Он понимал, что, обратившись на сайт поиска одноклассников, Кристина также рассматривала возвращение в прошлое как попытку вырваться из настоящего. Ньюсон был успешен и имел положение в обществе. Именно этого хотела и Кристина: положения. Раньше оно у нее было: она была золотой девчонкой школы.
– Разве не здорово, что ни у тебя, ни у меня пока нет этих чертовых детей? – сказала Кристина, появляясь из ванной, обернув полотенце вокруг огромных грудей. – Я встречалась с кучей папаш, и поверь мне, их дети постоянно были рядом. Особенно в воскресенье. Это так скучно. Или к нему нельзя, потому что она там и не должна видеть меня, или нужно удирать рано утром, потому что она собирается их забросить к нему и настаивает на том, чтобы драгоценные отпрыски не сталкивались со шлюхой, которая трахается с ее бывшим. При этом чувствуешь себя такой дешевкой, хотя ведь это он сам бросил семью, а не я его увела. Но у тебя ведь детей нет, правда, Эд? И у меня тоже, так что мы можем делать то, что захотим.
Ньюсон достаточно знал жизнь, чтобы понимать, насколько с каждым прожитым годом уменьшается количество свободных парней. Девушка вроде Кристины при желании могла с легкостью найти себе хоть двадцать партнеров в день, но найти мужчину, на чью жизнь пока никто не посягнул, было труднее. Намного труднее.
– Итак. Завтрак? – спросила Кристина, подсушивая волосы.
– Да, отлично, – ответил Ньюсон.
Они вызвали такси до Белсайз-парк, а затем прошли по Хаверсток-Хилл до Хэмпстеда. Солнце было великолепным, воздух свежим, и Ньюсон по-прежнему пытался разобраться в своих ощущениях. Возможно, он слишком суров к себе и к ней тоже? Может, он просто отказывается верить в свою удачу? Он будет очень рад провести с ней день и особенно ночь. Она очень забавная и милая, и он так долго был один. Но он знал, что не может ей предложить ничего большего, и не хотел завязывать хоть сколько-нибудь серьезные отношения с Кристиной Копперфильд. Она прелесть, но он не смог бы полюбить ее, ни за что и никогда.
К тому же он влюблен в Наташу Уилки, и это навсегда. Он решил, что не должен снова спать с Кристиной, как бы ему этого ни хотелось.
Им удалось найти столик у Лью, они заказали знаменитые круассаны, и в этот момент у Ньюсона зазвонил телефон. Это была Наташа.
– Кажется, я кое-что нашла, – сказала она. – Это касается прошлого Адама Бишопа. Я в больнице «Юниверсити-колледж». Ты где?
– Недалеко. Хэмпстед. Я приеду через полчаса.
Ньюсон объяснил Кристине, что вынужден уйти.
– Извини, – сказал он. – Детей у меня нет, но есть расследование убийства, и ребята кое-что нарыли. Я не могу медлить, потому что убийца по-прежнему на свободе и всегда есть вероятность, что он снова кого-нибудь убьет.
– Потрясающе, – сказала Кристина. – Видимо, это одна из причин, по которой трудно встречаться с копом. Ну что ж, никто не идеален, да? Ты потом ко мне заглянешь? Я могла бы приготовить тебе ужин. Или, еще лучше, ты мог бы пригласить меня на ужин. Обожаю ужинать в ресторанах.
– Я не знаю, сколько буду занят. В моей работе ничего нельзя знать наверняка.
– Хорошо. Я буду дома. Заходи, если сможешь.
– Да, конечно.
– Эд, ты ведь мне позвонишь, правда?
– Конечно.
Они обменялись номерами телефонов, и Ньюсон ушел из кафе. Он сел на северную линию метро, вышел на Уоррен-стрит и прошел пару кварталов до больницы «Юниверсити-колледж». Сержант Уилки ждала его у мрачного входа в викторианское здание.
– Я сделала то, о чем ты просил, – сказала она, – и получила список одноклассников Адама Бишопа в пятьдесят девятом году. Он учился в государственной школе в Кэтфорде, около Левишема. В классе было тридцать восемь человек. После этого я проверила все до единого имена через больничные архивы.
– Господи, а это много?
– Полно. Я вызвала с выходного Кэмбелла и Лево и подключила их к поискам. Начали с Грейт-Ормон-стрит, но ничего не нашли. Потом перешли на лондонские больницы, и вдруг нам повезло. Один из одноклассников Адама Бишопа был доставлен в больницу «Юниверсити-колледж» в феврале пятьдесят девятого. Парня звали Уильям Коннолли.
– Откуда мы знаем, что это именно тот Уильям Коннолли?
– Ему было девять лет, и у него было серьезное отравление крови из-за…
– Инфекции в результате колотых ран?
– Именно.
– Ух ты. Кажется, это уже что-то.
