Несмотря на жару, в очаге горел небольшой огонь и над ним висел котелок с чем-то весело кипящим. В углу в резной колыбельке спал младенец, а с потолка на цепи свисала масляная лампа.
Женщина открыла лицо и предложила Саре сесть. Девушка сразу же устало рухнула на стул, с благодарным вздохом освобождаясь от яшмака и фераджи. Хозяйка сняла с крюка котелок и подняла брови, словно спрашивая Сару, не хочет ли та поесть. Сара, покачала головой и жестами попросила воды. Женщина принесла кувшин и, налив в пиалу разбавленного водой вина, подала чашку Саре. Девушка одним глотком осушила половину, поморщившись от горечи напитка, который превосходно утолил жажду. Переведя дух, она допила все до конца, а потом откинулась на спинку стула и закрыла глаза.
Из комнаты в задней части дома, вышел мужчина, но женщина молча указала взглядом на Сару. Тот кивнул и быстро ушел, опустив занавеску из бус, служившую дверью между двумя комнатами.
Через несколько минут Сара открыла глаза – она чуть не заснула. Ее благодетельница сидела напротив склонившись над вышивкой, заправленной в круглые пяльцы. Сара постаралась вспомнить турецкие фразы, которые успела выучить.
– Гессекур эдерим, – вымолвила она, благодаря за гостеприимство.
Та кивнула и улыбнулась.
– Можно отсюда взять карету к причалам? – обратилась она к хозяйке на своем, примитивном турецком. Около доков жил Джеймс.
Женщина пожала плечами, показывая, что не понимает вопроса.
Сара озадаченно смотрела на нее, ведь когда Сара выражала ей благодарность, та все поняла. Может, женщина не знает турецкого? Наверное, она – армянка или черкешенка: в городе у них целые поселения, в которых говорят на родных языках.
Сара попыталась снова заговорить. На этот раз спросила, далеко ли до моря. Ей пришлось много раз менять направление, когда она спасалась от преследователей.
В ответ женщина снова пожала плечами и поставила перед девушкой пиалу, наполненную рагу из котелка.
Угощение было кстати. Сара поняла, что очень голодна: она ничего не ела с самого завтрака, который состоял из брынзы и меда, а на пробежку пришлось потратить немало сил и энергии. Она с удовольствием расправлялась с вкусным блюдом, когда наружная дверь вдруг распахнулась. И женщина, подняв голову; увидела у входа Ахмеда, хислара Халид-шаха.
Глава 6
Джеймс Вулкотт беспокойно ерзал в кресле в приемной посла в американском посольстве Константинополя, крутя в руках мягкую шляпу. На нем был темно-синий двубортный фрак с жилетом и полосатые серые брюки. Высокий воротничок сочетался с галстуком, завязанным узлом «четверка», в кармане жилета была заправлена пара светло-серых перчаток.
Мимо сновали мелкие служащие с кипами бумаг, слева от него в углу стоял большой американский флаг, обшитый широкой золотой тесьмой. Джеймс пристально разглядывал портрет президента Честера А. Артура, висевший на стене, напротив, него, когда дверь в кабинет посла открылась и молодой стажер-дипломат объявил:
– Посол Дэнфорд готов вас принять.
Джеймс встал и прошел в кабинет, обставленный солидной мебелью из тикового дерева и дуба и застеленный местным кирманским ковром. Тяжелые красные шторы с золотыми кистями полускрывали решетчатые окна. На подставке у двери был установлен бюст покойного президента Линкольна. Посол Дэнфорд, выйдя из-за массивного письменного стола, протянул Джеймсу руку. Джеймс пожал ее и уселся в кресло для посетителей, на которое указал Дэнфорд, снова вернувшийся в свое кресло за столом.
– Приятно с вами встретиться, мистер Вулкотт. Насколько я понимаю, у вас здесь преуспевающее торговое дело. Я всегда бываю рад познакомиться с процветающими деловыми людьми моего отечества, работающими за границей. Ваше преуспеяние повышает уважение к нашей стране со стороны местного населений. А теперь скажите, чем мы, работники посольства, можем быть вам полезны?
Дэнфорд оказался полным мужчиной лет сорока пяти с румяным лицом и привычной любезностью опытного дипломата. Он был щеголеват: фалды его фрака были сильно скошены по последней моде, а под фрак он надел клетчатые брюки. Аккуратные усики были нафабрены.
Джеймс откашлялся:
– Ну, мистер Дэнфорд… Дело в том, что примерно шесть недель тому назад сюда из Бостона приехала моя кузина Сара – навестить меня. Какое-то время она осматривала местные храмы и другие достопримечательности, и особенно заинтересовалась гаремом в Топкапи.
– Отвратительный обычай! – отозвался Дэнфорд, хмурясь.
