Звонишь, например, в прачечную, а попадаешь в
типографию. Или звонишь в столовую, а попадаешь в больницу.
Вот как-то вечером прибегает ко мне соседка.
-- Звоните, -- кричит, -- скорей ноль один! У нас пожар!
Я скорей звоню 01.
Снимают на том конце трубку, и вдруг я узнаю голос своего директора.
-- Ой, -- говорю, -- извините! Я, кажется, не туда попал.
Кладу трубку и снова звоню 01. И снова на своего директора попадаю.
Он говорит:
-- Что-нибудь случилось, Орлов?
Я говорю:
-- Да. Случилось. Но вас это не касается.
Он говорит:
-- Почему же вы мне тогда звоните?
Я говорю:
-- По телефону.
Он трубку повесил. А я снова звоню 01. И снова на своего директора попадаю.
Он говорит:
-- Вы, Орлов, хорошенько проспитесь, а завтра зайдите в мой кабинет.
И кладет трубку.
Я дрожащей рукой, медленно и старательно набираю 01.
Директор говорит:
-- Вы меня уже четвертый раз с постели поднимаете!
И тут я не выдержал.
-- А вы, -- говорю, -- не снимайте трубку, когда не вам звонят!
Он говорит:
-- А кому же, интересно, вы тогда звоните? Тут со мной рядом только моя жена.
Я говорю:
-- Я ноль один звоню. У нас здесь пожар.
Он говорит:
-- Ну, это и следовало ожидать. Слава богу, у вас там до драки еще не дошло.
И вешает трубку.
Тут вбегает ко мне эта соседка и кричит:
-- Что же вы ноль один не звоните?!
-- Я, -- говорю, -- звоню ноль один, а попадаю на своего директора.
Она говорит:
-- Ну тогда звоните своему директору -- попадете на ноль один.
Я уже специально звоню своему директору.
Он говорит:
-- Вы чем там ноль один набираете?
Я говорю:
-- Да сейчас я уже не ноль один набирал, а специально ваш телефон.
Он говорит:
-- Да это я уже давно понял.
И повесил трубку.
Соседка говорит:
-- Тоже мне -- настоящий мужчина! Не можете правильно ноль один набрать!
И сама набирает 01.
И тут я слышу, ЧТО она говорит:
-- Нет, -- говорит. -- Орлов мне никто. Я просто его знакомая.
Я хватаю у нее из рук трубку и кричу:
-- Я не виноват, товарищ директор! Девушка сама захотела вам позвонить. Потому
что я не настоящий мужчина.
И тут я слышу из трубки:
-- Я вам не товарищ директор. Я его жена.
Я говорю:
-- А вы откуда говорите?
Она говорит:
-- А вот откуда эта... "пожарница" узнала наш номер телефона?!
-- Так его, -- говорю, -- все знают.
Она говорит:
-- Большое вам спасибо, товарищ Орлов, что вы мне позвонили!
Я говорю:
-- Пожалуйста. Если надо, я могу еще позвонить.
Она говорит:
-- А товарищ директор сейчас к вам приедет. Вещи только свои соберет.
И кладет трубку.
Я говорю соседке:
-- Сейчас приедут. Все нормально.
Она говорит:
-- Поздно! Пожар уже потух. Сам собой. Звоните, чтоб не приезжали.
Я звоню жене директора.
Заспанный голос из трубки отвечает:
-- Дежурный диспетчер пожарной охраны слушает.
-- Я, -- говорю, -- звоню не вам, а жене своего директора.
Они говорят:
-- По какому адресу?
Я называю адрес директора.
Они говорят:
-- Через минуту будем.
* * *
Через две минуты мне позвонили директор с женой и спросили:
-- Это милиция?
Я взглянул на часы и ответил:
-- Три часа пять минут... Три часа пять минут...
Вмешательство
Народу в зале не было, за исключением мух.
Наконец показался государственный обвинитель. Потом -- заседатели.
Последним вошел адвокат. За ним -- судьи. А за ним -- обвиняемый в
сопровождении стражей.
Когда все расселись, судья встал и начал суд:
-- Слушается дело по обвинению гражданина Беленького. Слово для обвинения
предоставляется прокурору.
Беленький, высокий стройный старик, сидел, опустив голову. Даже невооруженным
глазом было видно, что его эстетические вкусы не совпадали с общепринятыми. Он
не поклонялся таким гигантам мировой литературы, как Шекспир, Ластрин, Пинес,
Грумм, Гейлинтаг и Сидоров. А почему-то отдавал предпочтение только русской
литературе XIX века. И это в то время, как сам Беленький был урожденцем
Исландии -- огромной страны, давшей миру целую плеяду величайших писателей,
артистов оперы и космонавтов.
Государственный обвинитель откашлялся и на новолатинском языке стал зачитывать
обвинение:
-- Обвиняемый Беленький, по матери -- Юнь Нань, -- обвиняется в преступлении
против порядка. Первый раз гражданин Беленький проник в XIX век с целью
застрелить из нейтринного пистолета Дантеса, когда последний ехал на Черную
речку. И лишь благодаря усилиям Межвременного Надзора опасность Вмешательства
была предотвращена. Тогда суд ограничился лишением гражданина Беленького всех
прав передвижения во времени в обоих направлениях.