– Да уж Но если это сделал именно Бишоп, Коннолли явно не выдал его. Я проверила школьный архив, и там нет упоминания об отчислении или временном отстранении от занятий. Мы проверили полицейские архивы Хэмпстеда, Брумли и Левишема, и там не сказано об аресте подростка. Если это был Бишоп…
– Да ладно, это был именно Бишоп.
– Тогда ему это сошло с рук.
– Может быть, в то время и сошло. Но сорок пять лет спустя он получил за это сполна.
– Может быть. В общем, я отследила этого Коннолли. Он еще жив и по-прежнему обитает в Южно-Восточном Лондоне. Что скажешь?
– Будем надеяться, что он дома.
Уильям Коннолли жил с женой в некогда муниципальном доме прямо за Блис-Хилл, всего в трехстах метрах от его бывшей школы. В маленьком домике пахло старомодным воскресным обедом, вареной капустой, соусом «Бисто» и мясом. По всему дому носились внуки. Мистер Коннолли проводил Ньюсона и Наташу в комнату.
– Да, я помню Адама Бишопа, – сказал он. – Все ребята из нашего класса наверняка его помнят. Сомневаюсь, что кто-нибудь встречался с ним после… – На минуту Коннолли замолчал, глядя вдаль.
Ньюсон и Наташа ждали.
– Он был ублюдком, – наконец сказал Коннолли и снова погрузился в молчание.
– Не могли бы вы рассказать поподробнее, мистер Коннолли.
– Это самое лучшее, что я могу о нем сказать. Полный ублюдок. Он превратил нашу жизнь в кошмар на многие годы. Я читал, что он умер, и надеюсь, что он будет вечно гнить в могиле.
Короткий спазм исказил черты лица Уильяма Коннолли, превратив его в маску ненависти и боли, которая с годами вылилась в морщины на его лице и сказалась на выражении глаз.
– Я редко пью, – сказал он. – Но я здорово напился в тот вечер, когда прочитал, что его убили. Я пошел в паб в шесть и ушел только после закрытия, и с каждой пинтой я проклинал память этого ублюдка и молил всех чертей поджаривать его на медленном огне до конца времен.
– Вы знаете, как он умер, мистер Коннолли?
– Я знаю то, что прочитал на следующий день в «Стандарт», и после этого я пошел и снова напился. Женушка была не очень-то рада, но она знала, как много это для меня значило, поэтому отпустила меня.
– Он умер от колотых ран.
– Да, я читал. Его кололи много-много раз.
– Вы знаете, чем его закололи?
– В газете об этом не говорилось.
– Ответьте на мой вопрос, мистер Коннолли.
– Я думал над этим, – ответил он после паузы. – Я думал, может, он еще с кем такое сделал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
– Разве не здорово, что ни у тебя, ни у меня пока нет этих чертовых детей? – сказала Кристина, появляясь из ванной, обернув полотенце вокруг огромных грудей. – Я встречалась с кучей папаш, и поверь мне, их дети постоянно были рядом. Особенно в воскресенье. Это так скучно. Или к нему нельзя, потому что она там и не должна видеть меня, или нужно удирать рано утром, потому что она собирается их забросить к нему и настаивает на том, чтобы драгоценные отпрыски не сталкивались со шлюхой, которая трахается с ее бывшим. При этом чувствуешь себя такой дешевкой, хотя ведь это он сам бросил семью, а не я его увела. Но у тебя ведь детей нет, правда, Эд? И у меня тоже, так что мы можем делать то, что захотим.
Ньюсон достаточно знал жизнь, чтобы понимать, насколько с каждым прожитым годом уменьшается количество свободных парней. Девушка вроде Кристины при желании могла с легкостью найти себе хоть двадцать партнеров в день, но найти мужчину, на чью жизнь пока никто не посягнул, было труднее. Намного труднее.
– Итак. Завтрак? – спросила Кристина, подсушивая волосы.
– Да, отлично, – ответил Ньюсон.
Они вызвали такси до Белсайз-парк, а затем прошли по Хаверсток-Хилл до Хэмпстеда. Солнце было великолепным, воздух свежим, и Ньюсон по-прежнему пытался разобраться в своих ощущениях. Возможно, он слишком суров к себе и к ней тоже? Может, он просто отказывается верить в свою удачу? Он будет очень рад провести с ней день и особенно ночь. Она очень забавная и милая, и он так долго был один. Но он знал, что не может ей предложить ничего большего, и не хотел завязывать хоть сколько-нибудь серьезные отношения с Кристиной Копперфильд. Она прелесть, но он не смог бы полюбить ее, ни за что и никогда.
К тому же он влюблен в Наташу Уилки, и это навсегда. Он решил, что не должен снова спать с Кристиной, как бы ему этого ни хотелось.
Им удалось найти столик у Лью, они заказали знаменитые круассаны, и в этот момент у Ньюсона зазвонил телефон. Это была Наташа.
– Кажется, я кое-что нашла, – сказала она. – Это касается прошлого Адама Бишопа. Я в больнице «Юниверсити-колледж». Ты где?