– Да, конечно. Но я знал о желании Сары увидеть гарем. И когда услышал, что султан ищет для своей дочери учительницу, то договорился, чтобы моя кузина отправилась в гарем в качестве преподавательницы английского языка для принцессы Роксалены.
Дэнфорд поднял брови:
– Разумно ли это было?
– Оказалось, что нет. В тот момент я не видел в этом ничего дурного, поскольку султан традиционно был снисходителен к западным веяниям, но Сара прожила в гареме всего недели три, а потом исчезла.
– Исчезла? – эхом откликнулся Дэнфорд.
– Да. Я получил известие от принцессы: она сообщила, что Сару продали в гарем паши Бурсы за некую сумму денег и семейную реликвию, которую султану давно хотелось получить.
– Паше Бурсы? – с улыбкой сказал Дэнфорд. – Ну, тогда это не проблема, мистер Вулкотт. Паша – человек вполне разумный, получил образование в Оксфорде. Я свяжусь с ним и попрошу, чтобы он вернул вашу кузину.
Джеймс нервно сглотнул:
– Я… э-з… боюсь, вы не вполне поняли ситуацию, посол Дэнфорд. Паша купил Сару для себя, чтобы она принадлежала ему лично. Для его… удовольствия.
Румяное лицо Дэнфорда покраснело еще гуще.
– О! Ну, это несколько меняет дело. По местным законам женщина является имуществом – я надеюсь, вы это знаете. Очень неприятно, но в данной ситуации мы почти ничего не можем сделать. Мы не можем навязывать свои понятия людям, принадлежащим к иной культуре. Персонал посольства является в стране всего лишь гостями.
Джеймс изумленно воззрился на посла и недоверчиво переспросил:
– Вы хотите сказать, что мы ничего не сможем сделать?!
Дэнфорд осторожно покашлял.
– Нет, это не совсем так. Дело в том, что какими бы европеизированными ни казались некоторые из этих людей, они с необыкновенной легкостью возвращаются к варварству, когда им это заблагорассудится – и султан поощряет такие отступления от цивилизованного поведения в своих подданных. Он – настоящий диктатор, и в любую минуту может всех нас отсюда вышвырнуть, если ему такое вдруг взбредет в голову. Нам надо быть крайне осторожными, если мы хотим сохранить выгодные торговые пути и не закрыть предприятия вроде вашего.
Джеймс молчал. Конечно, ему не хотелось потерять свое дело или стать причиной целой цепи банкротств среди американских дельцов, поселившихся в Константинополе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Женщина открыла лицо и предложила Саре сесть. Девушка сразу же устало рухнула на стул, с благодарным вздохом освобождаясь от яшмака и фераджи. Хозяйка сняла с крюка котелок и подняла брови, словно спрашивая Сару, не хочет ли та поесть. Сара, покачала головой и жестами попросила воды. Женщина принесла кувшин и, налив в пиалу разбавленного водой вина, подала чашку Саре. Девушка одним глотком осушила половину, поморщившись от горечи напитка, который превосходно утолил жажду. Переведя дух, она допила все до конца, а потом откинулась на спинку стула и закрыла глаза.
Из комнаты в задней части дома, вышел мужчина, но женщина молча указала взглядом на Сару. Тот кивнул и быстро ушел, опустив занавеску из бус, служившую дверью между двумя комнатами.
Через несколько минут Сара открыла глаза – она чуть не заснула. Ее благодетельница сидела напротив склонившись над вышивкой, заправленной в круглые пяльцы. Сара постаралась вспомнить турецкие фразы, которые успела выучить.
– Гессекур эдерим, – вымолвила она, благодаря за гостеприимство.
Та кивнула и улыбнулась.
– Можно отсюда взять карету к причалам? – обратилась она к хозяйке на своем, примитивном турецком. Около доков жил Джеймс.
Женщина пожала плечами, показывая, что не понимает вопроса.
Сара озадаченно смотрела на нее, ведь когда Сара выражала ей благодарность, та все поняла. Может, женщина не знает турецкого? Наверное, она – армянка или черкешенка: в городе у них целые поселения, в которых говорят на родных языках.
Сара попыталась снова заговорить. На этот раз спросила, далеко ли до моря. Ей пришлось много раз менять направление, когда она спасалась от преследователей.
В ответ женщина снова пожала плечами и поставила перед девушкой пиалу, наполненную рагу из котелка.
Угощение было кстати. Сара поняла, что очень голодна: она ничего не ела с самого завтрака, который состоял из брынзы и меда, а на пробежку пришлось потратить немало сил и энергии. Она с удовольствием расправлялась с вкусным блюдом, когда наружная дверь вдруг распахнулась. И женщина, подняв голову; увидела у входа Ахмеда, хислара Халид-шаха.
