Гости клуба вновь потянулись на площадку, где распорядитель уже взывал к вниманию.
– После следующего танца, ребята, вы можете вздохнуть с облегчением и отправиться по домам или же остаться здесь и постараться развлечься самостоятельно. Я умываю руки, и, на мой взгляд, вы не должны жаловаться! А сейчас мы попробуем новейший, еще никем не виданный трюк с прожектором. Погасим весь свет, и вы будете ходить по залу. И пусть никто не вздумает цепляться за колонны! Короче, все ходят по залу в полной темноте, и тут включается свет. Те двое представителей обоих полов, которые окажутся в этот момент ближе всех прочих к некоему секретному квадрату на полу, считаются победителями… или проигравшими, это уж как знаете, и примут участие в особом конкурсе.
Он замолчал и, разыгрывая раздражение, оглянулся кругом:
– Не вижу бурной радости. Тогда, пожалуйста, не надо спрашивать «В каком таком конкурсе?» так, будто вам это действительно интересно!
Публика, естественно, подняла шум, и ему снова пришлось призвать к тишине.
– Это проверка на киногеничность, – объявил он. – Когда свет зажжется снова, можете заключить в объятия кто кого сможет. Но нашей паре счастливчиков придется изобразить в нашу честь заключительную сцену типичного любовного фильма, с жестами и репликами, уж как получится. Только тогда мы от них отстанем. И если кто-нибудь из вас – он округлил глаза в притворном ужасе – захочет предположить, что, если эти двое слишком увлекутся, это разобьет какие-то чуууудесные отношения, с тем же успехом может высказать это молодому Хэму, которому пришла в голову мысль о такой оригинальной затее!
Но Хэма, посчитавшего за лучшее исчезнуть, к ответу призвать не смогли. И вопреки общему мнению, что он вполне заслуживает быть самолично пойманным в злополучном квадрате пола, никто не придумал, как бы предложить это, не лишая распорядителя удовольствия организовать конкурс.
Поэтому, смеясь и протестуя, все собрались на танцевальной площадке, и с возгласом «По местам! Начали!» большой зал погрузился во тьму. Поначалу, пока глаза еще не успели привыкнуть, темнота казалась абсолютной. Затем столкновения и следующие за ними извинения шепотом стали не такими уж частыми, и вскоре уже можно было различить людей, а не просто темные силуэты. Леони проходила рядом с Мери несколько раз, как и некоторые из ее былых партнеров. Она не видела, чтобы Клайв тоже включился в игру, но однажды он прошел достаточно близко, чтобы их руки соприкоснулись. Затем он вновь исчез, и, когда после нескольких кратких вспышек, которые должны были еще немного помучить публику, свет наконец зажегся, она с облегчением увидела его на дальней стороне площадки.
Ее свет застиг где-то посредине. Несколько других девушек и мужчин стояли совсем рядом, но ее ближайшим соседом оказался ее приятель, младший лейтенант, и, когда распорядитель направился именно к ним, Мери уже догадывалась, что именно он собирается сказать.
Это он и сказал. Она и младший лейтенант, каждый ступили одной ногой в отмеченный им квадрат, и, хотя, как он пообещал, у них было время немного порепетировать, ровно через три минуты у них появится счастливая возможность «сыграть главные роли» в «изумительной и захватывающей развязке» всего вечера прямо перед «этой избранной и критически настроенной аудиторией». Такое объявление заставило почтенную публику разразиться громом аплодисментов и удалым свистом, и, когда оркестр грянул «Это глупо, но весело», Мери с партнером оказались в центре большого круга танцующих.
Парень ухмыльнулся:
– Святая правда, это вышло нечаянно! Но раз уж мы, кажется, основательно влипли, что вы скажете? Мы можем поклевать друг друга, на манер бабочек, и объявить им всем, что на этом представление завершилось. Или, с другой стороны, мы можем показать им класс, сыграть по-крупному, выдать все, на что способны. Мне все равно. Выбирать вам.
– Хорошо… – задумалась Мери, затем избрала ответ, предложенный названием мелодии. – Это глупая, но все-таки игра. И мы сами решили сыграть в нее. Так что, если хотите «сыграть по-крупному», как вы выразились, я за.
