Воспользуйся шансом. Не принимай его обратно.
– Послушай, я правда не собираюсь этого делать, и вообще, он сам ни за что не попросится назад.
– Вот увидишь, он вернется. Он поймет, что потерял. Он вернется, извинится, и, поскольку тебя легко использовать, ты примешь его обратно. Не делай этого.
– Легко использовать? Меня нелегко использовать. С чего это ты взял?
– Я это знаю.
– Ничего подобного.
– Это так. Ты щедрая, открытая душа. Парни типа Ланса пользуются этим.
– Не пытайся делать мне комплименты.
– Я и не пытаюсь.
Ньюсон знал, что частенько пытался говорить комплименты. Но сейчас он говорил только половину правды. Да, Наташа была щедрая и открытая, но еще она была слабая, по крайней мере когда дело касалось Ланса. Какая сила заставляет таких уравновешенных девушек, как Наташа, ввязываться в деструктивные отношения? Наверное, страх, думал Ньюсон. Страх остаться одной.
Ньюсон жил один. Ничего страшного в этом нет. Он хотел сказать ей об этом. Он хотел взять ее за руку и посоветовать ей быть сильной. Он хотел убедить ее, что жить одной – это нормально, от этого не умирают, и можно даже найти в этом хорошие стороны. Никаких ежедневных споров насчет колпачка от зубной пасты или первого ломтика тоста из тостера. И конечно, никакого Ланса.
– Не принимай его обратно, только и всего.
– Послушай, Эд, он меня бросил. Он не вернется. Конец истории. А теперь заткнись.
– Он вернется.
– Я сказала, заткнись.
– Я тебе обещаю. Ты нужна ему Он вернется.
– Нет. Да замолчи ты наконец!
В этот момент секретарша главы отдела пригласила их в кабинет.
Ньюсон не ожидал дружественного приветствия, и он был прав.
– Итак, давайте начистоту, – сказал шеф, просматривая заметки по делу. – Мужчину мучили полдня и всю ночь на тихой улице. Он… сколько раз его ударили?
– Триста сорок семь раз, сэр, – ответил Ньюсон.
– Триста сорок семь раз маленькой иглой. Жертва орет изо всех сил, кругом лужи крови, убийца вошел в дом посреди бела дня и связал горничную, появляется жена, он связывает и ее, ему хочется послушать музыку, поэтому он включает музыкальный центр и при этом не оставляет вам ни единой улики, и поэтому у вас нет ни одной стоящей идеи.
– У меня была идея, что это серийный случай, – сказал Ньюсон.
– Что? Одно убийство? Как одно убийство может быть серийным?
– Пока что мы не нашли подозреваемого среди знакомых жертвы. По-моему, это указывает на то, что искать нужно среди более широкого круга людей.
– А по-моему, это указывает на то, что вы просто ничего не нашли.
– Возможно, сэр, хотя мы искали.
– Постарайтесь искать получше, прежде чем увлекаться абстрактными теориями. Вы полицейский, а не журналист, и должны оперировать фактами.
– Да, сэр. Я понимаю.
– Отлично, и не смейте об этом забывать. Мне плевать, чему вас там учили в юридическом. В полиции работать – это тебе не парадную мессу служить. Здесь нужно бегать, пачкаться и, черт побери, работать с делом.
Уорд, как и многие коллеги, недолюбливал Ньюсона, видя в нем выскочку-карьериста. Сам шеф прошел все ступеньки. Он понимал, конечно, что Ньюсон очень умный, но все равно считал, что такому молодому человеку необходим опыт. Тот факт, что Ньюсон успешно справился с несколькими, казалось бы, безнадежными делами, только усугубил недоверие, с которым относились к нему некоторые офицеры. Он был так не похож на настоящего полицейского. Он был низкого роста, не интересовался спортом и слишком много улыбался.
Когда встреча закончилась, Наташа предложила Ньюсону палочку «Твикс».
– Нельзя позволять ему издеваться над собой.
– Ты же не думаешь, что он правда издевался.
– Конечно, думаю. Никому бы не позволила так со мной разговаривать.
– Еще как бы позволила, – сказал Ньюсон. – Ты позволяла Лансу издеваться над тобой много лет, а теперь ты даже позволила ему решать, когда прекратить это издевательство. – Сказав это, он понял, что зашел слишком далеко.
– Прекрати немедленно, – сказала Наташа, быстро моргая.
На секунду Ньюсону показалось, что она сейчас заплачет.
– Прости. Я правда не в духе, знаешь, разговор с шефом, и потом ты…
– Все равно, не нужно было приплетать сюда Ланса. Это не твое дело.
Как легко все запороть. Ньюсон обидел Наташу и ненавидел себя за это. Он заставил ее показать, как много значит для нее Ланс, и это тоже было ужасно. Ей пришлось напомнить ему, что у него нет ни малейшего права делать столь личные замечания по той очевидной причине, что она не чувствует ни малейшей близости к нему. Наконец, он предал ее доверие, испортив чисто профессиональный союз: два полицейских в одном деле, полагающиеся друг на друга в потенциально опасной игре.