– Недалеко. Хэмпстед. Я приеду через полчаса.
Ньюсон объяснил Кристине, что вынужден уйти.
– Извини, – сказал он. – Детей у меня нет, но есть расследование убийства, и ребята кое-что нарыли. Я не могу медлить, потому что убийца по-прежнему на свободе и всегда есть вероятность, что он снова кого-нибудь убьет.
– Потрясающе, – сказала Кристина. – Видимо, это одна из причин, по которой трудно встречаться с копом. Ну что ж, никто не идеален, да? Ты потом ко мне заглянешь? Я могла бы приготовить тебе ужин. Или, еще лучше, ты мог бы пригласить меня на ужин. Обожаю ужинать в ресторанах.
– Я не знаю, сколько буду занят. В моей работе ничего нельзя знать наверняка.
– Хорошо. Я буду дома. Заходи, если сможешь.
– Да, конечно.
– Эд, ты ведь мне позвонишь, правда?
– Конечно.
Они обменялись номерами телефонов, и Ньюсон ушел из кафе. Он сел на северную линию метро, вышел на Уоррен-стрит и прошел пару кварталов до больницы «Юниверсити-колледж». Сержант Уилки ждала его у мрачного входа в викторианское здание.
– Я сделала то, о чем ты просил, – сказала она, – и получила список одноклассников Адама Бишопа в пятьдесят девятом году. Он учился в государственной школе в Кэтфорде, около Левишема. В классе было тридцать восемь человек. После этого я проверила все до единого имена через больничные архивы.
– Господи, а это много?
– Полно. Я вызвала с выходного Кэмбелла и Лево и подключила их к поискам. Начали с Грейт-Ормон-стрит, но ничего не нашли. Потом перешли на лондонские больницы, и вдруг нам повезло. Один из одноклассников Адама Бишопа был доставлен в больницу «Юниверсити-колледж» в феврале пятьдесят девятого. Парня звали Уильям Коннолли.
– Откуда мы знаем, что это именно тот Уильям Коннолли?
– Ему было девять лет, и у него было серьезное отравление крови из-за…
– Инфекции в результате колотых ран?
– Именно.
– Ух ты. Кажется, это уже что-то.
– Да уж Но если это сделал именно Бишоп, Коннолли явно не выдал его. Я проверила школьный архив, и там нет упоминания об отчислении или временном отстранении от занятий. Мы проверили полицейские архивы Хэмпстеда, Брумли и Левишема, и там не сказано об аресте подростка. Если это был Бишоп…
– Да ладно, это был именно Бишоп.
– Тогда ему это сошло с рук.
– Может быть, в то время и сошло. Но сорок пять лет спустя он получил за это сполна.
– Может быть. В общем, я отследила этого Коннолли. Он еще жив и по-прежнему обитает в Южно-Восточном Лондоне. Что скажешь?
– Будем надеяться, что он дома.
Уильям Коннолли жил с женой в некогда муниципальном доме прямо за Блис-Хилл, всего в трехстах метрах от его бывшей школы. В маленьком домике пахло старомодным воскресным обедом, вареной капустой, соусом «Бисто» и мясом. По всему дому носились внуки. Мистер Коннолли проводил Ньюсона и Наташу в комнату.
– Да, я помню Адама Бишопа, – сказал он. – Все ребята из нашего класса наверняка его помнят. Сомневаюсь, что кто-нибудь встречался с ним после… – На минуту Коннолли замолчал, глядя вдаль.
Ньюсон и Наташа ждали.
– Он был ублюдком, – наконец сказал Коннолли и снова погрузился в молчание.
– Не могли бы вы рассказать поподробнее, мистер Коннолли.
– Это самое лучшее, что я могу о нем сказать. Полный ублюдок. Он превратил нашу жизнь в кошмар на многие годы. Я читал, что он умер, и надеюсь, что он будет вечно гнить в могиле.
Короткий спазм исказил черты лица Уильяма Коннолли, превратив его в маску ненависти и боли, которая с годами вылилась в морщины на его лице и сказалась на выражении глаз.
– Я редко пью, – сказал он. – Но я здорово напился в тот вечер, когда прочитал, что его убили. Я пошел в паб в шесть и ушел только после закрытия, и с каждой пинтой я проклинал память этого ублюдка и молил всех чертей поджаривать его на медленном огне до конца времен.
– Вы знаете, как он умер, мистер Коннолли?
– Я знаю то, что прочитал на следующий день в «Стандарт», и после этого я пошел и снова напился. Женушка была не очень-то рада, но она знала, как много это для меня значило, поэтому отпустила меня.
– Он умер от колотых ран.
– Да, я читал. Его кололи много-много раз.
– Вы знаете, чем его закололи?
– В газете об этом не говорилось.
– Ответьте на мой вопрос, мистер Коннолли.
– Я думал над этим, – ответил он после паузы. – Я думал, может, он еще с кем такое сделал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90