– Ну и отлично! Мы сорвем крупный куш, счастливый билет сезона, а? Значит, слушайте. Предположим, вы…
Они пустились шепотом обсуждать план предприятия, и, когда три отпущенные им минуты истекли, они были готовы предстать перед своими зрителями. Основная мысль была в том, что парень неожиданно должен был наткнуться на Мери; он постарался бы заключить ее в объятия; она бы отвернулась, сопротивляясь и заламывая руки. Неохотно уступая пылким уговорам, она бы сдалась, последовала бы немая сцена и, наконец, долгие объятия, которые должны будут, как выразился парень, «затмить огни рампы, если таковая найдется».
Именно такое упражнение Мери часто приходилось проделывать на своем первом и единственном семестре обучения в театральном институте, и, хотя знала о своих недостатках, ей тем не менее хватило таланта, чтобы сыграть простенькую сцену так, слове этого зависело ее собственное счастье.
Партнер тоже оказался по-своему талантлив хотя поначалу они намеревались сыграть свои, роли иронически, словно в самой скверной мелодраме, искренность их игры не оставляла сомнений. И да он снова, повернулся к ней в конце второго эпизода, в немом споре, изображая тот последний поцелуй, на какую-то долю секунды оба почувствовали себя настоящими, не играющими роль парнем и девушкой, вновь обретшими друг друга. А как только они разомкнули объятия, последовали не насмешливые свистки, но признательные, громкие аплодисменты. Их окружили и поздравили; им сообщили что они упускают свой звездный час: им следует работать на телевидении, на большом экране, на сцене! Как и мысль о самом конкурсе, все звучало очень глупо, но для застенчивой и робкой Мери этот ничтожный успех и краткий миг популярности показались достойной наградой.
Танец, который они заслужили своей игрой, был фокстрот, за которым последовали несмолкающие овации, потом рок-н-ролльный номер, перешедший в какой-то другой быстрый танец, и затем вальс. Никто уже не менял партнеров, и, хотя несколько мужчин предприняли попытку вклиниться между Мери и молодым человеком, никто не добился своего, пока в самом начале вальса Клайв не потрепал его по плечу и не похитил у него партнершу.
– Она пришла со мной. Моя очередь, не возражаете? – твердо сказал он. И обратился к Мери, уводя ее в сторону: – Извините за вмешательство. Не думаю, что вы нуждались в спасении. Но эти люди продолжают веселиться через силу, и, так как многие уехали, мне показалось, что и нам пора двигаться к выходу.
– Конечно. Как скажете, – согласилась она и остановилась, ожидая, что Клайв вот-вот отстранится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
– После следующего танца, ребята, вы можете вздохнуть с облегчением и отправиться по домам или же остаться здесь и постараться развлечься самостоятельно. Я умываю руки, и, на мой взгляд, вы не должны жаловаться! А сейчас мы попробуем новейший, еще никем не виданный трюк с прожектором. Погасим весь свет, и вы будете ходить по залу. И пусть никто не вздумает цепляться за колонны! Короче, все ходят по залу в полной темноте, и тут включается свет. Те двое представителей обоих полов, которые окажутся в этот момент ближе всех прочих к некоему секретному квадрату на полу, считаются победителями… или проигравшими, это уж как знаете, и примут участие в особом конкурсе.
Он замолчал и, разыгрывая раздражение, оглянулся кругом:
– Не вижу бурной радости. Тогда, пожалуйста, не надо спрашивать «В каком таком конкурсе?» так, будто вам это действительно интересно!
Публика, естественно, подняла шум, и ему снова пришлось призвать к тишине.
– Это проверка на киногеничность, – объявил он. – Когда свет зажжется снова, можете заключить в объятия кто кого сможет. Но нашей паре счастливчиков придется изобразить в нашу честь заключительную сцену типичного любовного фильма, с жестами и репликами, уж как получится. Только тогда мы от них отстанем. И если кто-нибудь из вас – он округлил глаза в притворном ужасе – захочет предположить, что, если эти двое слишком увлекутся, это разобьет какие-то чуууудесные отношения, с тем же успехом может высказать это молодому Хэму, которому пришла в голову мысль о такой оригинальной затее!
Но Хэма, посчитавшего за лучшее исчезнуть, к ответу призвать не смогли. И вопреки общему мнению, что он вполне заслуживает быть самолично пойманным в злополучном квадрате пола, никто не придумал, как бы предложить это, не лишая распорядителя удовольствия организовать конкурс.
