На нем по-прежнему были темные очки-консервы, а вместо плаща – нечто, напоминавшее рясу. – Это купальный халат, – пояснил он, поймав недоуменный взгляд Ортеги. – Кстати, очень удобный. Думаю прихватить с собой, мне он нравится.
– Дарий, что-нибудь уже есть? – Сантьяга доброжелательно взглянул на длинноволосого.
– Есть, – Дарий пододвинул второе кресло поближе к Ортеге и развалился в нем. – Когда объезжали площадь, заметил небольшую православную церковь.
– Преображенский собор, – вставил Гарсиа. – Раньше в нем располагался музей религии и атеизма.
– Так вот, – не обращая внимания на начальника, продолжил масан. – Когда мы проезжали мимо, в какой-то момент я уловил всплеск, причем настолько сильный, что у меня чуть голова не лопнула.
– Ну, это, в общем-то, объяснимо – ведь культовые сооружения во все времена и у всех народов как раз и старались возводить именно в местах концентрации Силы, – заметил Сантьяга.
– Я в курсе, – с некоторой обидой отозвался Дарий. – И неоднократно чувствовал эту самую Силу на собственной шкуре в разных точках земного шара. Здесь было что-то совсем иное, даже отдаленно не напоминавшее проявление обычной Силы. То есть, нормальная Сила здесь тоже присутствует, но в стабильном фоновом режиме, как у всех церквей. А это был всплеск чего-то совершенно отличного, только чего – пока не могу идентифицировать.
Неслышно появился Виталий, отвесил поклон Сантьяге и, разложившись на столе, принялся споро собирать какое-то устройство.
– Хорошо, – после непродолжительного молчания произнес комиссар. – Мне тут придется на некоторое время отлучиться, так что действуйте по обстоятельствам, но особо не раскрывайтесь, придерживайтесь легенды. С Корниловым я договорился, при необходимости он подтвердит все вами сказанное, тем более что это была его просьба. И постарайтесь избежать ненужных эксцессов – Виталий, ты меня слышишь?
– А я что? Я ничего, схемку тут ваяю, никого не трогаю, – крепыш повернулся к экрану и с самым невинным выражением уставился на Сантьягу.
– Смотри мне, а то если повторится Тобольск, Кортес осерчает, и я больше за тебя заступиться не смогу. – Комиссар едва заметно улыбнулся, а Виталий вдруг смутился и опустил глаза. – Да, и еще, учитывая поспешность вашего отлета из Москвы, высылаю вам кое-какую дополнительную информацию. Все, удачи.
Комиссар исчез, его место заняло изображение конверта со значком «Тиградкома». Скачав файл, Ортега раскрыл его и повернулся к Виталию, рьяно копавшемуся в приборе. На коллег он старался не смотреть.
– А что такого произошло в Тобольске? – полюбопытствовал Дарий, с интересом глядя на крепыша.
Виталий засопел, но головы не поднял.
– Ничего особенного, – ровным голосом пояснил Ортега. – Помнишь заварушку в Сибири? Так вот, в какой-то момент нашему другу пригрезилось, что в тобольском Кремле появились «мертвые демоны», и он, не долго думая, завалил их всех из «гремучки». Вместе с Кремлем.
– Так это был ты? – масан присвистнул. – Да, принять ролевиков за «мертвых демонов» – это не каждому дано.
– Но никто же не пострадал, – не выдержал Виталий. – Так, отделались легким испугом и небольшими синяками, ведь «гремучка» на челов не действует. Да и про Кремль преувеличение, всего лишь надвратная башня…
– Это да, но сделать так, чтобы ничего не просочилось в прессу, чтобы несчастные ролевики и остальные посетители Кремля обо всем забыли и, самое главное, полностью восстановить чудо русского деревянного зодчества за одну ночь – это, знаешь ли, потребовало некоторых усилий. – Ортега извлек из бара очередную бутылочку «колы» и, рассеянно прихлебнув из нее, погрузился в чтение.
– Представляю, как взбесился Кортес, – засмеялся Дарий. – И как он только тебя не выставил?
– Ну, во-первых, все расходы Виталий покрыл из собственного кармана, а, во-вторых, за него неожиданно вступились Сантьяга, который напомнил Кортесу о «праве на одну ошибку», и Артем.
– Подумаешь, – пробурчал Виталий. – Со всяким бывает. Сколько времени прошло, а все забыть не могут. Эй, Ортега, притормози, оставь и мне немножко «колы». Кстати, навам ее пить вредно, – с этими словами он вдруг неожиданно ловко сцапал бутылку из-под носа у зазевавшегося коллеги.
– И кто же такое сказал? – поднял брови обездоленный нав.
– Один знакомый эрлиец. А они в таких вопросах не ошибаются, – ответил Виталий, с видимым удовольствием присасываясь к напитку.
