И все равно это не поможет. Ты ведь знаешь, коли мы чего постановили, обязательно выполним. Времени у тебя было хоть отбавляй. Так что пеняй на себя. И никуда ты не спрячешься. Хоть в тюрьму сядь. Везде найдем. Так что, Ешка, готовься к смерти. Запасайся чистым бельем. В ноябре срок выйдет. Пулька – фьють! И нет Ешки Ванина. Кокнули, – дядя Коля снова захохотал.
Иона Фомич бессмысленно разевал рот. Лицо его стало мучнисто-белым, глаза, и без того выпуклые, выкатились, словно у барана, которого тащат под нож.
– Как же это, как же это? – повторял он.
– Да очень просто. Однако, – оборвал его причитания Артемий, – время у тебя есть. Еще не поздно. Убей Пантелеева. И тогда будешь жить. Не убьешь – тебе конец. Только ты один и можешь прикончить оборотня. Ты последний из рода Охотников на оборотней.
– Последний и самый трусливый, – вставил дядя Коля.
– Мы бы и сами его изничтожили, – продолжал Артемий, и в его голосе появились странные молящие интонации, – да не в силах. Не дано нам… Только ты и можешь.
– Да, – снова встрял дядя Коля, – простой не может убить оборотня, только человек из рода Охотников, зато простой смертный может убить человека из рода Охотников, если тот не желает исполнять волю племени. То есть тебя. Пулька – фьють.
– Я, я… я подумаю. – Иона, казалось, был близок к обмороку.
– Думай не думай, – спокойно сказал Артемий, – а выбора у тебя нет. Сам знаешь.
– Давай свою водку! – приказал дядя Коля.
Иона Фомич ни жив ни мертв отправился в кухню, словно автомат, и принес водку, закуску и чай. Старики, не спрашивая разрешения, налили себе почти по полному стакану. Выпили, крякнули, закусили и принялись, отдуваясь, пить горячий чай. Они сопели, фыркали, а Иона отрешенно сидел рядом с ними. Он впал в прострацию.
Наконец чаепитие закончилось. Гости перевернули чашки вверх дном, поднялись и, не прощаясь, двинулись к выходу. На пороге Артемий обернулся и посмотрел в глаза Ионе.
– Мы больше не увидимся, однако. Прощевай, паря! – Дверь захлопнулась, и Иона остался стоять на пороге. Он был один дома, поскольку давным-давно приказал, что, как только приходят соплеменники, родные должны покинуть квартиру.
«Что же делать, – лихорадочно размышлял он, – что же делать? Выход только один: убить Пантелеева».
Жалко, конечно, Иону, но как он дошел до жизни такой – вот что занимательно. Что это за странная должность: охотник из рода Охотников? Кто такие эти ужасные старики, не дающие бедному Ванину покоя, и почему вдруг он принужден убить нашего главного героя Сергея Пантелеева, а именно о нем, как о предполагаемой жертве, и шла речь.
А началось все довольно давно, году этак в сорок седьмом… Ионе было в ту пору шестнадцать лет. Семья Ваниных проживала тогда в Югорске, отец только-только пришел из армии, был комиссован по здоровью. Здоровье у него действительно было неважнецкое. Дважды ранен, контужен… Тот день Иона помнит как сейчас. Стояло начало лета. «Пойдем на рыбалку, сынок», – предложил отец недели через две после своего возвращения. К рыбалке Иона особого пристрастия не питал, но с радостью согласился, надеясь, что на природе отец разговорится, расскажет о войне да и вообще малость повеселеет.
С вечера он накопал червей, проверил и приготовил удочки. На пруду в этот час было пустынно. День был будничный, и все горожане занимались своими обычными делами. Они обошли заводик, стоявший на берегу пруда, и двинулись по тропке, петляющей между склонившимися к воде березами, на противоположную оконечность, заросшую камышом, – наиболее уловистое место. Отец шагал молча и, казалось, о чем-то напряженно думал, а Иона откровенно радовался яркому, солнечному дню, тишине, отсутствию людей. Он шел позади отца и смахивал концом удочки головки одуванчиков.
Отец остановился, оглянулся, и странная усмешка появилась на его губах.
– Значит, головы рубишь, – не то спросил, не то констатировал он и снова зашагал вперед.
Иона не понял, к чему это он сказал, но щелкать хлыстом удочки по одуванчикам перестал.
Место, к которому они приближались, было давно и основательно освоено. Чтобы попасть туда, нужно пройти метров двадцать по неглубокой воде, держа удочки и вещи над головами. На дне хватало острых обломков камыша, поэтому нужно ставить ступни очень осторожно. Отец все так же двигался впереди, и Иона разглядывал на его спине, чуть повыше поясницы, огромный багровый шрам от осколка. Иона и раньше видел шрам, но только теперь осознал, насколько страшно было ранение. Кусок металла буквально разворотил спину.