Поэтому, смеясь и протестуя, все собрались на танцевальной площадке, и с возгласом «По местам! Начали!» большой зал погрузился во тьму. Поначалу, пока глаза еще не успели привыкнуть, темнота казалась абсолютной. Затем столкновения и следующие за ними извинения шепотом стали не такими уж частыми, и вскоре уже можно было различить людей, а не просто темные силуэты. Леони проходила рядом с Мери несколько раз, как и некоторые из ее былых партнеров. Она не видела, чтобы Клайв тоже включился в игру, но однажды он прошел достаточно близко, чтобы их руки соприкоснулись. Затем он вновь исчез, и, когда после нескольких кратких вспышек, которые должны были еще немного помучить публику, свет наконец зажегся, она с облегчением увидела его на дальней стороне площадки.
Ее свет застиг где-то посредине. Несколько других девушек и мужчин стояли совсем рядом, но ее ближайшим соседом оказался ее приятель, младший лейтенант, и, когда распорядитель направился именно к ним, Мери уже догадывалась, что именно он собирается сказать.
Это он и сказал. Она и младший лейтенант, каждый ступили одной ногой в отмеченный им квадрат, и, хотя, как он пообещал, у них было время немного порепетировать, ровно через три минуты у них появится счастливая возможность «сыграть главные роли» в «изумительной и захватывающей развязке» всего вечера прямо перед «этой избранной и критически настроенной аудиторией». Такое объявление заставило почтенную публику разразиться громом аплодисментов и удалым свистом, и, когда оркестр грянул «Это глупо, но весело», Мери с партнером оказались в центре большого круга танцующих.
Парень ухмыльнулся:
– Святая правда, это вышло нечаянно! Но раз уж мы, кажется, основательно влипли, что вы скажете? Мы можем поклевать друг друга, на манер бабочек, и объявить им всем, что на этом представление завершилось. Или, с другой стороны, мы можем показать им класс, сыграть по-крупному, выдать все, на что способны. Мне все равно. Выбирать вам.
– Хорошо… – задумалась Мери, затем избрала ответ, предложенный названием мелодии. – Это глупая, но все-таки игра. И мы сами решили сыграть в нее. Так что, если хотите «сыграть по-крупному», как вы выразились, я за.
– Ну и отлично! Мы сорвем крупный куш, счастливый билет сезона, а? Значит, слушайте. Предположим, вы…
Они пустились шепотом обсуждать план предприятия, и, когда три отпущенные им минуты истекли, они были готовы предстать перед своими зрителями. Основная мысль была в том, что парень неожиданно должен был наткнуться на Мери; он постарался бы заключить ее в объятия; она бы отвернулась, сопротивляясь и заламывая руки. Неохотно уступая пылким уговорам, она бы сдалась, последовала бы немая сцена и, наконец, долгие объятия, которые должны будут, как выразился парень, «затмить огни рампы, если таковая найдется».
Именно такое упражнение Мери часто приходилось проделывать на своем первом и единственном семестре обучения в театральном институте, и, хотя знала о своих недостатках, ей тем не менее хватило таланта, чтобы сыграть простенькую сцену так, слове этого зависело ее собственное счастье.
Партнер тоже оказался по-своему талантлив хотя поначалу они намеревались сыграть свои, роли иронически, словно в самой скверной мелодраме, искренность их игры не оставляла сомнений. И да он снова, повернулся к ней в конце второго эпизода, в немом споре, изображая тот последний поцелуй, на какую-то долю секунды оба почувствовали себя настоящими, не играющими роль парнем и девушкой, вновь обретшими друг друга. А как только они разомкнули объятия, последовали не насмешливые свистки, но признательные, громкие аплодисменты. Их окружили и поздравили; им сообщили что они упускают свой звездный час: им следует работать на телевидении, на большом экране, на сцене! Как и мысль о самом конкурсе, все звучало очень глупо, но для застенчивой и робкой Мери этот ничтожный успех и краткий миг популярности показались достойной наградой.
Танец, который они заслужили своей игрой, был фокстрот, за которым последовали несмолкающие овации, потом рок-н-ролльный номер, перешедший в какой-то другой быстрый танец, и затем вальс. Никто уже не менял партнеров, и, хотя несколько мужчин предприняли попытку вклиниться между Мери и молодым человеком, никто не добился своего, пока в самом начале вальса Клайв не потрепал его по плечу и не похитил у него партнершу.
– Она пришла со мной. Моя очередь, не возражаете? – твердо сказал он. И обратился к Мери, уводя ее в сторону: – Извините за вмешательство. Не думаю, что вы нуждались в спасении. Но эти люди продолжают веселиться через силу, и, так как многие уехали, мне показалось, что и нам пора двигаться к выходу.
– Конечно. Как скажете, – согласилась она и остановилась, ожидая, что Клайв вот-вот отстранится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50