Под старым клише он ставил теперь имя Юлиан Второй.
Мельцер не стал рассказывать Симонетте о своей встрече с племянником Папы. И без того ужасная смерть брата ввергла юную венецианку в глубокую депрессию. Симонетта часто плакала, и даже амулет, подаренный ей Мельцером, не вызвал у нее улыбки.
Теперь Михель и Симонетта жили как муж и жена. В любом другом месте это посчиталось бы бесстыдством, но в Константинополе, городе между Западом и Востоком, никто не обращал на них внимания. Мельцер любил лютнистку и нисколько не сомневался, что она отвечает ему взаимностью.
Что же касается убийства ее брата Джакопо, то Мельцер не верил в случайность. Более того, зеркальщик предполагал, что целью кровавой охоты на самом деле был он сам. Случай в императорском саду рассматривался скорее как увеселение, чем как несчастье. Странствующие сокольничьи беспрепятственно покинули Константинополь на следующий же день и отправились на восток.
Единственный, кто мог пролить свет на загадочную смерть Джакопо, был человек, некоторым образом предвидевший случившуюся беду: звездочет и предсказатель Бизас.
Бизас жил в полуразрушенном доме на густо заселенном склоне горы, спускавшейся на северо-востоке к Золотым Воротам – в не очень респектабельном месте. Держа в кармане золотой дукат – сумму, которую Бизас обычно просил за беседу, Мельцер в сопровождении Симонетты отправился к астрологу.
В маленьком домике высокий мужчина казался еще выше. В низеньких комнатах его голова почти доставала до потолка, а от света его тень на стене казалась исполинской и призрачной.
Бизас сразу узнал посетителя и мрачно поинтересовался, чего он хочет.
Прежде чем заговорить, Мельцер вынул золотой дукат и положил его на небольшой столик в центре комнаты. Затем сказал:
– Вы помните нашу встречу на императорском празднике Кувшинок?
– Смутно, смутно, – ответил предсказатель, но при виде золота лицо его прояснилось.
– Как бы там ни было, вы предрекали мне кровь и смерть, – сказал Мельцер. – Так ведь было?
– Если вы так говорите, – промолвил Бизас. – В любом случае, это не сохранилось у меня в памяти. Вы должны понимать, у меня возникает много видений, когда я встречаюсь с людьми.
– Я наслышан о вашем даре, но, во имя Вельзевула, кто сказал вам день моего рождения?
Звездочет пожал плечами.
– Это и есть причина вашего визита?
– О нет! – воскликнул Мельцер. – Мне хотелось бы знать, почему судьба, которую вы предрекли мне, пала на другого человека.
Великан окинул зеркальщика внимательным мрачным взглядом, затем повернулся к Симоыетте и поинтересовался:
– А этой что здесь надо?
– Я думал, вы знаете ее, – задиристо сказал Мельцер. – Ее брат пал жертвой смертоносной птицы!
Когда Мельцер говорил это, ему показалось, что предсказатель внезапно вздрогнул. Но уже в следующий миг Бизас снова овладел собой и проворчал:
– Красивая баба, не спорю. Надеюсь, вы знаете, во что ввязались!
– Это женщина, которую я люблю, – ответил Мельцер. – И я не понимаю…
– Ну, – ледяным тоном заметил Бизас, – столь прекрасная женщина, как эта – услада для глаз, пожар для кошеля, а для души она сущий ад.
Симонетта беспомощно взглянула на Мельцера, но тот не дал астрологу запугать себя и спросил:
– Вы знаете это по собственному опыту или у вас только что было видение?
Дерзкие слова зеркальщика не понравились Бизасу. Он не ответил, а только недовольно пожал плечами.
– Эй, – сердито проговорил Мельцер, – я положил вам на стол золотой дукат, чтобы узнать, кто стоит за нападением на лютниста, а вместо этого я слышу от вас только глупую болтовню о достоинствах и недостатках красивой женщины.
Сказав это, зеркальщик сделал движение, словно хотел забрать монету со стола.
Но прежде чем ему это удалось, предсказатель накрыл золотую монету ладонью. Из ящика под столом он вынул таинственный план с нарисованными на нем кругами и странными знаками, а также стеклянный шар величиной с гранат. Бизас поставил шар в центр затертой карты и начал водить им кругами по пергаменту.
Симонетта взяла Мельцера за руку. Она страшилась узнать правду и с недоверием следила за каждым движением звездочета.
Вдруг Бизас остановился, приблизил лицо вплотную к шару да так и застыл, словно окаменел. Было слышно только тяжелое прерывистое дыхание предсказателя.
Когда Бизас наконец вышел из оцепенения, это произошло настолько стремительно, что Симонетта невольно отпрянула и прижалась к Мельцеру. Звездочет подпер голову руками и уставился в пустоту.
