.. девчонкой...
– Эмелин Магиннис, – твердым голосом произнесла Зоя, она все еще стояла рядом со своим стулом. – Эта девчонка, сидящая в кэбе, приходится дочерью Грэхэму Магиннису. Разумеется, ты знаешь, кто он такой.
– Это очень старая история, – резко сказал Седрик. – Грэхэм Магиннис меня уже давно не интересует.
– О, нет, вовсе нет, – Зоя сделала вид, что поверила его словам. – И, конечно, без твоей помощи Грэхэм был отправлен на корабле к берегам Австралии.
Седрик прищурил глаза и пристально посмотрел на дочь. Затем перевел взгляд на сына:
– Зоя права? Грэхэма увезли в Австралию?
– Но ты ведь сам прекрасно об этом знаешь, отец, – сказала Зоя.
Седрик, однако, знаком приказал ей замолчать и сесть на свое место. Зое ничего не оставалось делать, кроме как уступить требованию отца.
– Скажи мне, сын, какое ты ко всему этому имеешь отношение?
Остин не стал уклоняться от ответа, выражение его лица было твердым и решительным:
– Я ничего не делал. Но наша система правосудия вынесла свой окончательный приговор, и мистер Грэхэм Магиннис был призван к ответу за свои поступки по всей строгости закона.
– Но мне ничего не было сказано.
– Я не думал, что в этом есть крайняя необходимость. В конце концов, Грэхэм провел в тюрьме – сколько уже? – шестнадцать лег? Какая нам разница, закончит ли он оставшиеся четырнадцать в стенах тюрьмы или как свободный каторжник в Новом Южном Уэльсе?
– Свободный? – гневно крикнула Зоя, она вскочила со своего стула и указала пальцем на брата. – Грэхэм был послан на рабскую работу в Австралийскую колонию! Это ты называешь свободой?
– Я сделал так, чтобы он получил выходной билет. – Остин резко подался назад и тоже встал, чтобы оказаться лицом к лицу со своей сестрой. – Ему больше не придется созерцать тюремные стены, он будет преспокойно жить там.
– Так это был ты? Так значит, именно ты заплатил за то, чтобы Грэхэма убили?
– Довольно! – вмешался Седрик, вставая из-за стола и протягивая руки к обоим своим детям. Повернувшись к сыну, он провозгласил: – Я хочу знать правду. Ты действительно замешан в этом деле?
Остин посмотрел сперва на отца, затем на сестру, после чего сказал спокойным, ровным тоном:
– Я не имею никакого отношения к делу об этом стражнике. Насколько можно судить по заключению суда, сын Грэхэма настолько сильно забил голову бедолаги мыслями о возможной свободе, что когда тот этой свободы не получил, то в отчаянии бросился на стражника.
– И ты хочешь, чтобы мы поверили..?
– Довольно, Зоя! – Седрик взмахом руки попросил Остина продолжать.
– Что касается самого слушания, то да, я действительно сделал так, чтобы его дата была изменена, и даже нашел причину присутствовать на нем, – со следующими словами он обратился к Зое: – Но я не сделал ничего такого, что могло бы повлиять на решение суда. Я только попытался убедить судей в том, что семейство Баллинджеров не будет возражать, если мистеру Магиннису выдадут выходной билет и он получит возможность провести остаток своих дней за пределами тюрьмы.
Остин снова сел на стул, лицо его озарила победная улыбка.
Повернувшись спиной к брату, Зоя положила ладони плашмя на стол и приблизилась к отцу:
– Он не все тебе рассказал. Я уверена, что он и Эдмунд заплатили стражнику за убийство Грэхэма Магинниса. Так же, как и наняли двух бандитов, чтобы сделать то же самое с Коннором.
– Довольно! – закричал Седрик; неожиданно подавшись вперед, он ударил дочь по щеке. – Как смеешь ты обвинять свою собственную семью в... в совершении убийства!
Зоя отпрянула, ошеломленная скорее поведением отца, чем болью. Она стояла, держась за щеку, стараясь сдержать слезы, стоявшие в ее глазах, и переводила взгляд то на Седрика, гневно сжимавшего свои кулаки, то на Остина, спокойное лицо которого говорило само за себя.
Опустив руку, Зоя ткнула пальцем в сторону Седрика:
– Ты ведь знал об этом, не так ли? Все это дело от начала до конца было разыграно тобой – все для того, чтобы сохранить внешние приличия. Ты, наверное, не хотел знать все детали этого дела такими, какими они были, но все же действительно знал. У тебя самого, наверное, тоже руки в крови.
Лицо Седрика перекосилось от ярости.
– Убирайся отсюда! – завизжал он. – Убирайся из моего дома!
Зоя опрометью бросилась из комнаты, побежала по коридору... и чуть не сбила с ног Бертрана Каммингтона, поворачивая за угол.
– Все в порядке? – спросил он, хватая Зою за руку. – Я просто решил пойти и посмотреть, не...
– Нет, все не в порядке! – тело Зои напряглось, как натянутая пружина, но она сделала над собой усилие, чтобы не оттолкнуть Бертрана.
