Но затем, мне даже не пришлось рыться в ваших вещах… – Мери бросила красноречивый взгляд на заваленный хламом туалетный столик, – вышло так, что я увидела… эту вещицу, мисс Криспин. Вы наверняка согласитесь со мной, что вторую сережку из этой пары нам обеим уже доводилось видеть?
С этими словами она раскрыла ладонь, и шагнувшая вперед Леони, на чьих губах играла тонкая усмешка, увидела лежащую там сережку. Ее глаза сразу же метнулись к лицу Мери, тогда как улыбка заодно с самодовольством пропали в мгновение ока.
– Как… как вы посмели? – воскликнула она. – Отдайте это мне!
Вместо этого Мери швырнула сережку обратно в шкатулку:
– Моя смелость тут ни при чем. Вы оставили ее, чтобы она бросилась в глаза любому, кто случайно зашел бы в вашу комнату.
– Если и так, кто дал вам право… позорить меня гнусными подозрениями?
– Таким правом пользуются все, кто считает себя другом Нелли Дервент, – холодно заверила ее Мери. – Или, если угодно, все, кому известно: до сих пор вы только и делали, что лгали и изворачивались! – Она выждала немного, но Леони молчала, и Мери, тихонько выйдя из комнаты, направилась к миссис Форд.
Вернувшись через несколько минут, она нашла Леони сидящей на краешке кровати, уставившись на тлеющий кончик сигареты. Так, словно их разговор не прерывался ни на миг, Леони перешла в защиту:
– И где вы, по-вашему, окажетесь, если я буду все отрицать?
– Не думаю, что вы станете отрицать, что серьги ваши, хотя бы передо мной! Вы могли бы заявить, что как-то довольно давно ехали с мистером Кертисом в его машине и после этого обнаружили пропажу сережки или даже не обнаружили ее сразу, но тогда почему вы не сообщили это полицейским, когда у вас был шанс? То, что одна из них оказалась в машине, а другая – здесь, само по себе не имеет значения. Важно лишь то, что вы утверждали, будто не видели их ни разу, разве не понятно?
– А вы подумали, что я не стала бы держать у себя вторую сережку, если бы мне было что скрывать?
Теперь Мери почувствовала, что могла бы даже сжалиться над загнанной в угол Леони, если бы жестокость, которую та проявляла к Нелли, не казалась ей столь омерзительной. Поэтому она продолжала:
– Вы не ждали, что вопрос об этих серьгах всплывет еще хотя бы однажды. И мне кажется, вы чувствовали себя в полной безопасности, потому что знали: никто не видел эту пару на вас. Догадываюсь, что они даже не принадлежали вам до той ночи, когда мистер Кертис… погиб.
Этот выстрел был сделан наугад, и Мери с трудом поверила бы, что облекла свои мысли в слова, если бы не реакция Леони на них. Если о лице можно сказать «осунулось», а о теле – «съежилось», то именно так реагировала Леони, и все же она нашла в себе силы бросить еще один вызов:
– Если вам все известно, тогда что вам от меня нужно? Каких еще признаний?
– Я хочу услышать правду о той ночи. Потому что вы и были той пассажиркой, которую так и не удалось найти, верно? – сказала Мери, теперь абсолютно уверенная в своей правоте.
Леони, сгорбившаяся над сигаретой, ответила не сразу. Но когда она заговорила…
– Да, прости Господи, я была там. Рики пил за рулем, а он всякий раз, как напьется, вел машину словно дорога – его собственная. Когда мы выезжали вместе, мы никогда не заглядывали в лесные гостиницы или куда-то, где нас могли бы узнать. Но в машине у него всегда была припрятана фляжка. Мы встали на обочине недалеко отсюда, чтобы пожелать друг другу доброй ночи, и, перед тем как тронуться с места, Рики включил на минутку свет в салоне – чтобы я могла привести в порядок лицо. И, пока горел свет, мимо проехала машина. Я помню, у нее были английские номера. Но водитель так и не дал показания – значит, мог и не запомнить, что видел нас там. В любом случае… едва мы двинулись дальше, в Рики словно бес вселился. Я упрашивала его перестать и пустить за руль меня, и тогда…
– Случилась авария?
– Нет, но я увидела прямо впереди одну из тех проклятых лесных пони с двумя жеребятами. В свете фар они выглядели так, будто были нарисованы на заднике театральной декорации. Но Рики не замечал их, пока они не рванули в стороны, спасаясь от удара. Рики не сбил ни одного пони, но, стараясь вырулить, потерял управление. И следующее, что я помню, – то, как он навалился на руль, словно этот штырь проткнул ему грудь…
Мери глубоко, прерывисто вздохнула.
– Он еще мог говорить? Или вы решили, что он уже тогда был мертв?