– И что? – взволнованно спросил зеркальщик. Бизас покачал головой.
– Ничего. Я не вижу даже тени лютниста. Такое ощущение, словно его вообще не было. Когда я гляжу в шар, то вижу только вас, окруженного бесчисленным количеством врагов. Они охотятся за вами, борются друг с другом – жуткая картина.
– А убийство? Его жертвой должен был стать я?
– Это в прошлом. Шар показывает только будущее. – Бизас снова повернулся к шару. Немного помолчав, предсказатель резко произнес:
– Вам следует забыть об этом. Большего я сказать вам не могу. Забирайте ваши деньги и убирайтесь!
Мельцер пришел в ярость. У него сложилось такое впечатление, что этот предсказатель знает больше, чем говорит. Вдруг зеркальщик вспомнил о своей дочери, Эдите. Он испробовал все, чтобы выяснить, что с ней стало. Может быть, стеклянный шар мага даст какую-то зацепку.
Зеркальщик схватил золотую монету, лежавшую на столе, и сунул ее под нос Бизасу:
– Она будет ваша, если вы расскажете мне о моей дочери. Моя девочка пропала несколько недель назад. Я искал ее повсюду. Не знаю даже, жива ли она. Спросите свой шар!
Бизас замахал руками.
– Это задача не для шара. Назовите мне дату рождения своей дочери, и я прочту ее судьбу по звездам. Но если вы не знаете этого, то все будет напрасным! – И он выжидательно поглядел на Мельцера.
В то время родители редко помнили дату рождения своих детей. Но Эдита была единственной дочерью Мельцера, и он любил ее больше всего на свете. Конечно же, он помнил день ее рождения.
– Она родилась в день святой Эдиты в году одна тысяча четыреста тридцать первом от Рождества Христова.
Из сундука у двери звездочет вынул карту, где был изображен бег созвездий, и циркуль, к одной из ножек которого был прикреплен кусочек мела. Затем Бизас развернул карту на столе и начал производить циркулем какие-то движения. Он рисовал круги, бормоча при этом что-то неразборчивое. Наконец маг остановился и кивнул:
– Ваша дочь жива, в этом вы можете быть уверены.
– Она жива?! – воскликнул Мельцер. Добрая весть развеяла недавнее недоверие по отношению к звездочету, и зеркальщик спросил, не помня себя от счастья:
– Звезды знают, где я могу ее найти?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
Мельцер не стал рассказывать Симонетте о своей встрече с племянником Папы. И без того ужасная смерть брата ввергла юную венецианку в глубокую депрессию. Симонетта часто плакала, и даже амулет, подаренный ей Мельцером, не вызвал у нее улыбки.
Теперь Михель и Симонетта жили как муж и жена. В любом другом месте это посчиталось бы бесстыдством, но в Константинополе, городе между Западом и Востоком, никто не обращал на них внимания. Мельцер любил лютнистку и нисколько не сомневался, что она отвечает ему взаимностью.
Что же касается убийства ее брата Джакопо, то Мельцер не верил в случайность. Более того, зеркальщик предполагал, что целью кровавой охоты на самом деле был он сам. Случай в императорском саду рассматривался скорее как увеселение, чем как несчастье. Странствующие сокольничьи беспрепятственно покинули Константинополь на следующий же день и отправились на восток.
Единственный, кто мог пролить свет на загадочную смерть Джакопо, был человек, некоторым образом предвидевший случившуюся беду: звездочет и предсказатель Бизас.
Бизас жил в полуразрушенном доме на густо заселенном склоне горы, спускавшейся на северо-востоке к Золотым Воротам – в не очень респектабельном месте. Держа в кармане золотой дукат – сумму, которую Бизас обычно просил за беседу, Мельцер в сопровождении Симонетты отправился к астрологу.
В маленьком домике высокий мужчина казался еще выше. В низеньких комнатах его голова почти доставала до потолка, а от света его тень на стене казалась исполинской и призрачной.
Бизас сразу узнал посетителя и мрачно поинтересовался, чего он хочет.
Прежде чем заговорить, Мельцер вынул золотой дукат и положил его на небольшой столик в центре комнаты. Затем сказал:
– Вы помните нашу встречу на императорском празднике Кувшинок?
– Смутно, смутно, – ответил предсказатель, но при виде золота лицо его прояснилось.
– Как бы там ни было, вы предрекали мне кровь и смерть, – сказал Мельцер. – Так ведь было?
– Если вы так говорите, – промолвил Бизас. – В любом случае, это не сохранилось у меня в памяти. Вы должны понимать, у меня возникает много видений, когда я встречаюсь с людьми.
– Я наслышан о вашем даре, но, во имя Вельзевула, кто сказал вам день моего рождения?