"Бедняги! -- подумал Беленький. -- Они не знают всей правды".
Утопая по колено в пушистом снегу, он стоял за молодыми елями. И когда Пушкин
выстрелил в воздух, телекинезом направил пулю прямо в грудь Дантесу.
Если бы знать тогда, что у него под одеждой был защитный жилет!
-- Но второе преступление, -- продолжал государственный обвинитель, -- есть
вершина коварства, на которую только способен человек XXII века. Видите это
кольцо?
Он постукал по столу тонким метановым обручем.
-- Как установлено экспертизой, диаметр кольца совпадает с диаметром головы
обвиняемого, а кольцо -- есть не что иное, как телепатическая приставка,
позволяющая внушать мысли не только в пространстве, но и во времени. А теперь,
гражданин Беленький, ответьте суду, зачем вы продлили жизнь Достоевскому?
-- Я очень люблю этого писателя, -- ответил Беленький. -- Как много бы он еще
сделал, если б не ранняя смерть.
-- Но ведь вы нарушили причинно-следственную связь! -- вскричал государственный
обвинитель. -- Перед самой смертью Достоевского, когда солдаты уже заряжали
ружья, вы внушили царю отменить приказ о расстреле. Что он и сделал. С головы
Достоевского и других петрашевцев были сняты мешки, и приговоренные к смертной
казни были сосланы в Сибирь.
-- Да! -- воскликнул Беленький. -- Но теперь мы имеем возможность читать такие
книги, как "Записки из Мертвого дома", "Дядюшкин сон", "Униженные и
оскорбленные", "Преступление и наказание", "Братья Карамазовы", "Бесы",
"Подросток", "Идиот".
-- Кто -- идиот?! -- вскочил обвинитель.
-- Это роман такой -- "Идиот", -- пояснил судья. -- Я вчера прочел. В
энциклопедии.
-- И все-таки должен выдвинуть еще одно обвинение, -- сказал государственный
обвинитель. -- В преступлении против личности. После насильственного
вмешательства сознание Достоевского раскололось. Личность его раздвоилась,
существование стало парадоксальным. Возьмите любое из его произведений -- везде
чувствуется два Достоевских: живой и мертвый. Тема двойничества проходит через
все его романы и повести...
Государственный обвинитель говорил еще долго и убедительно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
типографию. Или звонишь в столовую, а попадаешь в больницу.
Вот как-то вечером прибегает ко мне соседка.
-- Звоните, -- кричит, -- скорей ноль один! У нас пожар!
Я скорей звоню 01.
Снимают на том конце трубку, и вдруг я узнаю голос своего директора.
-- Ой, -- говорю, -- извините! Я, кажется, не туда попал.
Кладу трубку и снова звоню 01. И снова на своего директора попадаю.
Он говорит:
-- Что-нибудь случилось, Орлов?
Я говорю:
-- Да. Случилось. Но вас это не касается.
Он говорит:
-- Почему же вы мне тогда звоните?
Я говорю:
-- По телефону.
Он трубку повесил. А я снова звоню 01. И снова на своего директора попадаю.
Он говорит:
-- Вы, Орлов, хорошенько проспитесь, а завтра зайдите в мой кабинет.
И кладет трубку.
Я дрожащей рукой, медленно и старательно набираю 01.
Директор говорит:
-- Вы меня уже четвертый раз с постели поднимаете!
И тут я не выдержал.
-- А вы, -- говорю, -- не снимайте трубку, когда не вам звонят!
Он говорит:
-- А кому же, интересно, вы тогда звоните? Тут со мной рядом только моя жена.
Я говорю:
-- Я ноль один звоню. У нас здесь пожар.
Он говорит:
-- Ну, это и следовало ожидать. Слава богу, у вас там до драки еще не дошло.
И вешает трубку.
Тут вбегает ко мне эта соседка и кричит:
-- Что же вы ноль один не звоните?!
-- Я, -- говорю, -- звоню ноль один, а попадаю на своего директора.
Она говорит:
-- Ну тогда звоните своему директору -- попадете на ноль один.
Я уже специально звоню своему директору.
Он говорит:
-- Вы чем там ноль один набираете?
Я говорю:
-- Да сейчас я уже не ноль один набирал, а специально ваш телефон.
Он говорит:
-- Да это я уже давно понял.
И повесил трубку.
Соседка говорит:
-- Тоже мне -- настоящий мужчина! Не можете правильно ноль один набрать!
И сама набирает 01.
И тут я слышу, ЧТО она говорит:
-- Нет, -- говорит. -- Орлов мне никто. Я просто его знакомая.
Я хватаю у нее из рук трубку и кричу:
-- Я не виноват, товарищ директор! Девушка сама захотела вам позвонить. Потому
что я не настоящий мужчина.