Глава 6
Джеймс Вулкотт беспокойно ерзал в кресле в приемной посла в американском посольстве Константинополя, крутя в руках мягкую шляпу. На нем был темно-синий двубортный фрак с жилетом и полосатые серые брюки. Высокий воротничок сочетался с галстуком, завязанным узлом «четверка», в кармане жилета была заправлена пара светло-серых перчаток.
Мимо сновали мелкие служащие с кипами бумаг, слева от него в углу стоял большой американский флаг, обшитый широкой золотой тесьмой. Джеймс пристально разглядывал портрет президента Честера А. Артура, висевший на стене, напротив, него, когда дверь в кабинет посла открылась и молодой стажер-дипломат объявил:
– Посол Дэнфорд готов вас принять.
Джеймс встал и прошел в кабинет, обставленный солидной мебелью из тикового дерева и дуба и застеленный местным кирманским ковром. Тяжелые красные шторы с золотыми кистями полускрывали решетчатые окна. На подставке у двери был установлен бюст покойного президента Линкольна. Посол Дэнфорд, выйдя из-за массивного письменного стола, протянул Джеймсу руку. Джеймс пожал ее и уселся в кресло для посетителей, на которое указал Дэнфорд, снова вернувшийся в свое кресло за столом.
– Приятно с вами встретиться, мистер Вулкотт. Насколько я понимаю, у вас здесь преуспевающее торговое дело. Я всегда бываю рад познакомиться с процветающими деловыми людьми моего отечества, работающими за границей. Ваше преуспеяние повышает уважение к нашей стране со стороны местного населений. А теперь скажите, чем мы, работники посольства, можем быть вам полезны?
Дэнфорд оказался полным мужчиной лет сорока пяти с румяным лицом и привычной любезностью опытного дипломата. Он был щеголеват: фалды его фрака были сильно скошены по последней моде, а под фрак он надел клетчатые брюки. Аккуратные усики были нафабрены.
Джеймс откашлялся:
– Ну, мистер Дэнфорд… Дело в том, что примерно шесть недель тому назад сюда из Бостона приехала моя кузина Сара – навестить меня. Какое-то время она осматривала местные храмы и другие достопримечательности, и особенно заинтересовалась гаремом в Топкапи.
– Отвратительный обычай! – отозвался Дэнфорд, хмурясь.
– Да, конечно. Но я знал о желании Сары увидеть гарем. И когда услышал, что султан ищет для своей дочери учительницу, то договорился, чтобы моя кузина отправилась в гарем в качестве преподавательницы английского языка для принцессы Роксалены.
Дэнфорд поднял брови:
– Разумно ли это было?
– Оказалось, что нет. В тот момент я не видел в этом ничего дурного, поскольку султан традиционно был снисходителен к западным веяниям, но Сара прожила в гареме всего недели три, а потом исчезла.
– Исчезла? – эхом откликнулся Дэнфорд.
– Да. Я получил известие от принцессы: она сообщила, что Сару продали в гарем паши Бурсы за некую сумму денег и семейную реликвию, которую султану давно хотелось получить.
– Паше Бурсы? – с улыбкой сказал Дэнфорд. – Ну, тогда это не проблема, мистер Вулкотт. Паша – человек вполне разумный, получил образование в Оксфорде. Я свяжусь с ним и попрошу, чтобы он вернул вашу кузину.
Джеймс нервно сглотнул:
– Я… э-з… боюсь, вы не вполне поняли ситуацию, посол Дэнфорд. Паша купил Сару для себя, чтобы она принадлежала ему лично. Для его… удовольствия.
Румяное лицо Дэнфорда покраснело еще гуще.
– О! Ну, это несколько меняет дело. По местным законам женщина является имуществом – я надеюсь, вы это знаете. Очень неприятно, но в данной ситуации мы почти ничего не можем сделать. Мы не можем навязывать свои понятия людям, принадлежащим к иной культуре. Персонал посольства является в стране всего лишь гостями.
Джеймс изумленно воззрился на посла и недоверчиво переспросил:
– Вы хотите сказать, что мы ничего не сможем сделать?!
Дэнфорд осторожно покашлял.
– Нет, это не совсем так. Дело в том, что какими бы европеизированными ни казались некоторые из этих людей, они с необыкновенной легкостью возвращаются к варварству, когда им это заблагорассудится – и султан поощряет такие отступления от цивилизованного поведения в своих подданных. Он – настоящий диктатор, и в любую минуту может всех нас отсюда вышвырнуть, если ему такое вдруг взбредет в голову. Нам надо быть крайне осторожными, если мы хотим сохранить выгодные торговые пути и не закрыть предприятия вроде вашего.
Джеймс молчал. Конечно, ему не хотелось потерять свое дело или стать причиной целой цепи банкротств среди американских дельцов, поселившихся в Константинополе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65