– Говорить он не мог, и, прежде чем уйти, я убедилась, что бедняга испустил дух. Я… клянусь, что он умер! Он был мертв, говорят вам! Так какой же смысл?
– Хорошо. Значит, вы оставили его в машине, мертвого, как вам показалось, хотя это не обязательно было так. В любом случае, – Мери и не догадывалась, что может быть так сурова, так строга к кому-то, – вы понимали, что следует позвать кого-нибудь на помощь и вызвать врача. Но вы этого не сделали, поскольку для вас было важнее уйти никем не замеченной. Почему?
– Ох, да пошевелите же мозгами, которые даровал вам Господь! – фыркнула Леони раздраженно. – Мне что, разжевать, чтобы было ясно? Мы с Рики Кертисом встречались. Но он сковал себя по рукам и ногам, обручившись с Нелли, а я со дня на день ждала, что Клайв предложит мне руку и сердце. Так чем же, по-вашему, мы занимались? Я тайно встречалась с Рики, тогда как мы оба могли быть где угодно, только не вместе. Бога ради, что, по-вашему, я могла сделать? Рики погиб. Я ничем не могла помочь ему, даже если бы осталась, но про Клайва тогда можно было бы забыть.
Мери медленно кивнула:
– Забыть, говорите… Понимаю. Вы оставили мертвого или умирающего на дороге, чтобы его нашли там чужие люди; то, как вы обманывали мистера Дервента, чувства родителей мистера Кертиса, разбитое сердце Нелли – ничто не имело значения, пока вы имели шанс улизнуть и остаться вне подозрений? Я только одного не понимаю… Если вы с мистером Кертисом были влюблены друг в друга, как вы могли ждать предложения стать невестой мистера Дервента?
– «Влюблены»? Вы уже взрослая девушка, постарайтесь же думать головой. Мы вовсе не были влюблены, как вы это понимаете. Лично я просто устала ждать, когда же Клайв решится предложить мне брак, а Рики… я не думаю, что он вообще понимал, что это значит – любить кого-то.
– Но он же должен был любить Нелли!
– Ха! Нет, боюсь, Рики любил пожить на широкую ногу и надеялся, что Клайв даст за Нелли солидное содержание. В то время я, кажется, убеждала себя, что я что-то для него значу. Отчего-то женщины… иначе не могут. Но с тех пор я стала подозревать, что он собирался шантажировать меня после моей свадьбы с Клайвом.
– В общем… вы положились на удачу? На то, что вас никто не видел? И, не оставив следов, вы побежали спасать свою шкуру?
– Вы не выбираете выражений, верно? – хохотнула Леони.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
С этими словами она раскрыла ладонь, и шагнувшая вперед Леони, на чьих губах играла тонкая усмешка, увидела лежащую там сережку. Ее глаза сразу же метнулись к лицу Мери, тогда как улыбка заодно с самодовольством пропали в мгновение ока.
– Как… как вы посмели? – воскликнула она. – Отдайте это мне!
Вместо этого Мери швырнула сережку обратно в шкатулку:
– Моя смелость тут ни при чем. Вы оставили ее, чтобы она бросилась в глаза любому, кто случайно зашел бы в вашу комнату.
– Если и так, кто дал вам право… позорить меня гнусными подозрениями?
– Таким правом пользуются все, кто считает себя другом Нелли Дервент, – холодно заверила ее Мери. – Или, если угодно, все, кому известно: до сих пор вы только и делали, что лгали и изворачивались! – Она выждала немного, но Леони молчала, и Мери, тихонько выйдя из комнаты, направилась к миссис Форд.
Вернувшись через несколько минут, она нашла Леони сидящей на краешке кровати, уставившись на тлеющий кончик сигареты. Так, словно их разговор не прерывался ни на миг, Леони перешла в защиту:
– И где вы, по-вашему, окажетесь, если я буду все отрицать?
– Не думаю, что вы станете отрицать, что серьги ваши, хотя бы передо мной! Вы могли бы заявить, что как-то довольно давно ехали с мистером Кертисом в его машине и после этого обнаружили пропажу сережки или даже не обнаружили ее сразу, но тогда почему вы не сообщили это полицейским, когда у вас был шанс? То, что одна из них оказалась в машине, а другая – здесь, само по себе не имеет значения. Важно лишь то, что вы утверждали, будто не видели их ни разу, разве не понятно?
– А вы подумали, что я не стала бы держать у себя вторую сережку, если бы мне было что скрывать?
Теперь Мери почувствовала, что могла бы даже сжалиться над загнанной в угол Леони, если бы жестокость, которую та проявляла к Нелли, не казалась ей столь омерзительной. Поэтому она продолжала:
– Вы не ждали, что вопрос об этих серьгах всплывет еще хотя бы однажды. И мне кажется, вы чувствовали себя в полной безопасности, потому что знали: никто не видел эту пару на вас. Догадываюсь, что они даже не принадлежали вам до той ночи, когда мистер Кертис… погиб.