И тут я слышу из трубки:
-- Я вам не товарищ директор. Я его жена.
Я говорю:
-- А вы откуда говорите?
Она говорит:
-- А вот откуда эта... "пожарница" узнала наш номер телефона?!
-- Так его, -- говорю, -- все знают.
Она говорит:
-- Большое вам спасибо, товарищ Орлов, что вы мне позвонили!
Я говорю:
-- Пожалуйста. Если надо, я могу еще позвонить.
Она говорит:
-- А товарищ директор сейчас к вам приедет. Вещи только свои соберет.
И кладет трубку.
Я говорю соседке:
-- Сейчас приедут. Все нормально.
Она говорит:
-- Поздно! Пожар уже потух. Сам собой. Звоните, чтоб не приезжали.
Я звоню жене директора.
Заспанный голос из трубки отвечает:
-- Дежурный диспетчер пожарной охраны слушает.
-- Я, -- говорю, -- звоню не вам, а жене своего директора.
Они говорят:
-- По какому адресу?
Я называю адрес директора.
Они говорят:
-- Через минуту будем.
* * *
Через две минуты мне позвонили директор с женой и спросили:
-- Это милиция?
Я взглянул на часы и ответил:
-- Три часа пять минут... Три часа пять минут...
Вмешательство
Народу в зале не было, за исключением мух.
Наконец показался государственный обвинитель. Потом -- заседатели.
Последним вошел адвокат. За ним -- судьи. А за ним -- обвиняемый в
сопровождении стражей.
Когда все расселись, судья встал и начал суд:
-- Слушается дело по обвинению гражданина Беленького. Слово для обвинения
предоставляется прокурору.
Беленький, высокий стройный старик, сидел, опустив голову. Даже невооруженным
глазом было видно, что его эстетические вкусы не совпадали с общепринятыми. Он
не поклонялся таким гигантам мировой литературы, как Шекспир, Ластрин, Пинес,
Грумм, Гейлинтаг и Сидоров. А почему-то отдавал предпочтение только русской
литературе XIX века. И это в то время, как сам Беленький был урожденцем
Исландии -- огромной страны, давшей миру целую плеяду величайших писателей,
артистов оперы и космонавтов.
Государственный обвинитель откашлялся и на новолатинском языке стал зачитывать
обвинение:
-- Обвиняемый Беленький, по матери -- Юнь Нань, -- обвиняется в преступлении
против порядка. Первый раз гражданин Беленький проник в XIX век с целью
застрелить из нейтринного пистолета Дантеса, когда последний ехал на Черную
речку. И лишь благодаря усилиям Межвременного Надзора опасность Вмешательства
была предотвращена. Тогда суд ограничился лишением гражданина Беленького всех
прав передвижения во времени в обоих направлениях.
"Бедняги! -- подумал Беленький. -- Они не знают всей правды".
Утопая по колено в пушистом снегу, он стоял за молодыми елями. И когда Пушкин
выстрелил в воздух, телекинезом направил пулю прямо в грудь Дантесу.
Если бы знать тогда, что у него под одеждой был защитный жилет!
-- Но второе преступление, -- продолжал государственный обвинитель, -- есть
вершина коварства, на которую только способен человек XXII века. Видите это
кольцо?
Он постукал по столу тонким метановым обручем.
-- Как установлено экспертизой, диаметр кольца совпадает с диаметром головы
обвиняемого, а кольцо -- есть не что иное, как телепатическая приставка,
позволяющая внушать мысли не только в пространстве, но и во времени. А теперь,
гражданин Беленький, ответьте суду, зачем вы продлили жизнь Достоевскому?
-- Я очень люблю этого писателя, -- ответил Беленький. -- Как много бы он еще
сделал, если б не ранняя смерть.
-- Но ведь вы нарушили причинно-следственную связь! -- вскричал государственный
обвинитель. -- Перед самой смертью Достоевского, когда солдаты уже заряжали
ружья, вы внушили царю отменить приказ о расстреле. Что он и сделал. С головы
Достоевского и других петрашевцев были сняты мешки, и приговоренные к смертной
казни были сосланы в Сибирь.
-- Да! -- воскликнул Беленький. -- Но теперь мы имеем возможность читать такие
книги, как "Записки из Мертвого дома", "Дядюшкин сон", "Униженные и
оскорбленные", "Преступление и наказание", "Братья Карамазовы", "Бесы",
"Подросток", "Идиот".
-- Кто -- идиот?! -- вскочил обвинитель.
-- Это роман такой -- "Идиот", -- пояснил судья. -- Я вчера прочел. В
энциклопедии.
-- И все-таки должен выдвинуть еще одно обвинение, -- сказал государственный
обвинитель. -- В преступлении против личности. После насильственного
вмешательства сознание Достоевского раскололось. Личность его раздвоилась,
существование стало парадоксальным. Возьмите любое из его произведений -- везде
чувствуется два Достоевских: живой и мертвый. Тема двойничества проходит через
все его романы и повести...
Государственный обвинитель говорил еще долго и убедительно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22