– В чем дело, Зоя? – мягким голосом спросил Бертран, поднимая ее лицо за подбородок. – Я могу чем-либо помочь?
– Нет, Бертье, никто ничем не сможет мне помочь. Это... это очень личное.
– В этом замешан тот молодой человек?
Зоя удивленно посмотрела на Бертрана.
– Вы знаете, кого я имею в виду. Я не слепой, хотя, наверное, и глупый. Очевидно, в ваших мыслях есть кто-то еще. Из того, что, кажется, происходит... ну, я должен заключить, что это тот самый человек в экипаже – тот, которого мы встретили на пути в Пикадилли, – когда Зоя ничего на это не ответила, Бертран произнес вызывающе: – Скажите мне, что я ошибаюсь, и я навсегда выкину это из головы.
Посмотрев Бертрану прямо в глаза, Зоя мягко коснулась его щеки и прошептала:
– О, Бертье, пожалуйста, забудьте обо мне. Найдите себе привлекательную, любящую вас девушку и обзаведитесь, наконец, семьей.
– Но мне нужны именно вы.
– Я не могу вам принадлежать, – произнесла Зоя тоном, не оставляющим никаких сомнений в ее словах.
Бертран как-то разом вдруг обмяк, плечи его опустились:
– Но ему можете, не так ли?
– Я... я сомневаюсь, что смогу... – голос Зои срывался из-за наплыва эмоций, – ...принадлежать вообще кому-нибудь.
Глаза ее наполнились слезами, и, вырвавшись из рук Бертрана, она побежала дальше по коридору.
– Зоя! – крикнул он, кинувшись было Следом. – Зоя! Подождите!
Но было уже поздно.
* * *
Дневной воздух был сырым и холодным. Даже в своем укромном месте в трюме «Чатама», скорчившись в три погибели в большом деревянном ящике с табаком из Вирджинии, Коннор мог с уверенностью сказать, что дождь начнется прежде, чем корабль выйдет в открытое море.
Идя вдоль Английского канала, «Чатам» накренился немного вправо и начал набирать скорость. Запертый в темных стенах своей самодельной тюрьмы, Коннор вслушивался в доносившиеся со всех сторон звуки и пытался прикинуть в уме, сколько еще он сможет продержаться, прежде чем рискнет вылезти и подкрепиться чем-нибудь из своих скудных припасов.
«У меня достаточно пищи на целую неделю», – сказал он сам себе, похлопав по пропитанному маслом холщовому мешку, в котором находились сухари, вяленое мясо и фляжки с водой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
– Эмелин Магиннис, – твердым голосом произнесла Зоя, она все еще стояла рядом со своим стулом. – Эта девчонка, сидящая в кэбе, приходится дочерью Грэхэму Магиннису. Разумеется, ты знаешь, кто он такой.
– Это очень старая история, – резко сказал Седрик. – Грэхэм Магиннис меня уже давно не интересует.
– О, нет, вовсе нет, – Зоя сделала вид, что поверила его словам. – И, конечно, без твоей помощи Грэхэм был отправлен на корабле к берегам Австралии.
Седрик прищурил глаза и пристально посмотрел на дочь. Затем перевел взгляд на сына:
– Зоя права? Грэхэма увезли в Австралию?
– Но ты ведь сам прекрасно об этом знаешь, отец, – сказала Зоя.
Седрик, однако, знаком приказал ей замолчать и сесть на свое место. Зое ничего не оставалось делать, кроме как уступить требованию отца.
– Скажи мне, сын, какое ты ко всему этому имеешь отношение?
Остин не стал уклоняться от ответа, выражение его лица было твердым и решительным:
– Я ничего не делал. Но наша система правосудия вынесла свой окончательный приговор, и мистер Грэхэм Магиннис был призван к ответу за свои поступки по всей строгости закона.
– Но мне ничего не было сказано.
– Я не думал, что в этом есть крайняя необходимость. В конце концов, Грэхэм провел в тюрьме – сколько уже? – шестнадцать лег? Какая нам разница, закончит ли он оставшиеся четырнадцать в стенах тюрьмы или как свободный каторжник в Новом Южном Уэльсе?
– Свободный? – гневно крикнула Зоя, она вскочила со своего стула и указала пальцем на брата. – Грэхэм был послан на рабскую работу в Австралийскую колонию! Это ты называешь свободой?
– Я сделал так, чтобы он получил выходной билет. – Остин резко подался назад и тоже встал, чтобы оказаться лицом к лицу со своей сестрой. – Ему больше не придется созерцать тюремные стены, он будет преспокойно жить там.
– Так это был ты? Так значит, именно ты заплатил за то, чтобы Грэхэма убили?
– Довольно! – вмешался Седрик, вставая из-за стола и протягивая руки к обоим своим детям. Повернувшись к сыну, он провозгласил: – Я хочу знать правду. Ты действительно замешан в этом деле?
