но вам, ребята, это должно понравиться, Покряхтев недолго, он вытащил из ящичка небольшой непонятный предмет.
– Уф! Вот она, за что-то зацепилась. Его руки, державшие непонятный предмет, появились на свету лампочки. Мы увидели потемневший от долгого пребывания в воде кусок дерева, на боку которого налипли высохшие раковины. В самой середке деревянного бруска торчало нечто, напоминающее кинжал из слоновой кости. Мистер Скалли поднял кусок дерева повыше к свету, и его глаза за стеклами очков блеснули.
– Видели? Ну, и что вы на это скажете?
– Не знаю, что и сказать, – пробормотал отец. Вслед за ним и я потряс головой.
– А вы взгляните поближе. Мистер Скалли поднес деревяшку с вонзенным в нее кинжалом прямо к моему лицу. Приглядевшись, я увидел на “кинжале” царапины и выбоины, а также то, что край его был зазубрен словно рыбий нож.
– Это зуб, – объяснил нам мистер Скалли. – Или скорее клык.
– Клык? – пораженно нахмурился отец; его взгляд метался между зубом и лицом мистера Скалли. – Здоровенная, должно быть, была змея?
– Это была не змея, Том. Три лета назад я отпилил этот кусок дерева от чурбана, который выбросило на берег реки. Я иногда отправляюсь на берег Текумсы в одиночку поохотиться за бутылками. Чурбан весь почернел, должно быть, он пролежал на дне реки невесть сколько лет, и вот во время прошлогоднего наводнения его вымыло из ила. Мистер Скалли осторожно провел защищенным перчаточной парусиной пальцем по зазубренному краю зуба.
– Думаю, что в руках у меня единственное доказательство.
– Вы же не хотите сказать… – начал отец, и тут я все понял.
– Именно, Том, хочу: этот зуб – это клык Старого Мозеса. Мистер Скалли снова ткнул деревяшкой мне в лицо, и я в испуге отшатнулся.
– Верно, его зрение здорово ослабло, – задумчиво проговорил мистер Скалли. – Наверное, он принял этот чурбан за большую черепаху. Или, может, в тот день он был чем-то раздражен и бросался на все, во что тыкалось его рыло. Палец мистера Скалли постукивал по зазубренному краю зуба.
– Страшно представить, что может чудовище с такими зубищами сделать с человеком. Жуткая получается картина, верно?
– Можно взглянуть? – с любопытством спросил отец. Мистер Скалли передал ему зуб. Пока отец рассматривал деревяшку с зубом, мистер Скалли, отвернувшись, отошел к окну и уставился в него. С минуту повертев в руках зуб, отец кивнул и проговорил:
– Думаю, вы правы, мистер Скалли! Это действительно зуб!
– Я же говорю, – отозвался от окна мистер Скалли. – Я же не идиот.
– Вам обязательно нужно кому-нибудь его показать! Шерифу Эмори или мэру Своупу! Господи, да это может оказаться правительственным делом!
– Своупу я его уже показывал, – кивнул мистер Скалли. – Это он мне посоветовал убрать этот зуб в самый дальний ящик и запереть ящик на ключ.
– Но почему? Это же сенсация!
– Мэр Своуп так не думает. Мистер Скалли повернулся к нам обратно от окна, и я увидел, как его глаза потемнели.
– Поначалу Своуп был уверен, что этот зуб – подделка. Он показал его доктору Пэрришу, а док Пэрриш позвал дока Лизандера. И тот, и другой в один голос заявили, что зуб принадлежит какой-то огромной рептилии. После чего мы трое долго разговаривали в кабинете мэра за закрытыми дверями. Своуп сказал, что считает, что это дело лучше всего схоронить в зародыше. Он сказал, что чем бы ни был этот зуб – настоящим ли клыком рептилии или чьей-то искусной подделкой, – все равно незачем попусту волновать людей. С этими словами мистер Скалли забрал кусок дерева из рук моего отца.
– И тогда я сказал мэру так: “Лютер Своуя, почему вы не хотите предъявить людям неоспоримое доказательство того, что в Текумсе водится чудовище? ” Он, со своей глупой трубкой в зубах, зыркнул на меня вот так и ответил: “Люди и без того это знают. А такие штуки, которые вы называете “доказательствами”, только напугают их. Но как бы там ни было, – продолжил тогда мэр Своуп, – чудовище в реке – это наше чудовище, и мы ни с кем не собираемся им делиться”. Мистер Скалли протянул мне зуб:
– Хочешь потрогать его, Корн? Потом расскажешь кому-нибудь, что тебе довелось держать в руках. Так я и сделал – дрожавшим указательным пальцем. Клык Мозеса был холодным, точно таким же, каким, по моему мнению, должны были быть донная грязь и ил Текумсы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100