Когда раздался стук в дверь, все уже было приготовлено, то есть «глушилка» собрана, содержимое бара выставлено на стол, а Дарий даже ухитрился сменить купальный халат на спортивные штаны и футболку с изображением черепа в берете и надписью «Mercenaries never die – they just go to Hell to regroup». Ортега крикнул «Войдите», и на пороге вырос живот, обтянутый голубой рубашкой от Мак-Грегора и удерживаемый снизу бежевыми идеально выглаженными брюками. Вслед за животом появилась пышущая здоровьем толстощекая физиономия с двумя вислыми усами и густыми сросшимися бровями под абсолютно лысым черепом. Завершал композицию темно-синий галстук, располагавшийся строго параллельно земле.
– Ну, здравствуйте, здравствуйте, гости дорогие, – прогудел обладатель живота и усов, протягивая для рукопожатия похожую на окорок руку. – Григорий Тарасович Барабаш, начальник городского управления милиции, можно просто «Тарасович» или «полковник». – Букву «г» он произносил ближе к гортанному «х», как и большинство жителей Украины. – А это профессор Медведченко, директор исторического музея и главный спец по истории города.
Профессору было чуть за сорок, костюм висел на нем, как на вешалке, а очки с толстыми линзами и легкая сутулость свидетельствовали о том, что большую часть своей жизни этот человек проводит за чтением. В руках директор музея держал объемистый черный портфель.
Ортега и Виталий обменялись с вновь прибывшими рукопожатиями, Дарий же, как обычно, ограничился полупоклоном.
– Ну, как там белокаменная? – умащивая живот в кресло, осведомился полковник. – Сто лет уже не был. Только по телевизору и вижу, знакомые места узнаю.
– Белокаменная растет и хорошеет, как всегда, – пожал плечами Ортега. – Что ей сделается?
– И то верно. «Москва моя, страна моя, ты самая любимая», – неожиданно приятным баритоном пропел полковник. – А «адмирал» как поживает?
– Кто? – переспросил Ортега.
– Ну, приятель мой, Андрей Кириллович.
– Майор Корнилов? А почему «адмирал».
– Именно потому, что Корнилов. Нахимов там, Истомин, ну, и Корнилов. Курсантская кличка, все пять лет обучения с ней проходил. Мы с ним крепко дружили, потом, когда звездочки получили, разъехались – он сразу в МУР, по направлению, а я сюда, домой, – частенько друг к другу в гости наведывались, причем больше я к нему, Москва все-таки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
– Дарий, что-нибудь уже есть? – Сантьяга доброжелательно взглянул на длинноволосого.
– Есть, – Дарий пододвинул второе кресло поближе к Ортеге и развалился в нем. – Когда объезжали площадь, заметил небольшую православную церковь.
– Преображенский собор, – вставил Гарсиа. – Раньше в нем располагался музей религии и атеизма.
– Так вот, – не обращая внимания на начальника, продолжил масан. – Когда мы проезжали мимо, в какой-то момент я уловил всплеск, причем настолько сильный, что у меня чуть голова не лопнула.
– Ну, это, в общем-то, объяснимо – ведь культовые сооружения во все времена и у всех народов как раз и старались возводить именно в местах концентрации Силы, – заметил Сантьяга.
– Я в курсе, – с некоторой обидой отозвался Дарий. – И неоднократно чувствовал эту самую Силу на собственной шкуре в разных точках земного шара. Здесь было что-то совсем иное, даже отдаленно не напоминавшее проявление обычной Силы. То есть, нормальная Сила здесь тоже присутствует, но в стабильном фоновом режиме, как у всех церквей. А это был всплеск чего-то совершенно отличного, только чего – пока не могу идентифицировать.
Неслышно появился Виталий, отвесил поклон Сантьяге и, разложившись на столе, принялся споро собирать какое-то устройство.
– Хорошо, – после непродолжительного молчания произнес комиссар. – Мне тут придется на некоторое время отлучиться, так что действуйте по обстоятельствам, но особо не раскрывайтесь, придерживайтесь легенды. С Корниловым я договорился, при необходимости он подтвердит все вами сказанное, тем более что это была его просьба. И постарайтесь избежать ненужных эксцессов – Виталий, ты меня слышишь?
– А я что? Я ничего, схемку тут ваяю, никого не трогаю, – крепыш повернулся к экрану и с самым невинным выражением уставился на Сантьягу.
– Смотри мне, а то если повторится Тобольск, Кортес осерчает, и я больше за тебя заступиться не смогу. – Комиссар едва заметно улыбнулся, а Виталий вдруг смутился и опустил глаза. – Да, и еще, учитывая поспешность вашего отлета из Москвы, высылаю вам кое-какую дополнительную информацию. Все, удачи.
