Впрочем, возможно, он и ошибается.
Дом, в котором проживал Ростислав Кандалов, добротное солидное здание постройки конца сороковых годов с имперскими башенками, бордюрами и лепными украшениями на фасаде, являл собой незыблемый форт эпохи культа личности. В подобных домах, как правило, «ютятся» отставные генералы, чиновники высоких, но не высших рангов, удачливые бойцы культурного фронта. А вход в святилище охраняют грудастые тетки неопределенных лет – не то лифтерши, не то вахтерши. Однако в громадном парадном на этот раз оказалось пусто, и Осипов, присмотревшись к табличке с именами жильцов, определил, что путь лежит на шестой этаж. Лифт, в котором преобладал запах сапожной ваксы и одеколона «Шипр», неторопливо понес его на руководящие высоты. На звонок долго не открывали. Наконец из-за высоченной двери послышался недовольный голос:
– Кто там?
Осипов сказал, что по делу.
– Нету никого, – сообщил голос все с теми же интонациями, – все на даче.
– А Ростислав?
– Да кто спрашивает?
– Из газеты, – официальным тоном отрекомендовался Осипов.
За дверью некоторое время сохранялось молчание, видимо, вызванное тяжким раздумьем. Наконец дубовая махина приоткрылась, придерживаемая цепочкой, и на него уставилась пара цепких старушечьих глаз. Бабка пытливо оглядела его с ног до головы, потом молча звякнула цепочкой и распахнула дверь. В просторной прихожей вспыхнул свет, и Осипов увидел крошечное высохшее создание, одетое в темное.
– Ростик! – крикнула бабка неожиданно зычным голосом. – К тебе!
Пока Осипов переминался с ноги на ногу, ожидая хозяина, старуха не спускала с него глаз, словно сторожевая овчарка, контролируя каждое движение. Наконец тяжелые бархатные портьеры шевельнулись, и возник высокий, атлетического сложения молодой человек, облаченный в яркие плавки. Кроме этой мелочи, остальные детали туалета отсутствовали.
– Чего надо? – сонно спросил детина, недоуменно щурясь на Осипова.
– Вот, к тебе пришел, – быстро сообщила старуха, – говорит, что из газеты.
– Из газеты? – удивленно и несколько растерянно переспросил парень. – Из какой газеты?
Осипов отрекомендовался.
– Ты документы проверь, – бесцеремонно сказала старуха, – а то ходют здесь всякие…
Не дожидаясь просьб, Осипов достал из кармана свои «корочки» и протянул парню. Тот, видимо, испытывая некоторую неловкость, стал изучать редакционное удостоверение.
– Осипов?! – произнес он, точно пытаясь что-то вспомнить. – Ах, Осипов! Тот самый! Да вы проходите!
Недовольно фыркнув, старуха удалилась.
Иван привык, что его узнавали, поэтому восклицание парня польстило ему совсем чуть-чуть. Но тем не менее… Народ знает своих героев.
Обиталище молодого человека, просторная комната с эркером и высоченными потолками, выглядело настолько стандартно, что Осипов невольно усмехнулся. Приняв улыбку журналиста за признак одобрения, атлетический юнец довольно ощерился и, кивнув на кресло, сообщил:
– Мое логово.
Осипов еще раз окинул взглядом убранство «логова». Два ярких плаката на стене – ансамбли «Битлз» и «Роллинг Стоунз», импортный магнитофон на полированной Тумбочке, кассеты, лежащие повсюду, а также огромная неубранная тахта. Кроме плакатов, на стене висели черная икона и какие-то ржавые вериги. На полке громоздилась батарея пустых бутылок из-под заграничного спиртного. Все подобные жилища выглядели, по мнению Осипова, одинаково, с той лишь разницей, что вместо бутылок могла присутствовать коллекция сигаретных пачек, упаковок с жевательной резинкой или спортивных моделей и кубков.
– Музычку поставить? – предложил шустрый юнец – Есть последние записи Джимми Хендрикса.
– Пока не надо, – осторожно сказал Осипов.
– Чай, кофе?..
– Если можно, кофе.
– Эй, Марфа! – прокричал парень в глубины квартиры. – Кофе вари и пожрать чего-нибудь приготовь! Так что же вас привело в наш дом? – с интересом спросил он.
– Писать о вас хочу, – сообщил Осипов.
– Обо мне? – Юнец удивленно и радостно осклабился. – Да, кстати, меня зовут Ростислав, – запоздало представился он.
– Я знаю. А меня Иван. И давай лучше на «ты».
– Отлично, – просиял Ростислав. – Так о чем же вы, то есть ты, хочешь писать? О моих спортивных достижениях? Я ядро толкаю. Тяжелый атлет, так сказать. Но ведь ты вроде о спорте не пишешь?
– Не пишу, – подтвердил Осипов. – Я о другом…
– Ну-у?..
– О Сокольском…
– О Валентине? – Радостная улыбка сползла с лица тяжелого атлета как бы кусочками. Губы его еще продолжали улыбаться, но глаза сделались холодными и настороженными. Он вскочил с тахты и забегал по комнате.
