Получив от аббата О'Коннера столь неожиданное предложение – сопровождать его в Лондон и, при случае, помочь – Лион долго колебался.
Он тщательнейшим образом взвешивал все «за» и «против», он прислушивался то к голосу разума, который убеждал его не ввязываться в столь опасную, преступную и рискованную авантюру, то к голосу совести – совесть взывала помочь аббату.
И, наконец, когда голос совести перевесил все доводы рассудка, Лион согласился…
Зайдя к О'Коннеру, Лион коротко сказал:
– Я согласен. Тот улыбнулся.
– Честно говоря, мистер Хартгейм, иного ответа я от вас и не ожидал…
Желание Хартгейма помочь ИРА не было игрой в романтику – Лион давно уже вышел из такого легкомысленного возраста, а подобные мотивы были бы простительны разве что для мальчика возраста Уолтера, но никак не для него.
Просто Лион действительно был на редкость совестливым человеком, и теперь совесть подсказывала ему, что правда, истина – на стороне тех самых парней, которых телевидение и газеты ежечасно ругают, обвиняя во всех мыслимых и немыслимых грехах…
Небольшая серебристая машина на огромной скорости мчалась по направлению к Лондону. За рулем сидел О'Коннер.
Хартгейм, поглядывая то на дорогу, то на своего спутника, спросил:
– Честно говоря, я так и не понял, что же именно мы должны сделать?
Тот пожал плечами.
– А разве я непонятно объяснил?
Немного помявшись, Лион ответил:
– Честно говоря…
– Ну, тогда повторю еще раз. Только предупреждаю сразу: никакой крови, никаких жертв…
– Очень надеюсь на это, – вставил Лион, – на иное я бы и не согласился.
Аббат, терпеливо выслушав реплику спутника, продолжил объяснение:
– Так вот, мистер Хартгейм… Это не будет тем, что в газетах и по телевидению называют «террористическим актом».
– А чем же тогда?
– Ну, так сказать – актом устрашения.
– Устрашения?
О'Коннер кивнул в ответ.
– Да.
– Но кого следует устрашать?
– Правительство… За слишком жесткий курс по отношению к Ольстеру.
– То есть…
– Я ведь уже говорил, что множество честных, порядочных людей оказались за решеткой – и притом, подавляющее большинство из них по каким-то надуманным, заведомо ложным обвинениям. Их схватили только потому что они – ирландцы.
– Ну, и…
Аббат продолжил:
– Так вот: по замыслу руководства ИРА надо устроить скандал.
– Не понимаю…
– Если где-нибудь в центре Лондона – честно говоря, я еще не знаю, где именно, так как человек, от которого я получил инструкции, дал мне полную свободу действий, полную самостоятельность, – подчеркнул О'Коннер, вспомнив своего племянника Кристофера, – так вот, если где-нибудь в самом центре Лондона прогремит взрыв…
– Взрыв? – переспросил Лион таким тоном, будто бы он впервые в жизни услышал это слово.
– Да, взрыв…
– Но…
Аббат довольно резко перебил его:
– А разве мы не говорили с вами об этом? Взрыв-то, конечно, будет настоящим, но нам придется сделать так, чтобы обошлось без жертв. Потом газеты напишут, что «по счастливой случайности никто не пострадал», – процитировал он своего племянника.
– Но какой будет результат? Какова будет польза? – вновь поинтересовался Хартгейм.
– Думаю, что польза будет большая. Во всяком случае люди в правительстве, ответственные за судьбу Ольстера, поймут, что дух борцов за независимость не сломлен, и что им в любом случае придется пересмотреть свою политику по отношению к Северной Ирландии.
– А если нет?
Аббат улыбнулся.
– Думаю, что да.
– Почему? Откуда такая уверенность?
– Дело в том, что нынешнее правительство дышит на ладан. Им не выгодно, чтобы в стране разразился еще один громкий скандал, связанный с Ольстером, – пояснил О'Коннер, – и им волей-неволей придется изменить свое отношение…
Немного помолчав, Лион задал еще один вопрос:
– Ну, с этим все более или менее понятно… А жертв действительно не будет?
О'Коннер отрицательно покачал головой.
– Нет.
– Тогда – какова же в этой, как вы выражаетесь, акции, моя роль?
– Оказать мне моральную поддержку… То есть, – добавил аббат, – роль чисто пассивная… Скажем так – доброжелательного наблюдателя…
– А-а-а, – протянул Лион, – ну, тогда мне все ясно.
И он замолчал, хотя ему так ничего и не было понятно – объяснения О'Коннера не прояснили ситуации и особенно его роли в этой поездке…
В Лондон они прибыли, когда начало смеркаться. Попетляв по городу в поисках отеля, они остановили свой выбор на небольшой гостинице неподалеку от центра – цены были умеренными, комфорт – первоклассным, к тому же из окна открывался замечательный вид на историческую часть города.
– Ну, что, – предложил аббат, – теперь, я думаю, нам самое время поужинать…
Лион согласно кивнул.
– Да уж…
И они отправились вниз, в ресторан.
Точно сговорившись, О'Коннер и его спутник решили в этот вечер ни словом не обмолвиться о цели своего визита в столицу – по всей видимости, нервы и одного, и другого были настолько напряжены, что говорить о предстоящей «акции» просто не хотелось, чтобы не напоминать самим себе, что их ждет в недалеком будущем…
Заказав ужин, аббат с улыбкой взглянул на Лиона и поинтересовался:
– Вы давно не были в Лондоне?
Тот замялся.
– Ну, достаточно давно… Наверное, не меньше чем с полгода…
– А я – год или два… Честно говоря, даже и не помню точно… Хотя… – О'Коннер наморщил лоб, – погодите, погодите, сейчас скажу… Да, через несколько дней исполнится ровно год. Я так хорошо помню это, потому что последнее посещение Лондона было для меня весьма памятным.
Лион, желая хоть как-то поддержать разговор, осторожно переспросил:
– Памятным?
Коротко кивнув, О'Коннер ответил:
– Да.
– И чем же, если не секрет?
Аббат заулыбался.
– Вы ни за что не поверите… Во всяком случае люди, которые даже неплохо знают меня, такие как, например, мой племянник… – аббат сразу же осекся; наверняка, Крис бы не одобрил того, что он так смело распространяется о своих родственных связях.
– Да, так что же?
Немного помолчав, О'Коннер продолжил:
– Я только хочу сказать, что многие люди часто судят о других ошибочно.
– Согласен, – ответил Лион. – Но какое это имеет отношение к вам?
– Вот вы, мистер Хартгейм, вряд ли можете догадаться, какова же была причина моего последнего посещения этого славного города…
Тот заулыбался.
– Ну конечно же! Ведь вы говорите загадками, и даже не намекнете, в чем секрет.
Сделав простодушно-заговорщицкое лицо, аббат произнес:
– Ну, а что вы скажете, если я расскажу вам, что причиной моего последнего визита в этот город послужил… Допустив, боксерский поединок?
Мало кто мог предположить, что у этого католического священника из маленького забытого Богом и людьми рыбацкого поселка Гленарма было увлечение, и даже не увлечение, а настоящая страсть:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87