Внезапно проснувшийся аппетит удивил Джастину. Она жадно ела бифштекс, закусывая его картофелем и салатом.
– Как вкусно!
Она не подозревала, что пища может приносить такое удовольствие.
– Не торопитесь, миссис Хартгейм. Может быть, на сегодня достаточно? – осторожно прервала ее пиршество медсестра. – Желудок может не выдержать такого обилия пищи. Он должен привыкнуть.
– Он может лопнуть? – с насмешкой спросила Джастина.
– Нет, – девушка улыбнулась.
Эта взрослая женщина показалась ей трогательным, наивным ребенком.
– Просто может произойти несварение.
– Ясно, – Джастина отставила поднос. Медсестра удалилась.
И вот она осталась одна в четырех стенах. Начинало темнеть. Джастина включила настольную лампу. Она не знала, чем заняться. Одиночество и тишина навевали грустные мысли. Она хотела освободиться от них.
Лион увидел Ольвию и поспешил ей навстречу.
– Добрый день! – она протянула руку.
– Здравствуйте, Ольвия. Уезжаете?
– Да.
Ольвия замялась. Они с Лионом находились в одинаковом положении и без слов понимали друг друга.
Оба испытывали неловкость: он из-за жены, она из-за мужа.
– Вы купили новый дом или возвращаетесь назад в Лондон? – спросил Лион, пытаясь рассеять возникшее у обоих замешательство.
Ольвия оживилась.
– Нет, мы остаемся в Оксфорде. Купили другой дом. Очень просторный и светлый. Мне это сейчас важно, потому что я снова занялась живописью. Этот, – она махнула рукой в сторону бывшего дома, – весь в тени…
– Да, да, конечно, – отозвался Лион.
– А как Джастина, ей лучше? – поинтересовалась Ольвия.
Лион кивнул.
– Да, намного лучше, она уже поправляется. Вскоре я заберу ее из больницы.
Рабочие уже заканчивали работу. Они выносили последнюю часть интерьера семьи Бэкстеров – громадный дубовый комод, в нем Питер хранил свои вещи – разные бумаги и фотографии.
Дверь контейнера захлопнулась.
– Мы уезжаем, миссис Бэкстер, – сказал один из грузчиков. – В доме больше ничего не осталось.
– Да, да, конечно, – поспешно ответила она. – Спасибо.
Грузчики сели в машину. Ольвия повернулась к Лиону:
– Ну что ж, пора ехать и мне.
Немного постояв, словно собираясь что-то сказать, она наконец-то протянула ему руку:
– Прощайте, Лион. Думаю, что расстаемся друзьями.
– Конечно, Ольвия, Пусть у вас все будет хорошо. До свидания!
На несколько секунд она задержала его ладонь:
– И вам я желаю счастья, прощайте!
Она поспешила к машине. Лион долго смотрел ей вслед, пока автомобиль не скрылся из вида.
На душе было горько, как будто в чем-то он чувствовал свою вину.
Потом он не торопясь направился в сторону своего дома.
Лион быстро шагал по больничным коридорам с чемоданом в руке. Наконец Джастину выписали, она чувствовала себя лучше.
Он открыл дверь палаты:
– Здравствуй, Джастина.
– Здравствуй.
– Сегодня у нас большой день! – радостно сказал он.
Она сидела на кровати, настраивая приемник. Лион подошел к ней, чмокнул в щеку. Она обвила руками его шею.
– Я очень рад тебя видеть, Джастина!
Он положил чемодан на кровать и открыл его.
– Сколько ты всего принес! – воскликнула она. – Умница.
Увидев собственные вещи, она оживилась, глаза ее заблестели. За два месяца заточения она соскучилась даже по собственной одежде.
Джастина бережно взяла в руки рубашку.
– Моя любимая рубашка.
– Посмотри поглубже, – сказал Лион. – Я привез еще и голубую.
Джастина покрутила в руках одежду и увидела, что рубашка надорвана. Ее порвал в порыве страсти во время их встречи в мотеле Питер. Она нежно прижала рубашку к себе.
– Она мне очень нравится.
Затем Джастина стала перебирать вещи дальше – чулки, юбки, белье.
– Ты привез даже мою шубу, – радостно воскликнула она.
– Уже зима, – развел руками Лион. Джастина встала с кровати и прошла в ванную комнату.
Пока она переодевалась, Лион прохаживался по палате, думая о том, как они будут снова жить вместе и смогут ли начать новую жизнь.
Он, конечно, готов все забыть, но удастся ли это Джастине? Вряд ли. Тем не менее, самое главное, что она поправилась. Как она оживилась, когда увидела одежду. Это хороший признак. А ведь она так долго лежала со стеклянными глазами, безразличная ко всему и ко всем!
Теперь он молил Бога, чтобы этот кошмар больше никогда не повторился. Никогда. Пусть все останется в прошлом. А оно не вернется.
Джастина вышла из ванной комнаты. Сняв с себя отвратительную, столь надоевшую ей за последнее время больничную одежду, пропахшую лекарствами и еще каким-то тем неуловимым казенным запахом, который в последнее время внушал ей острое отвращение, она вновь стала красивой, пусть и не очень молодой, но жизнерадостной и уверенной в себе женщиной.
Неожиданно слезы навернулись на глаза, комок застрял в горле. Слезы быстро-быстро текли по щекам, однако Джастина и не думала вытирать их – наверное, потому, что это были слезы радости.
Лион встревожено спросил:
– Что с тобой?
Она бросилась ему на шею:
– Увези меня отсюда, – прошептала Джастина, – увези…
Лион, посмотрев на свою жену с некоторым недоумением, спросил:
– Куда же?
– Куда хочешь… Мне все равно куда ехать, мне все равно где быть – только бы все время ощущать рядом с собой тебя, мой любимый… Увези меня – я не буду спрашивать, куда именно… Лион, очень прошу тебя, увези, увези… Я так хочу вновь почувствовать себя молодой, так хочу…
Неожиданно Джастина осеклась: она хотела добавить «и любимой», но в самый последний момент почему-то не решилась…
Вид Джастины красноречивей всяких слов говорил о ее теперешнем состоянии, и потому Лион, вздохнув, тактично посчитал за лучшее больше не задавать ей вопросов…
Джастина, войдя в свою комнату, растерянно осмотрелась по сторонам.
У нее было такое чувство, будто бы она не была тут уже несколько лет, и теперь, присматриваясь к давно знакомым мелочам – настольной лампе, узоре на портьерах, трещинке в потолке – она с нежностью думала о своем доме и его хозяине…
Лион, подошел к жене, нежно коснулся ее щеки, провел рукой по волосам.
– Знаешь что, – сказал он после непродолжительной паузы, на протяжении которой он внимательно вглядывался в глаза Джастины, – я очень, очень давно не говорил тебе одной вещи.
– Какой?
– Я не говорил тебе того, без чего наша жизнь, можно сказать, лишена всякого смысла.
Улыбнувшись, Джастина промолвила:
– Слушаю тебя…
Сердце сладостно, томительно сжалось – она знала, что именно скажет ей теперь Лион.
Он немного помолчал, будто бы собираясь с мыслями, а затем произнес:
– Ты… Ты очень дорога мне, Джастина… Очень дорога. Я люблю тебя.
По щекам Джастины быстро-быстро покатились слезы, однако она не чувствовала их.
– Правда?
Лион вновь нежно провел рукой по щеке жены и уверенно сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87