Наконец они вышли на небольшой остров, почти сплошь заросший камышом. Лишь в середине имелась узкая прогалина, кончавшаяся тихой заводью. Здесь всегда отлично клевали крупные окуни, попадалась и более солидная рыба вроде сковородообразных лещей и темно-золотых карасей.
В молчании закинули удочки. Красные перья поплавков чуть заметно покачивались на воде, отбрасывая ломкие извилистые тени. На один из поплавков села и замерла изумрудная стрекоза. Поплавок отца дрогнул и резко ушел под воду. Рывок удочки – и вот уже на песке подскакивает жирный окунь. И снова тишина…
Клев пошел отменный. Иона залез по пояс в воду, стараясь забросить удочку подальше. Рыбья мелочь щипала за ноги, и было весело и щекотно. У отца, хотя он и стоял на берегу, почему-то клевало чаще. Азарт захватил парнишку, ему очень хотелось перегнать отца по улову, поэтому он не сразу понял, что тот его окликает.
– Иона! – вновь позвал отец.
– А?
– Ты знаешь, кто мы по нации?
Вопрос был настолько неожиданным, что парень обернулся и удивленно уставился на отца. Тот смотрел на него, ожидая ответа.
– Русские, – не особенно задумываясь, сказал Иона.
– Нет, мы – вогулы, манси по-нынешнему. Иона пожал плечами.
– Мы – русские, – сказал он убежденно. – Кто такие эти вогулы? Я не знаю. Мне кажется, вогулы – это те же самые русские, только они в незапамятные времена ушли в тайгу и обособились… Ведь мы с тобой говорим по-русски, никакого вогульского языка я не знаю…
– Это ты не знаешь, а я знаю… – Отец, казалось, начинал сердиться.
– Ну пусть вогулы, – примирительно сказал Иона, – я ведь не возражаю.
– А тебе и возражать не положено. Возражать может тот, кто имеет что возразить. А ты и возразить-то ничего не можешь. Наши предки завоевывали Европу, Рим, когда еще и русских в помине не было. Слыхал про Атиллу?
– Что-то такое проходили, – неуверенно произнес Иона.
– Проходили… Ни хрена ты в школе не учишь, а еще среднее образование получить хочешь.
– Если Рим завоевали, то как здесь оказались? Остались бы в Италии. Там тепло, виноград растет…
– У каждого своя родина, – задумчиво произнес отец, – я вон тоже до Вены дотопал, а там не остался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
Иона Фомич бессмысленно разевал рот. Лицо его стало мучнисто-белым, глаза, и без того выпуклые, выкатились, словно у барана, которого тащат под нож.
– Как же это, как же это? – повторял он.
– Да очень просто. Однако, – оборвал его причитания Артемий, – время у тебя есть. Еще не поздно. Убей Пантелеева. И тогда будешь жить. Не убьешь – тебе конец. Только ты один и можешь прикончить оборотня. Ты последний из рода Охотников на оборотней.
– Последний и самый трусливый, – вставил дядя Коля.
– Мы бы и сами его изничтожили, – продолжал Артемий, и в его голосе появились странные молящие интонации, – да не в силах. Не дано нам… Только ты и можешь.
– Да, – снова встрял дядя Коля, – простой не может убить оборотня, только человек из рода Охотников, зато простой смертный может убить человека из рода Охотников, если тот не желает исполнять волю племени. То есть тебя. Пулька – фьють.
– Я, я… я подумаю. – Иона, казалось, был близок к обмороку.
– Думай не думай, – спокойно сказал Артемий, – а выбора у тебя нет. Сам знаешь.
– Давай свою водку! – приказал дядя Коля.
Иона Фомич ни жив ни мертв отправился в кухню, словно автомат, и принес водку, закуску и чай. Старики, не спрашивая разрешения, налили себе почти по полному стакану. Выпили, крякнули, закусили и принялись, отдуваясь, пить горячий чай. Они сопели, фыркали, а Иона отрешенно сидел рядом с ними. Он впал в прострацию.
Наконец чаепитие закончилось. Гости перевернули чашки вверх дном, поднялись и, не прощаясь, двинулись к выходу. На пороге Артемий обернулся и посмотрел в глаза Ионе.
– Мы больше не увидимся, однако. Прощевай, паря! – Дверь захлопнулась, и Иона остался стоять на пороге. Он был один дома, поскольку давным-давно приказал, что, как только приходят соплеменники, родные должны покинуть квартиру.
«Что же делать, – лихорадочно размышлял он, – что же делать? Выход только один: убить Пантелеева».