Этот выстрел был сделан наугад, и Мери с трудом поверила бы, что облекла свои мысли в слова, если бы не реакция Леони на них. Если о лице можно сказать «осунулось», а о теле – «съежилось», то именно так реагировала Леони, и все же она нашла в себе силы бросить еще один вызов:
– Если вам все известно, тогда что вам от меня нужно? Каких еще признаний?
– Я хочу услышать правду о той ночи. Потому что вы и были той пассажиркой, которую так и не удалось найти, верно? – сказала Мери, теперь абсолютно уверенная в своей правоте.
Леони, сгорбившаяся над сигаретой, ответила не сразу. Но когда она заговорила…
– Да, прости Господи, я была там. Рики пил за рулем, а он всякий раз, как напьется, вел машину словно дорога – его собственная. Когда мы выезжали вместе, мы никогда не заглядывали в лесные гостиницы или куда-то, где нас могли бы узнать. Но в машине у него всегда была припрятана фляжка. Мы встали на обочине недалеко отсюда, чтобы пожелать друг другу доброй ночи, и, перед тем как тронуться с места, Рики включил на минутку свет в салоне – чтобы я могла привести в порядок лицо. И, пока горел свет, мимо проехала машина. Я помню, у нее были английские номера. Но водитель так и не дал показания – значит, мог и не запомнить, что видел нас там. В любом случае… едва мы двинулись дальше, в Рики словно бес вселился. Я упрашивала его перестать и пустить за руль меня, и тогда…
– Случилась авария?
– Нет, но я увидела прямо впереди одну из тех проклятых лесных пони с двумя жеребятами. В свете фар они выглядели так, будто были нарисованы на заднике театральной декорации. Но Рики не замечал их, пока они не рванули в стороны, спасаясь от удара. Рики не сбил ни одного пони, но, стараясь вырулить, потерял управление. И следующее, что я помню, – то, как он навалился на руль, словно этот штырь проткнул ему грудь…
Мери глубоко, прерывисто вздохнула.
– Он еще мог говорить? Или вы решили, что он уже тогда был мертв?
– Говорить он не мог, и, прежде чем уйти, я убедилась, что бедняга испустил дух. Я… клянусь, что он умер! Он был мертв, говорят вам! Так какой же смысл?
– Хорошо. Значит, вы оставили его в машине, мертвого, как вам показалось, хотя это не обязательно было так. В любом случае, – Мери и не догадывалась, что может быть так сурова, так строга к кому-то, – вы понимали, что следует позвать кого-нибудь на помощь и вызвать врача. Но вы этого не сделали, поскольку для вас было важнее уйти никем не замеченной. Почему?
– Ох, да пошевелите же мозгами, которые даровал вам Господь! – фыркнула Леони раздраженно. – Мне что, разжевать, чтобы было ясно? Мы с Рики Кертисом встречались. Но он сковал себя по рукам и ногам, обручившись с Нелли, а я со дня на день ждала, что Клайв предложит мне руку и сердце. Так чем же, по-вашему, мы занимались? Я тайно встречалась с Рики, тогда как мы оба могли быть где угодно, только не вместе. Бога ради, что, по-вашему, я могла сделать? Рики погиб. Я ничем не могла помочь ему, даже если бы осталась, но про Клайва тогда можно было бы забыть.
Мери медленно кивнула:
– Забыть, говорите… Понимаю. Вы оставили мертвого или умирающего на дороге, чтобы его нашли там чужие люди; то, как вы обманывали мистера Дервента, чувства родителей мистера Кертиса, разбитое сердце Нелли – ничто не имело значения, пока вы имели шанс улизнуть и остаться вне подозрений? Я только одного не понимаю… Если вы с мистером Кертисом были влюблены друг в друга, как вы могли ждать предложения стать невестой мистера Дервента?
– «Влюблены»? Вы уже взрослая девушка, постарайтесь же думать головой. Мы вовсе не были влюблены, как вы это понимаете. Лично я просто устала ждать, когда же Клайв решится предложить мне брак, а Рики… я не думаю, что он вообще понимал, что это значит – любить кого-то.
– Но он же должен был любить Нелли!
– Ха! Нет, боюсь, Рики любил пожить на широкую ногу и надеялся, что Клайв даст за Нелли солидное содержание. В то время я, кажется, убеждала себя, что я что-то для него значу. Отчего-то женщины… иначе не могут. Но с тех пор я стала подозревать, что он собирался шантажировать меня после моей свадьбы с Клайвом.
– В общем… вы положились на удачу? На то, что вас никто не видел? И, не оставив следов, вы побежали спасать свою шкуру?
– Вы не выбираете выражений, верно? – хохотнула Леони.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50