Это – во-первых. Во-вторых – работа. Картер всегда говорил, что ни о каких детях и слышать не желает до тех пор, пока у него не появится постоянной должности. В самых страшных снах он представлял себя ученым-бродягой, одним из множества других свежеиспеченных докторов наук, мыкающихся по стране от одного места временной работы до другого. Год в Нью-Хейвене, два года в Анн-Арборе, а с тобой жена и двое детишек. Как тут будешь писать научные статьи? Разве у тебя будет время думать? Разве ты сможешь все бросить и разъезжать всюду, где нужно бывать, чтобы поддерживать свою ученую репутацию? Но теперь этой проблемы больше не стало. Восемнадцать месяцев назад Нью-Йоркский университет предложил Картеру постоянную работу на кафедре палеонтологии и интеграционной биологии, которая только что получила свежие финансовые вливания. Короче говоря, оправдываться отсутствием постоянной работы больше не приходилось.
На Тридцать первой улице Картер повернул направо и направился к тому отрезку Первой авеню, которую он про себя окрестил «медицинским миром». Именно сюда его когда-то привезла «неотложка» после автомобильной аварии. Ортопед тогда назначил Картеру курс физиотерапии, и клиника, в которую нужно было ходить, находилась неподалеку от Первой авеню. Словом, он приближался к знакомой территории.
Но это вовсе не означало, что он чувствовал себя здесь как рыба в воде.
Кабинет доктора Уэстона на втором этаже ничем не примечательного больничного флигеля. Дубовые полированные двери, золотистая табличка с фамилией доктора. Фамилия была выгравирована буквами высотой в шесть дюймов, а под ней еще две буковки поменьше: Ч. К. «Частная корпорация». «С каких это пор, – подумал Картер, – доктора уподобились бизнесменам?» Его провели по элегантно обставленной приемной, затем по коридору, пол в котором был устлан старинной персидской ковровой дорожкой, к святая святых доктора Уэстона. У Картера возникло ощущение, что попал в инвестиционный банк, а не в медицинское учреждение, и это впечатление усилилось, когда он вошел в кабинет с видом на Ист-Ривер.
Бет уже была там. Она сидела на одном из двух стульев напротив старинного письменного стола, украшенного резьбой. За столом восседал доктор Уэстон, одетый вовсе не в белый больничный халат, а в темный костюм безупречного покроя. Он встал и пожал руку Картеру. Единственным в кабинете, что напоминало о медицине, был негатоскоп, укрепленный на стене, видимо, с его помощью иногда просматривали рентгеновские снимки.
Картеру стало совсем не по себе.
– Ваша жена успела мне немного рассказать о своей работе в картинной галерее, – сказал доктор Уэстон, откинувшись на спинку высокого офисного кресла, обтянутого красной кожей.
Доктор был сухопарым, подтянутым. Обычно люди такого телосложения совершают пробежки вокруг бассейна.
– Между прочим, я и сам коллекционирую живопись, – сказал Уэстон.
Он указал на большую, жутковатого вида абстрактную картину, висевшую рядом с дверью. Картер знал, что картины именно такого рода Бет терпеть не может.
– Это Бронштейн, – гордо добавил Уэстон.
Картер украдкой глянул на Бет. Та вежливо, но загадочно улыбалась. Ее черные волосы были гладко зачесаны назад и собраны в тугой «конский хвост». Взгляд темно-карих глаз жены Картера оставался спокойным.
– Боюсь, наша галерея специализируется на гораздо более старых картинах, – сказала она. – Наш конек – Ренуар.
– Я бы хотел посмотреть, если позволите. Мои предпочтения порой непредсказуемы, – сказал Уэстон и заглянул в какие-то свои записи. – А вы, Картер, как я понимаю… ученый?
– Да. Палеонтолог.
Доктор Уэстон кивнул.
– Следовательно, вы преподаете?
– В Нью-Йоркском университете.
– Прекрасно. А я проходил интернатуру в университетской клинике «Бельвью».
Уэстон сидел и просматривал амбулаторную карту, лежавшую в раскрытой папке на столе. Несколько секунд он молчал. Картер предполагал, что в этой карте записаны их с Бет личные данные, возраст, медицинский анамнез и так далее.
На некоторые вопросы он уже отвечал медсестре по телефону. Картер взял Бет за руку.
– Я опоздал? – негромко спросил он.
– По твоим меркам, нет, – с улыбкой ответила Бет. – Лекция хорошо прошла?
– Чтобы прошла совсем плохо, надо было очень постараться. Я ведь ее, кажется, раз сто прочел.
– Сколько времени вы пытаетесь зачать ребенка? – осведомился доктор Уэстон, не отрывая глаз от бумаг.
– Около года, – ответил Картер.
– Четырнадцать месяцев с небольшим, – уточнила Бет.
Уэстон сделал в карте пометку и стал читать дальше.
– Хочешь, вечером сходим в «Луну»? – спросил Картер.
– Не могу. Сегодня мы устраиваем частный прием для некоторых клиентов.
– А когда он закончится?
Бет пожала плечами.
– Если у них появится желание что-то приобрести, прием может затянуться. До восьми тридцати, а то и до девяти.
Уэстон посмотрел на супругов.
– За эти четырнадцать месяцев как часто у вас происходили регулярные половые сношения?
Несмотря на то, что Картер был ученым, вопрос его слегка шокировал.
– Четыре-пять раз в неделю, – ответила Бет.
Так ли это было на самом деле? Картер об этом не задумывался.
Доктор занес эти сведения в карту.
Да, пожалуй, так все и было. Но нормальная ли это была частота для супружеских пар? Как знать?
– Ну что ж…
Уэстон откинулся на спинку кресла и подтянул рукав пиджака.
Картер обратил внимание на то, что у доктора золотые запонки.
– Вы оба молоды, так что, если мы не обнаружим никаких наследственных сложностей, полагаю, у нас совсем неплохие шансы добиться успеха.
– Но почему же у нас до сих пор ничего не получалось? – спросила Бет. – О каких наследственных сложностях вы говорите?
Доктор Уэстон махнул рукой.
– Очень многое может мешать зачатию – начиная от закупорки фаллопиевых труб и заканчивая малым числом сперматозоидов, но у меня для вас хорошая новость: почти все проблемы такого рода мы теперь умеем решать. И вот что я предлагаю.
На протяжении следующих десяти – пятнадцати минут доктор Уэстон рассказал о некоторых шагах, которые рекомендовал предпринять Картеру и Бет. Он советовал вести учет активности половой жизни, использовать другие позиции при половом акте, дабы довести до максимума возможность зачатия. Картеру Уэстон посоветовал перестать носить трусы типа плавок и перейти на «боксерские», поскольку «при ношении таких трусов температура мошонки ниже и в семенниках образуется больше спермы, в которой выше число подвижных сперматозоидов». Кроме того, доктор посоветовал Картеру сделать соответствующий анализ.
– То есть я должен буду прийти и сдать… сперму? – спросил Картер.
– Да. Перед анализом вам следует воздержаться от половых сношений, точнее от эякуляции, на протяжении двадцати четырех часов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97