Я намерена стать Ричарду хорошей и любящей женой. Вы сомневаетесь в том, что я способна сделать его счастливым?
– Нет, не сомневаюсь. – Он не сводил глаз с моего лица. – Но не вижу причины, по которой вы собираетесь сделать это.
– По той причине, – парировала я, – что здесь, в Солуорпе, я нашла все то, что искала. Потому, что хочу провести здесь остаток жизни, став для Ричарда именно такой женой, какая ему нужна. Хочу растить его детей, любить его, заботиться о нем.
Я говорила все это совершенно искренне, во всяком случае в тот момент.
– А вы сами будете счастливы, имея все это? – спросил он, все еще глядя на меня.
– Конечно. Почему бы и нет? – ответила я, и тут не покривив душой.
Казалось, он удовлетворен таким ответом.
– В таком случае надеюсь, что Господь даст вам силы выполнить задачу, которую вы возложили на себя, – торжественно произнес Джон Принс, – а я буду молиться за вас и Ричарда.
И ушел, как всегда, внезапно.
Я не без трепета думала, как сообщить о предстоящей свадьбе Марте, зная, что, несмотря на прежние ссоры с Дэвидом, она очень симпатизирует ему. Что же касается ее взаимоотношений с Ричардом, то они не выходили за рамки сухого общения слуги и хозяина. Обоих такой порядок, похоже, вполне устраивал. Я не знала, что Марта думает о Ричарде, и не говорила ей о нашей связи, хотя у меня было острое подозрение, что она давно обо всем догадалась. Я выбрала удобное время для признания, когда она купала Артура. В такие моменты она была не столь грозна, как обычно.
– Марта, – начала я с места в карьер, поскольку сильно нервничала, – я решила выйти замуж. Я выхожу за господина Денмэна.
Спокойно взглянув на меня, она кивнула.
– Мы поженимся в октябре, – продолжала я с каким-то отчаянием. – К этому сроку, думаю, у меня все устроится. – Чувство уязвленного самолюбия не позволило мне рассказать ей о том, что произошло в Лондоне. – Как ты думаешь, я ведь правильно поступаю, не так ли?
Она смотрела на меня, и на ее четко вырезанных красивых губах играла легкая усмешка.
– Вы поступите так, как вас вынудят обстоятельства. Чего же здесь неправильного?
Я рассердилась и на нее, и на себя. В самом деле, чего я от нее ожидала – разгневанных обвинений по поводу моей неверности Дэвиду, прокурорской речи в адрес Ричарда?
– Будешь ли ты счастлива здесь, Марта? Ведь ты останешься тут навсегда. Я хочу сказать, что я никогда не уеду из Солуорпа.
Ее губы вновь искривились в странной улыбке.
– Когда вы счастливы, то и я счастлива, – дала она немудреный ответ.
Вот и все утешение, которое я смогла получить от нее.
Иное дело Джереми. Получив известие о моих намерениях, он написал мне ответ, выдержанный в восторженных тонах. От избытка чувств письмо получилось довольно бессвязным. Он расчувствовался до того, что торжественно обещал приехать к нам на свадьбу. Учитывая, что со времени своего последнего посещения Солуорпа он не высовывал носу за пределы Лондона, я была весьма польщена таким обещанием.
Весна сменилась летом. Я появлялась в обществе уже в качестве суженой Ричарда. Мои сторонники праздновали победу, мои критики были посрамлены. Ричард был полон энергии, им овладела неуемная жажда деятельности. Он подумывал даже баллотироваться в парламент, поскольку ему не нравилось, как правительство ведет войну. Втайне от других он строго соблюдал свой странный обет не вступать со мной в интимные отношения, в то время как на людях стал со мною гораздо более нежен, и я, исполненная благодарности, часто думала, за какие же заслуги судьба послала мне этого чудесного человека.
Реальный мир напомнил о себе в августе. Уэлсли в Португалии начал серьезные боевые действия. Газеты были полны сводками с полей сражений. Восемнадцатого августа он впервые схватился с французами у местечка под названием Ролика и нанес им ощутимое поражение, но довольно дорогой ценой. Потери британских войск составили пятьсот человек. Сводки с театра военных действий не привлекли бы моего внимания, если бы в списке британских потерь не значился подполковник артиллерии его величества Дэвид Прескотт.
Увидев его имя, набранное жирным шрифтом в колонке, где перечислялись раненые, я едва не упала замертво. Мы сидели за завтраком, и Ричард, прочитав газету, протянул ее мне. Сам он продолжал оживленно обсуждать с Джоном военные новости, а я пыталась заставить себя сосредоточиться на буквах, плывших перед глазами. Внезапно мои мысли нарушил голос Ричарда:
– Элизабет, дорогая, что-нибудь случилось?