Остин посмотрел сперва на отца, затем на сестру, после чего сказал спокойным, ровным тоном:
– Я не имею никакого отношения к делу об этом стражнике. Насколько можно судить по заключению суда, сын Грэхэма настолько сильно забил голову бедолаги мыслями о возможной свободе, что когда тот этой свободы не получил, то в отчаянии бросился на стражника.
– И ты хочешь, чтобы мы поверили..?
– Довольно, Зоя! – Седрик взмахом руки попросил Остина продолжать.
– Что касается самого слушания, то да, я действительно сделал так, чтобы его дата была изменена, и даже нашел причину присутствовать на нем, – со следующими словами он обратился к Зое: – Но я не сделал ничего такого, что могло бы повлиять на решение суда. Я только попытался убедить судей в том, что семейство Баллинджеров не будет возражать, если мистеру Магиннису выдадут выходной билет и он получит возможность провести остаток своих дней за пределами тюрьмы.
Остин снова сел на стул, лицо его озарила победная улыбка.
Повернувшись спиной к брату, Зоя положила ладони плашмя на стол и приблизилась к отцу:
– Он не все тебе рассказал. Я уверена, что он и Эдмунд заплатили стражнику за убийство Грэхэма Магинниса. Так же, как и наняли двух бандитов, чтобы сделать то же самое с Коннором.
– Довольно! – закричал Седрик; неожиданно подавшись вперед, он ударил дочь по щеке. – Как смеешь ты обвинять свою собственную семью в... в совершении убийства!
Зоя отпрянула, ошеломленная скорее поведением отца, чем болью. Она стояла, держась за щеку, стараясь сдержать слезы, стоявшие в ее глазах, и переводила взгляд то на Седрика, гневно сжимавшего свои кулаки, то на Остина, спокойное лицо которого говорило само за себя.
Опустив руку, Зоя ткнула пальцем в сторону Седрика:
– Ты ведь знал об этом, не так ли? Все это дело от начала до конца было разыграно тобой – все для того, чтобы сохранить внешние приличия. Ты, наверное, не хотел знать все детали этого дела такими, какими они были, но все же действительно знал. У тебя самого, наверное, тоже руки в крови.
Лицо Седрика перекосилось от ярости.
– Убирайся отсюда! – завизжал он. – Убирайся из моего дома!
Зоя опрометью бросилась из комнаты, побежала по коридору... и чуть не сбила с ног Бертрана Каммингтона, поворачивая за угол.
– Все в порядке? – спросил он, хватая Зою за руку. – Я просто решил пойти и посмотреть, не...
– Нет, все не в порядке! – тело Зои напряглось, как натянутая пружина, но она сделала над собой усилие, чтобы не оттолкнуть Бертрана.
– В чем дело, Зоя? – мягким голосом спросил Бертран, поднимая ее лицо за подбородок. – Я могу чем-либо помочь?
– Нет, Бертье, никто ничем не сможет мне помочь. Это... это очень личное.
– В этом замешан тот молодой человек?
Зоя удивленно посмотрела на Бертрана.
– Вы знаете, кого я имею в виду. Я не слепой, хотя, наверное, и глупый. Очевидно, в ваших мыслях есть кто-то еще. Из того, что, кажется, происходит... ну, я должен заключить, что это тот самый человек в экипаже – тот, которого мы встретили на пути в Пикадилли, – когда Зоя ничего на это не ответила, Бертран произнес вызывающе: – Скажите мне, что я ошибаюсь, и я навсегда выкину это из головы.
Посмотрев Бертрану прямо в глаза, Зоя мягко коснулась его щеки и прошептала:
– О, Бертье, пожалуйста, забудьте обо мне. Найдите себе привлекательную, любящую вас девушку и обзаведитесь, наконец, семьей.
– Но мне нужны именно вы.
– Я не могу вам принадлежать, – произнесла Зоя тоном, не оставляющим никаких сомнений в ее словах.
Бертран как-то разом вдруг обмяк, плечи его опустились:
– Но ему можете, не так ли?
– Я... я сомневаюсь, что смогу... – голос Зои срывался из-за наплыва эмоций, – ...принадлежать вообще кому-нибудь.
Глаза ее наполнились слезами, и, вырвавшись из рук Бертрана, она побежала дальше по коридору.
– Зоя! – крикнул он, кинувшись было Следом. – Зоя! Подождите!
Но было уже поздно.
* * *
Дневной воздух был сырым и холодным. Даже в своем укромном месте в трюме «Чатама», скорчившись в три погибели в большом деревянном ящике с табаком из Вирджинии, Коннор мог с уверенностью сказать, что дождь начнется прежде, чем корабль выйдет в открытое море.
Идя вдоль Английского канала, «Чатам» накренился немного вправо и начал набирать скорость. Запертый в темных стенах своей самодельной тюрьмы, Коннор вслушивался в доносившиеся со всех сторон звуки и пытался прикинуть в уме, сколько еще он сможет продержаться, прежде чем рискнет вылезти и подкрепиться чем-нибудь из своих скудных припасов.
«У меня достаточно пищи на целую неделю», – сказал он сам себе, похлопав по пропитанному маслом холщовому мешку, в котором находились сухари, вяленое мясо и фляжки с водой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117