– Но его же убили?! – слегка успокоившись, произнес Ростислав.
– Вот-вот…
– Ага. Ты же по криминальной части… Судебные очерки… Как же?.. «Выстрел на окраине»… «Жареные» фактики выискиваете. – Он снова заметался. – Знаете что, товарищ корреспондент, на эту тему я беседовать с вами не желаю, уж извините!
– Ты вроде испугался?
– Вроде?! А чего мне пугаться? Меня уже пугали и так и сяк. В ментовке… Все признания добивались. Откуда я знаю, кто его убил? Только-только отстали. А теперь вот ты! Кто тебя послал? Менты?
– Да нет, я же говорю, что хочу написать судебный очерк. Произошло зверское убийство, а преступник так и не пойман.
– Тебя, наверное, мамаша Валькина подговорила. Или купила? – Парень пытливо взглянул на журналиста. – Скорее всего второе. Ну признайся, тогда, может быть, чего и скажу.
– Мать Сокольского действительно встречалась со мной, – осторожно сказал Осипов, – но дело тут не в деньгах… Просто я специализируюсь на этой тематике…
– Тематике, – усмехнулся Ростислав. – Забашляли тебя, вот и вся тематика. Ладно, почему не поговорить.
Он нажал клавишу магнитофона. Из динамика полились жуткие, скрежещущие звуки, словно лесопилка пыталась в спешном порядке перевыполнить план.
– Классно! – убежденно сказал Ростислав, кивнув на магнитофон. – Джимми Хендрикс, «Электрик леди ленд», во чувак заливает. Ты знаешь, он самый клевый гитарист в мире. Круче нет. Играет не только руками, но и локтями, и даже зубами.
– А членом он не умеет?
– Членом? – Ростислав хихикнул. – Может, и членом умеет, а яйцами ритм отбивает… Вот-вот! Слышишь?! А? Классный рифф! А ты, я вижу, шутник. Хотя в роке, конечно, не сечешь… Этот придурок Валентин тоже не врубался. Ему все Том Джонс, Эйгельберт Хемпердинк, Элвис… «Битлов», правда, слушал, но до «Роллингов» не допер. Ясное дело – «голубенький». Ты знаешь, что он был «голубым»?
Осипов кивнул.
– Мамочка его, что ли, просветила?
– Да нет, нашлись другие источники.
– Ну ясно, в ментовке сообщили! Впрочем, какая мне разница. Поговорить о Вальке я с тобой могу, хотя прекрасно понимаю, что ты ничего про него не напишешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
Дом, в котором проживал Ростислав Кандалов, добротное солидное здание постройки конца сороковых годов с имперскими башенками, бордюрами и лепными украшениями на фасаде, являл собой незыблемый форт эпохи культа личности. В подобных домах, как правило, «ютятся» отставные генералы, чиновники высоких, но не высших рангов, удачливые бойцы культурного фронта. А вход в святилище охраняют грудастые тетки неопределенных лет – не то лифтерши, не то вахтерши. Однако в громадном парадном на этот раз оказалось пусто, и Осипов, присмотревшись к табличке с именами жильцов, определил, что путь лежит на шестой этаж. Лифт, в котором преобладал запах сапожной ваксы и одеколона «Шипр», неторопливо понес его на руководящие высоты. На звонок долго не открывали. Наконец из-за высоченной двери послышался недовольный голос:
– Кто там?
Осипов сказал, что по делу.
– Нету никого, – сообщил голос все с теми же интонациями, – все на даче.
– А Ростислав?
– Да кто спрашивает?
– Из газеты, – официальным тоном отрекомендовался Осипов.
За дверью некоторое время сохранялось молчание, видимо, вызванное тяжким раздумьем. Наконец дубовая махина приоткрылась, придерживаемая цепочкой, и на него уставилась пара цепких старушечьих глаз. Бабка пытливо оглядела его с ног до головы, потом молча звякнула цепочкой и распахнула дверь. В просторной прихожей вспыхнул свет, и Осипов увидел крошечное высохшее создание, одетое в темное.
– Ростик! – крикнула бабка неожиданно зычным голосом. – К тебе!
Пока Осипов переминался с ноги на ногу, ожидая хозяина, старуха не спускала с него глаз, словно сторожевая овчарка, контролируя каждое движение. Наконец тяжелые бархатные портьеры шевельнулись, и возник высокий, атлетического сложения молодой человек, облаченный в яркие плавки. Кроме этой мелочи, остальные детали туалета отсутствовали.
– Чего надо? – сонно спросил детина, недоуменно щурясь на Осипова.
– Вот, к тебе пришел, – быстро сообщила старуха, – говорит, что из газеты.
– Из газеты? – удивленно и несколько растерянно переспросил парень. – Из какой газеты?
Осипов отрекомендовался.
– Ты документы проверь, – бесцеремонно сказала старуха, – а то ходют здесь всякие…
Не дожидаясь просьб, Осипов достал из кармана свои «корочки» и протянул парню. Тот, видимо, испытывая некоторую неловкость, стал изучать редакционное удостоверение.