Но вообще-то это несправедливо. У Наташи не было ни малейшего права говорить, что Ньюсона не касаются ее отношения с Лансом, ведь она сама регулярно рассказывала о своем друге и явно нуждалась в сочувствии Ньюсона. Но ведь она ему нравилась, а он ей нет. Игровое поле было неровным, и несправедливость была ни при чем. Когда дело доходит до эмоционального равнодушия, право всегда на стороне обожаемого, а обожающему остается зализывать раны.
– Пожалуйста, забудь, что я сказал, – попросил Ньюсон. – Нам нужно ловить убийцу.
– Да, и шеф нам тут не помощник, правда? – сказала Наташа. – Не представляю, как можно искать еще лучше. Мы разговаривали с каждым, кого когда-либо знал этот ублюдок, и абсолютно ничего не добились. Мы теперь знаем не больше, чем тогда, на месте преступления.
Детектив Ньюсон жевал «Твикс».
– В этом случае, боюсь, мы не узнаем ничего до тех пор, пока он или она не убьет снова.
– Да, хреново дело.
– Если только… – произнес Ньюсон почти про себя, – если только, конечно, он не убивал раньше.
– Что?
– Подумай. Убийство Адама Бишопа уже потенциальный «висяк». Может быть, наш убийца совершал подобное раньше, и все его преступления находятся в базе данных.
– Думаешь, нужно набрать в поисковике «короткая игла в жопе» и посмотреть, сколько будет совпадений?
– Сомневаюсь, что все так просто, но можно попробовать различные варианты, так ведь? «Навязчивая идея», «ритуальное убийство», «оставил за собой чистый унитаз», а там посмотрим, что получится.
Сержант Уилки посмотрела на часы. Было почти пять.
– Ладно, давай начнем сейчас, если хочешь. Если говорить прямо, планов у меня на вечер нет.
– С другой стороны, можно наплевать на работу, поймать такси до центра, заказать столик в «Савой-гриль», насладиться огромным и дорогущим ужином и танцевать до рассвета, – сказал Ньюсон и, не оставляя сержанту Уилки возможности ответить, продолжил: – Ты права. Бред, чушь собачья, «Савой» – просто кошмар, танцевать я не умею, задница слишком близко к земле. Рад, что мы с этим разобрались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
– Послушай, я правда не собираюсь этого делать, и вообще, он сам ни за что не попросится назад.
– Вот увидишь, он вернется. Он поймет, что потерял. Он вернется, извинится, и, поскольку тебя легко использовать, ты примешь его обратно. Не делай этого.
– Легко использовать? Меня нелегко использовать. С чего это ты взял?
– Я это знаю.
– Ничего подобного.
– Это так. Ты щедрая, открытая душа. Парни типа Ланса пользуются этим.
– Не пытайся делать мне комплименты.
– Я и не пытаюсь.
Ньюсон знал, что частенько пытался говорить комплименты. Но сейчас он говорил только половину правды. Да, Наташа была щедрая и открытая, но еще она была слабая, по крайней мере когда дело касалось Ланса. Какая сила заставляет таких уравновешенных девушек, как Наташа, ввязываться в деструктивные отношения? Наверное, страх, думал Ньюсон. Страх остаться одной.
Ньюсон жил один. Ничего страшного в этом нет. Он хотел сказать ей об этом. Он хотел взять ее за руку и посоветовать ей быть сильной. Он хотел убедить ее, что жить одной – это нормально, от этого не умирают, и можно даже найти в этом хорошие стороны. Никаких ежедневных споров насчет колпачка от зубной пасты или первого ломтика тоста из тостера. И конечно, никакого Ланса.
– Не принимай его обратно, только и всего.
– Послушай, Эд, он меня бросил. Он не вернется. Конец истории. А теперь заткнись.
– Он вернется.
– Я сказала, заткнись.
– Я тебе обещаю. Ты нужна ему Он вернется.
– Нет. Да замолчи ты наконец!
В этот момент секретарша главы отдела пригласила их в кабинет.
Ньюсон не ожидал дружественного приветствия, и он был прав.
– Итак, давайте начистоту, – сказал шеф, просматривая заметки по делу. – Мужчину мучили полдня и всю ночь на тихой улице. Он… сколько раз его ударили?
– Триста сорок семь раз, сэр, – ответил Ньюсон.
– Триста сорок семь раз маленькой иглой. Жертва орет изо всех сил, кругом лужи крови, убийца вошел в дом посреди бела дня и связал горничную, появляется жена, он связывает и ее, ему хочется послушать музыку, поэтому он включает музыкальный центр и при этом не оставляет вам ни единой улики, и поэтому у вас нет ни одной стоящей идеи.