Звездочет пожал плечами.
– Это и есть причина вашего визита?
– О нет! – воскликнул Мельцер. – Мне хотелось бы знать, почему судьба, которую вы предрекли мне, пала на другого человека.
Великан окинул зеркальщика внимательным мрачным взглядом, затем повернулся к Симоыетте и поинтересовался:
– А этой что здесь надо?
– Я думал, вы знаете ее, – задиристо сказал Мельцер. – Ее брат пал жертвой смертоносной птицы!
Когда Мельцер говорил это, ему показалось, что предсказатель внезапно вздрогнул. Но уже в следующий миг Бизас снова овладел собой и проворчал:
– Красивая баба, не спорю. Надеюсь, вы знаете, во что ввязались!
– Это женщина, которую я люблю, – ответил Мельцер. – И я не понимаю…
– Ну, – ледяным тоном заметил Бизас, – столь прекрасная женщина, как эта – услада для глаз, пожар для кошеля, а для души она сущий ад.
Симонетта беспомощно взглянула на Мельцера, но тот не дал астрологу запугать себя и спросил:
– Вы знаете это по собственному опыту или у вас только что было видение?
Дерзкие слова зеркальщика не понравились Бизасу. Он не ответил, а только недовольно пожал плечами.
– Эй, – сердито проговорил Мельцер, – я положил вам на стол золотой дукат, чтобы узнать, кто стоит за нападением на лютниста, а вместо этого я слышу от вас только глупую болтовню о достоинствах и недостатках красивой женщины.
Сказав это, зеркальщик сделал движение, словно хотел забрать монету со стола.
Но прежде чем ему это удалось, предсказатель накрыл золотую монету ладонью. Из ящика под столом он вынул таинственный план с нарисованными на нем кругами и странными знаками, а также стеклянный шар величиной с гранат. Бизас поставил шар в центр затертой карты и начал водить им кругами по пергаменту.
Симонетта взяла Мельцера за руку. Она страшилась узнать правду и с недоверием следила за каждым движением звездочета.
Вдруг Бизас остановился, приблизил лицо вплотную к шару да так и застыл, словно окаменел. Было слышно только тяжелое прерывистое дыхание предсказателя.
Когда Бизас наконец вышел из оцепенения, это произошло настолько стремительно, что Симонетта невольно отпрянула и прижалась к Мельцеру. Звездочет подпер голову руками и уставился в пустоту.
– И что? – взволнованно спросил зеркальщик. Бизас покачал головой.
– Ничего. Я не вижу даже тени лютниста. Такое ощущение, словно его вообще не было. Когда я гляжу в шар, то вижу только вас, окруженного бесчисленным количеством врагов. Они охотятся за вами, борются друг с другом – жуткая картина.
– А убийство? Его жертвой должен был стать я?
– Это в прошлом. Шар показывает только будущее. – Бизас снова повернулся к шару. Немного помолчав, предсказатель резко произнес:
– Вам следует забыть об этом. Большего я сказать вам не могу. Забирайте ваши деньги и убирайтесь!
Мельцер пришел в ярость. У него сложилось такое впечатление, что этот предсказатель знает больше, чем говорит. Вдруг зеркальщик вспомнил о своей дочери, Эдите. Он испробовал все, чтобы выяснить, что с ней стало. Может быть, стеклянный шар мага даст какую-то зацепку.
Зеркальщик схватил золотую монету, лежавшую на столе, и сунул ее под нос Бизасу:
– Она будет ваша, если вы расскажете мне о моей дочери. Моя девочка пропала несколько недель назад. Я искал ее повсюду. Не знаю даже, жива ли она. Спросите свой шар!
Бизас замахал руками.
– Это задача не для шара. Назовите мне дату рождения своей дочери, и я прочту ее судьбу по звездам. Но если вы не знаете этого, то все будет напрасным! – И он выжидательно поглядел на Мельцера.
В то время родители редко помнили дату рождения своих детей. Но Эдита была единственной дочерью Мельцера, и он любил ее больше всего на свете. Конечно же, он помнил день ее рождения.
– Она родилась в день святой Эдиты в году одна тысяча четыреста тридцать первом от Рождества Христова.
Из сундука у двери звездочет вынул карту, где был изображен бег созвездий, и циркуль, к одной из ножек которого был прикреплен кусочек мела. Затем Бизас развернул карту на столе и начал производить циркулем какие-то движения. Он рисовал круги, бормоча при этом что-то неразборчивое. Наконец маг остановился и кивнул:
– Ваша дочь жива, в этом вы можете быть уверены.
– Она жива?! – воскликнул Мельцер. Добрая весть развеяла недавнее недоверие по отношению к звездочету, и зеркальщик спросил, не помня себя от счастья:
– Звезды знают, где я могу ее найти?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114