Я с трудом оторвала глаза от газеты, в которой сообщалось, что раненых должны привезти домой, в Тилбери. Насколько опасна его рана? Может быть, сейчас он умирает?
– Нет-нет, ничего, это из-за жары, – произнесла я слабым голосом. – Наверное, мне лучше пойти и прилечь.
Ричард немедленно засуетился. В то время как он бережно провожал меня наверх, я спиной чувствовала обжигающий взгляд Джона.
Лежа в постели, я строила безумные планы. Сейчас встану, возьму экипаж и помчусь прямиком в Тилбери. Прихвачу с собой Марту: она любую хворь вылечит. К тому же в Лондоне у меня есть несколько знакомых хороших хирургов – соберу их всех вместе и притащу к Дэвиду. Однако в конце концов рассудок взял верх. Нет, не поеду я в Тилбери. Не моя это забота, и нет у меня права беспокоиться о Дэвиде. Это право теперь принадлежит другим. Подполковник Прескотт больше не нуждается в моих услугах.
Уткнувшись лицом в подушку, я горько разрыдалась. К вечеру мне удалось взять себя в руки настолько, что я сумела рассеять все тревога Ричарда. И все же я была потрясена. Призрак, который мне, казалось бы, удалось похоронить, вновь шел за мной по пятам. Теперь следовало напрячь все силы, чтобы вновь упрятать его в подземелье.
Лето померкло и уступило место осени. Приближался октябрь, и весь Солуорп погрузился в радостную суету свадебных приготовлений. Ричард ходил павлином – гордый и счастливый. В последнюю неделю сентября Джон Принс начал торжественное оглашение имен вступающих в брак Элизабет Спейхауз, вдовы, и Ричарда Денмэна, вдовца, с целью выяснить, не знает ли кто препятствий к этому. Ни одного голоса против не раздалось в стенах маленькой серой церквушки. Протестовал лишь один тоненький голосок – в моем сердце.
Поскольку я считалась вдовой, мне надлежало идти под венец не в белом, а в серебряном платье. Свадебное платье было уже сшито. Это пышное одеяние из жесткой ткани висело в дубовом гардеробе моей комнаты. Нашим сыновьям предстояло выступить на свадьбе в роли пажей. Для них тоже был придуман особый наряд: белые шелковые рубашки с круглыми жесткими воротниками в сборку и бриджи из синего шелка. Оба бурно протестовали, когда вокруг них хлопотали нянюшки, заставляя снова и снова примерять неудобные обновки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
– Нет, не сомневаюсь. – Он не сводил глаз с моего лица. – Но не вижу причины, по которой вы собираетесь сделать это.
– По той причине, – парировала я, – что здесь, в Солуорпе, я нашла все то, что искала. Потому, что хочу провести здесь остаток жизни, став для Ричарда именно такой женой, какая ему нужна. Хочу растить его детей, любить его, заботиться о нем.
Я говорила все это совершенно искренне, во всяком случае в тот момент.
– А вы сами будете счастливы, имея все это? – спросил он, все еще глядя на меня.
– Конечно. Почему бы и нет? – ответила я, и тут не покривив душой.
Казалось, он удовлетворен таким ответом.
– В таком случае надеюсь, что Господь даст вам силы выполнить задачу, которую вы возложили на себя, – торжественно произнес Джон Принс, – а я буду молиться за вас и Ричарда.
И ушел, как всегда, внезапно.
Я не без трепета думала, как сообщить о предстоящей свадьбе Марте, зная, что, несмотря на прежние ссоры с Дэвидом, она очень симпатизирует ему. Что же касается ее взаимоотношений с Ричардом, то они не выходили за рамки сухого общения слуги и хозяина. Обоих такой порядок, похоже, вполне устраивал. Я не знала, что Марта думает о Ричарде, и не говорила ей о нашей связи, хотя у меня было острое подозрение, что она давно обо всем догадалась. Я выбрала удобное время для признания, когда она купала Артура. В такие моменты она была не столь грозна, как обычно.
– Марта, – начала я с места в карьер, поскольку сильно нервничала, – я решила выйти замуж. Я выхожу за господина Денмэна.
Спокойно взглянув на меня, она кивнула.
– Мы поженимся в октябре, – продолжала я с каким-то отчаянием. – К этому сроку, думаю, у меня все устроится. – Чувство уязвленного самолюбия не позволило мне рассказать ей о том, что произошло в Лондоне. – Как ты думаешь, я ведь правильно поступаю, не так ли?
Она смотрела на меня, и на ее четко вырезанных красивых губах играла легкая усмешка.
– Вы поступите так, как вас вынудят обстоятельства. Чего же здесь неправильного?
Я рассердилась и на нее, и на себя. В самом деле, чего я от нее ожидала – разгневанных обвинений по поводу моей неверности Дэвиду, прокурорской речи в адрес Ричарда?