– Осипов?! – произнес он, точно пытаясь что-то вспомнить. – Ах, Осипов! Тот самый! Да вы проходите!
Недовольно фыркнув, старуха удалилась.
Иван привык, что его узнавали, поэтому восклицание парня польстило ему совсем чуть-чуть. Но тем не менее… Народ знает своих героев.
Обиталище молодого человека, просторная комната с эркером и высоченными потолками, выглядело настолько стандартно, что Осипов невольно усмехнулся. Приняв улыбку журналиста за признак одобрения, атлетический юнец довольно ощерился и, кивнув на кресло, сообщил:
– Мое логово.
Осипов еще раз окинул взглядом убранство «логова». Два ярких плаката на стене – ансамбли «Битлз» и «Роллинг Стоунз», импортный магнитофон на полированной Тумбочке, кассеты, лежащие повсюду, а также огромная неубранная тахта. Кроме плакатов, на стене висели черная икона и какие-то ржавые вериги. На полке громоздилась батарея пустых бутылок из-под заграничного спиртного. Все подобные жилища выглядели, по мнению Осипова, одинаково, с той лишь разницей, что вместо бутылок могла присутствовать коллекция сигаретных пачек, упаковок с жевательной резинкой или спортивных моделей и кубков.
– Музычку поставить? – предложил шустрый юнец – Есть последние записи Джимми Хендрикса.
– Пока не надо, – осторожно сказал Осипов.
– Чай, кофе?..
– Если можно, кофе.
– Эй, Марфа! – прокричал парень в глубины квартиры. – Кофе вари и пожрать чего-нибудь приготовь! Так что же вас привело в наш дом? – с интересом спросил он.
– Писать о вас хочу, – сообщил Осипов.
– Обо мне? – Юнец удивленно и радостно осклабился. – Да, кстати, меня зовут Ростислав, – запоздало представился он.
– Я знаю. А меня Иван. И давай лучше на «ты».
– Отлично, – просиял Ростислав. – Так о чем же вы, то есть ты, хочешь писать? О моих спортивных достижениях? Я ядро толкаю. Тяжелый атлет, так сказать. Но ведь ты вроде о спорте не пишешь?
– Не пишу, – подтвердил Осипов. – Я о другом…
– Ну-у?..
– О Сокольском…
– О Валентине? – Радостная улыбка сползла с лица тяжелого атлета как бы кусочками. Губы его еще продолжали улыбаться, но глаза сделались холодными и настороженными. Он вскочил с тахты и забегал по комнате.
– Но его же убили?! – слегка успокоившись, произнес Ростислав.
– Вот-вот…
– Ага. Ты же по криминальной части… Судебные очерки… Как же?.. «Выстрел на окраине»… «Жареные» фактики выискиваете. – Он снова заметался. – Знаете что, товарищ корреспондент, на эту тему я беседовать с вами не желаю, уж извините!
– Ты вроде испугался?
– Вроде?! А чего мне пугаться? Меня уже пугали и так и сяк. В ментовке… Все признания добивались. Откуда я знаю, кто его убил? Только-только отстали. А теперь вот ты! Кто тебя послал? Менты?
– Да нет, я же говорю, что хочу написать судебный очерк. Произошло зверское убийство, а преступник так и не пойман.
– Тебя, наверное, мамаша Валькина подговорила. Или купила? – Парень пытливо взглянул на журналиста. – Скорее всего второе. Ну признайся, тогда, может быть, чего и скажу.
– Мать Сокольского действительно встречалась со мной, – осторожно сказал Осипов, – но дело тут не в деньгах… Просто я специализируюсь на этой тематике…
– Тематике, – усмехнулся Ростислав. – Забашляли тебя, вот и вся тематика. Ладно, почему не поговорить.
Он нажал клавишу магнитофона. Из динамика полились жуткие, скрежещущие звуки, словно лесопилка пыталась в спешном порядке перевыполнить план.
– Классно! – убежденно сказал Ростислав, кивнув на магнитофон. – Джимми Хендрикс, «Электрик леди ленд», во чувак заливает. Ты знаешь, он самый клевый гитарист в мире. Круче нет. Играет не только руками, но и локтями, и даже зубами.
– А членом он не умеет?
– Членом? – Ростислав хихикнул. – Может, и членом умеет, а яйцами ритм отбивает… Вот-вот! Слышишь?! А? Классный рифф! А ты, я вижу, шутник. Хотя в роке, конечно, не сечешь… Этот придурок Валентин тоже не врубался. Ему все Том Джонс, Эйгельберт Хемпердинк, Элвис… «Битлов», правда, слушал, но до «Роллингов» не допер. Ясное дело – «голубенький». Ты знаешь, что он был «голубым»?
Осипов кивнул.
– Мамочка его, что ли, просветила?
– Да нет, нашлись другие источники.
– Ну ясно, в ментовке сообщили! Впрочем, какая мне разница. Поговорить о Вальке я с тобой могу, хотя прекрасно понимаю, что ты ничего про него не напишешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107