Жалко, конечно, Иону, но как он дошел до жизни такой – вот что занимательно. Что это за странная должность: охотник из рода Охотников? Кто такие эти ужасные старики, не дающие бедному Ванину покоя, и почему вдруг он принужден убить нашего главного героя Сергея Пантелеева, а именно о нем, как о предполагаемой жертве, и шла речь.
А началось все довольно давно, году этак в сорок седьмом… Ионе было в ту пору шестнадцать лет. Семья Ваниных проживала тогда в Югорске, отец только-только пришел из армии, был комиссован по здоровью. Здоровье у него действительно было неважнецкое. Дважды ранен, контужен… Тот день Иона помнит как сейчас. Стояло начало лета. «Пойдем на рыбалку, сынок», – предложил отец недели через две после своего возвращения. К рыбалке Иона особого пристрастия не питал, но с радостью согласился, надеясь, что на природе отец разговорится, расскажет о войне да и вообще малость повеселеет.
С вечера он накопал червей, проверил и приготовил удочки. На пруду в этот час было пустынно. День был будничный, и все горожане занимались своими обычными делами. Они обошли заводик, стоявший на берегу пруда, и двинулись по тропке, петляющей между склонившимися к воде березами, на противоположную оконечность, заросшую камышом, – наиболее уловистое место. Отец шагал молча и, казалось, о чем-то напряженно думал, а Иона откровенно радовался яркому, солнечному дню, тишине, отсутствию людей. Он шел позади отца и смахивал концом удочки головки одуванчиков.
Отец остановился, оглянулся, и странная усмешка появилась на его губах.
– Значит, головы рубишь, – не то спросил, не то констатировал он и снова зашагал вперед.
Иона не понял, к чему это он сказал, но щелкать хлыстом удочки по одуванчикам перестал.
Место, к которому они приближались, было давно и основательно освоено. Чтобы попасть туда, нужно пройти метров двадцать по неглубокой воде, держа удочки и вещи над головами. На дне хватало острых обломков камыша, поэтому нужно ставить ступни очень осторожно. Отец все так же двигался впереди, и Иона разглядывал на его спине, чуть повыше поясницы, огромный багровый шрам от осколка. Иона и раньше видел шрам, но только теперь осознал, насколько страшно было ранение. Кусок металла буквально разворотил спину.
Наконец они вышли на небольшой остров, почти сплошь заросший камышом. Лишь в середине имелась узкая прогалина, кончавшаяся тихой заводью. Здесь всегда отлично клевали крупные окуни, попадалась и более солидная рыба вроде сковородообразных лещей и темно-золотых карасей.
В молчании закинули удочки. Красные перья поплавков чуть заметно покачивались на воде, отбрасывая ломкие извилистые тени. На один из поплавков села и замерла изумрудная стрекоза. Поплавок отца дрогнул и резко ушел под воду. Рывок удочки – и вот уже на песке подскакивает жирный окунь. И снова тишина…
Клев пошел отменный. Иона залез по пояс в воду, стараясь забросить удочку подальше. Рыбья мелочь щипала за ноги, и было весело и щекотно. У отца, хотя он и стоял на берегу, почему-то клевало чаще. Азарт захватил парнишку, ему очень хотелось перегнать отца по улову, поэтому он не сразу понял, что тот его окликает.
– Иона! – вновь позвал отец.
– А?
– Ты знаешь, кто мы по нации?
Вопрос был настолько неожиданным, что парень обернулся и удивленно уставился на отца. Тот смотрел на него, ожидая ответа.
– Русские, – не особенно задумываясь, сказал Иона.
– Нет, мы – вогулы, манси по-нынешнему. Иона пожал плечами.
– Мы – русские, – сказал он убежденно. – Кто такие эти вогулы? Я не знаю. Мне кажется, вогулы – это те же самые русские, только они в незапамятные времена ушли в тайгу и обособились… Ведь мы с тобой говорим по-русски, никакого вогульского языка я не знаю…
– Это ты не знаешь, а я знаю… – Отец, казалось, начинал сердиться.
– Ну пусть вогулы, – примирительно сказал Иона, – я ведь не возражаю.
– А тебе и возражать не положено. Возражать может тот, кто имеет что возразить. А ты и возразить-то ничего не можешь. Наши предки завоевывали Европу, Рим, когда еще и русских в помине не было. Слыхал про Атиллу?
– Что-то такое проходили, – неуверенно произнес Иона.
– Проходили… Ни хрена ты в школе не учишь, а еще среднее образование получить хочешь.
– Если Рим завоевали, то как здесь оказались? Остались бы в Италии. Там тепло, виноград растет…
– У каждого своя родина, – задумчиво произнес отец, – я вон тоже до Вены дотопал, а там не остался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107