Комиссар исчез, его место заняло изображение конверта со значком «Тиградкома». Скачав файл, Ортега раскрыл его и повернулся к Виталию, рьяно копавшемуся в приборе. На коллег он старался не смотреть.
– А что такого произошло в Тобольске? – полюбопытствовал Дарий, с интересом глядя на крепыша.
Виталий засопел, но головы не поднял.
– Ничего особенного, – ровным голосом пояснил Ортега. – Помнишь заварушку в Сибири? Так вот, в какой-то момент нашему другу пригрезилось, что в тобольском Кремле появились «мертвые демоны», и он, не долго думая, завалил их всех из «гремучки». Вместе с Кремлем.
– Так это был ты? – масан присвистнул. – Да, принять ролевиков за «мертвых демонов» – это не каждому дано.
– Но никто же не пострадал, – не выдержал Виталий. – Так, отделались легким испугом и небольшими синяками, ведь «гремучка» на челов не действует. Да и про Кремль преувеличение, всего лишь надвратная башня…
– Это да, но сделать так, чтобы ничего не просочилось в прессу, чтобы несчастные ролевики и остальные посетители Кремля обо всем забыли и, самое главное, полностью восстановить чудо русского деревянного зодчества за одну ночь – это, знаешь ли, потребовало некоторых усилий. – Ортега извлек из бара очередную бутылочку «колы» и, рассеянно прихлебнув из нее, погрузился в чтение.
– Представляю, как взбесился Кортес, – засмеялся Дарий. – И как он только тебя не выставил?
– Ну, во-первых, все расходы Виталий покрыл из собственного кармана, а, во-вторых, за него неожиданно вступились Сантьяга, который напомнил Кортесу о «праве на одну ошибку», и Артем.
– Подумаешь, – пробурчал Виталий. – Со всяким бывает. Сколько времени прошло, а все забыть не могут. Эй, Ортега, притормози, оставь и мне немножко «колы». Кстати, навам ее пить вредно, – с этими словами он вдруг неожиданно ловко сцапал бутылку из-под носа у зазевавшегося коллеги.
– И кто же такое сказал? – поднял брови обездоленный нав.
– Один знакомый эрлиец. А они в таких вопросах не ошибаются, – ответил Виталий, с видимым удовольствием присасываясь к напитку.
Когда раздался стук в дверь, все уже было приготовлено, то есть «глушилка» собрана, содержимое бара выставлено на стол, а Дарий даже ухитрился сменить купальный халат на спортивные штаны и футболку с изображением черепа в берете и надписью «Mercenaries never die – they just go to Hell to regroup». Ортега крикнул «Войдите», и на пороге вырос живот, обтянутый голубой рубашкой от Мак-Грегора и удерживаемый снизу бежевыми идеально выглаженными брюками. Вслед за животом появилась пышущая здоровьем толстощекая физиономия с двумя вислыми усами и густыми сросшимися бровями под абсолютно лысым черепом. Завершал композицию темно-синий галстук, располагавшийся строго параллельно земле.
– Ну, здравствуйте, здравствуйте, гости дорогие, – прогудел обладатель живота и усов, протягивая для рукопожатия похожую на окорок руку. – Григорий Тарасович Барабаш, начальник городского управления милиции, можно просто «Тарасович» или «полковник». – Букву «г» он произносил ближе к гортанному «х», как и большинство жителей Украины. – А это профессор Медведченко, директор исторического музея и главный спец по истории города.
Профессору было чуть за сорок, костюм висел на нем, как на вешалке, а очки с толстыми линзами и легкая сутулость свидетельствовали о том, что большую часть своей жизни этот человек проводит за чтением. В руках директор музея держал объемистый черный портфель.
Ортега и Виталий обменялись с вновь прибывшими рукопожатиями, Дарий же, как обычно, ограничился полупоклоном.
– Ну, как там белокаменная? – умащивая живот в кресло, осведомился полковник. – Сто лет уже не был. Только по телевизору и вижу, знакомые места узнаю.
– Белокаменная растет и хорошеет, как всегда, – пожал плечами Ортега. – Что ей сделается?
– И то верно. «Москва моя, страна моя, ты самая любимая», – неожиданно приятным баритоном пропел полковник. – А «адмирал» как поживает?
– Кто? – переспросил Ортега.
– Ну, приятель мой, Андрей Кириллович.
– Майор Корнилов? А почему «адмирал».
– Именно потому, что Корнилов. Нахимов там, Истомин, ну, и Корнилов. Курсантская кличка, все пять лет обучения с ней проходил. Мы с ним крепко дружили, потом, когда звездочки получили, разъехались – он сразу в МУР, по направлению, а я сюда, домой, – частенько друг к другу в гости наведывались, причем больше я к нему, Москва все-таки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111