– У меня была идея, что это серийный случай, – сказал Ньюсон.
– Что? Одно убийство? Как одно убийство может быть серийным?
– Пока что мы не нашли подозреваемого среди знакомых жертвы. По-моему, это указывает на то, что искать нужно среди более широкого круга людей.
– А по-моему, это указывает на то, что вы просто ничего не нашли.
– Возможно, сэр, хотя мы искали.
– Постарайтесь искать получше, прежде чем увлекаться абстрактными теориями. Вы полицейский, а не журналист, и должны оперировать фактами.
– Да, сэр. Я понимаю.
– Отлично, и не смейте об этом забывать. Мне плевать, чему вас там учили в юридическом. В полиции работать – это тебе не парадную мессу служить. Здесь нужно бегать, пачкаться и, черт побери, работать с делом.
Уорд, как и многие коллеги, недолюбливал Ньюсона, видя в нем выскочку-карьериста. Сам шеф прошел все ступеньки. Он понимал, конечно, что Ньюсон очень умный, но все равно считал, что такому молодому человеку необходим опыт. Тот факт, что Ньюсон успешно справился с несколькими, казалось бы, безнадежными делами, только усугубил недоверие, с которым относились к нему некоторые офицеры. Он был так не похож на настоящего полицейского. Он был низкого роста, не интересовался спортом и слишком много улыбался.
Когда встреча закончилась, Наташа предложила Ньюсону палочку «Твикс».
– Нельзя позволять ему издеваться над собой.
– Ты же не думаешь, что он правда издевался.
– Конечно, думаю. Никому бы не позволила так со мной разговаривать.
– Еще как бы позволила, – сказал Ньюсон. – Ты позволяла Лансу издеваться над тобой много лет, а теперь ты даже позволила ему решать, когда прекратить это издевательство. – Сказав это, он понял, что зашел слишком далеко.
– Прекрати немедленно, – сказала Наташа, быстро моргая.
На секунду Ньюсону показалось, что она сейчас заплачет.
– Прости. Я правда не в духе, знаешь, разговор с шефом, и потом ты…
– Все равно, не нужно было приплетать сюда Ланса. Это не твое дело.
Как легко все запороть. Ньюсон обидел Наташу и ненавидел себя за это. Он заставил ее показать, как много значит для нее Ланс, и это тоже было ужасно. Ей пришлось напомнить ему, что у него нет ни малейшего права делать столь личные замечания по той очевидной причине, что она не чувствует ни малейшей близости к нему. Наконец, он предал ее доверие, испортив чисто профессиональный союз: два полицейских в одном деле, полагающиеся друг на друга в потенциально опасной игре.
Но вообще-то это несправедливо. У Наташи не было ни малейшего права говорить, что Ньюсона не касаются ее отношения с Лансом, ведь она сама регулярно рассказывала о своем друге и явно нуждалась в сочувствии Ньюсона. Но ведь она ему нравилась, а он ей нет. Игровое поле было неровным, и несправедливость была ни при чем. Когда дело доходит до эмоционального равнодушия, право всегда на стороне обожаемого, а обожающему остается зализывать раны.
– Пожалуйста, забудь, что я сказал, – попросил Ньюсон. – Нам нужно ловить убийцу.
– Да, и шеф нам тут не помощник, правда? – сказала Наташа. – Не представляю, как можно искать еще лучше. Мы разговаривали с каждым, кого когда-либо знал этот ублюдок, и абсолютно ничего не добились. Мы теперь знаем не больше, чем тогда, на месте преступления.
Детектив Ньюсон жевал «Твикс».
– В этом случае, боюсь, мы не узнаем ничего до тех пор, пока он или она не убьет снова.
– Да, хреново дело.
– Если только… – произнес Ньюсон почти про себя, – если только, конечно, он не убивал раньше.
– Что?
– Подумай. Убийство Адама Бишопа уже потенциальный «висяк». Может быть, наш убийца совершал подобное раньше, и все его преступления находятся в базе данных.
– Думаешь, нужно набрать в поисковике «короткая игла в жопе» и посмотреть, сколько будет совпадений?
– Сомневаюсь, что все так просто, но можно попробовать различные варианты, так ведь? «Навязчивая идея», «ритуальное убийство», «оставил за собой чистый унитаз», а там посмотрим, что получится.
Сержант Уилки посмотрела на часы. Было почти пять.
– Ладно, давай начнем сейчас, если хочешь. Если говорить прямо, планов у меня на вечер нет.
– С другой стороны, можно наплевать на работу, поймать такси до центра, заказать столик в «Савой-гриль», насладиться огромным и дорогущим ужином и танцевать до рассвета, – сказал Ньюсон и, не оставляя сержанту Уилки возможности ответить, продолжил: – Ты права. Бред, чушь собачья, «Савой» – просто кошмар, танцевать я не умею, задница слишком близко к земле. Рад, что мы с этим разобрались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90