– Будешь ли ты счастлива здесь, Марта? Ведь ты останешься тут навсегда. Я хочу сказать, что я никогда не уеду из Солуорпа.
Ее губы вновь искривились в странной улыбке.
– Когда вы счастливы, то и я счастлива, – дала она немудреный ответ.
Вот и все утешение, которое я смогла получить от нее.
Иное дело Джереми. Получив известие о моих намерениях, он написал мне ответ, выдержанный в восторженных тонах. От избытка чувств письмо получилось довольно бессвязным. Он расчувствовался до того, что торжественно обещал приехать к нам на свадьбу. Учитывая, что со времени своего последнего посещения Солуорпа он не высовывал носу за пределы Лондона, я была весьма польщена таким обещанием.
Весна сменилась летом. Я появлялась в обществе уже в качестве суженой Ричарда. Мои сторонники праздновали победу, мои критики были посрамлены. Ричард был полон энергии, им овладела неуемная жажда деятельности. Он подумывал даже баллотироваться в парламент, поскольку ему не нравилось, как правительство ведет войну. Втайне от других он строго соблюдал свой странный обет не вступать со мной в интимные отношения, в то время как на людях стал со мною гораздо более нежен, и я, исполненная благодарности, часто думала, за какие же заслуги судьба послала мне этого чудесного человека.
Реальный мир напомнил о себе в августе. Уэлсли в Португалии начал серьезные боевые действия. Газеты были полны сводками с полей сражений. Восемнадцатого августа он впервые схватился с французами у местечка под названием Ролика и нанес им ощутимое поражение, но довольно дорогой ценой. Потери британских войск составили пятьсот человек. Сводки с театра военных действий не привлекли бы моего внимания, если бы в списке британских потерь не значился подполковник артиллерии его величества Дэвид Прескотт.
Увидев его имя, набранное жирным шрифтом в колонке, где перечислялись раненые, я едва не упала замертво. Мы сидели за завтраком, и Ричард, прочитав газету, протянул ее мне. Сам он продолжал оживленно обсуждать с Джоном военные новости, а я пыталась заставить себя сосредоточиться на буквах, плывших перед глазами. Внезапно мои мысли нарушил голос Ричарда:
– Элизабет, дорогая, что-нибудь случилось?
Я с трудом оторвала глаза от газеты, в которой сообщалось, что раненых должны привезти домой, в Тилбери. Насколько опасна его рана? Может быть, сейчас он умирает?
– Нет-нет, ничего, это из-за жары, – произнесла я слабым голосом. – Наверное, мне лучше пойти и прилечь.
Ричард немедленно засуетился. В то время как он бережно провожал меня наверх, я спиной чувствовала обжигающий взгляд Джона.
Лежа в постели, я строила безумные планы. Сейчас встану, возьму экипаж и помчусь прямиком в Тилбери. Прихвачу с собой Марту: она любую хворь вылечит. К тому же в Лондоне у меня есть несколько знакомых хороших хирургов – соберу их всех вместе и притащу к Дэвиду. Однако в конце концов рассудок взял верх. Нет, не поеду я в Тилбери. Не моя это забота, и нет у меня права беспокоиться о Дэвиде. Это право теперь принадлежит другим. Подполковник Прескотт больше не нуждается в моих услугах.
Уткнувшись лицом в подушку, я горько разрыдалась. К вечеру мне удалось взять себя в руки настолько, что я сумела рассеять все тревога Ричарда. И все же я была потрясена. Призрак, который мне, казалось бы, удалось похоронить, вновь шел за мной по пятам. Теперь следовало напрячь все силы, чтобы вновь упрятать его в подземелье.
Лето померкло и уступило место осени. Приближался октябрь, и весь Солуорп погрузился в радостную суету свадебных приготовлений. Ричард ходил павлином – гордый и счастливый. В последнюю неделю сентября Джон Принс начал торжественное оглашение имен вступающих в брак Элизабет Спейхауз, вдовы, и Ричарда Денмэна, вдовца, с целью выяснить, не знает ли кто препятствий к этому. Ни одного голоса против не раздалось в стенах маленькой серой церквушки. Протестовал лишь один тоненький голосок – в моем сердце.
Поскольку я считалась вдовой, мне надлежало идти под венец не в белом, а в серебряном платье. Свадебное платье было уже сшито. Это пышное одеяние из жесткой ткани висело в дубовом гардеробе моей комнаты. Нашим сыновьям предстояло выступить на свадьбе в роли пажей. Для них тоже был придуман особый наряд: белые шелковые рубашки с круглыми жесткими воротниками в сборку и бриджи из синего шелка. Оба бурно протестовали, когда вокруг них хлопотали нянюшки, заставляя снова и снова примерять неудобные обновки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105