За окном завывал ледяной ветер.
– В доме кто-то есть, – сказал я.
– Шшш, – прошептала Сара, не отрывая взгляда от ребенка. Она протянула ко мне свободную руку и легонько погладила по плечу. – Это Джекоб. Он в ванной.
Я прислушался к тому, как поскрипывают стены дома под натиском ветра, как тихонько воркует Аманда, посасывая материнскую грудь. Потом лег обратно. Через минуту-другую я расслышал тяжелую поступь брата, который возвращался по коридору в свою комнату. Усаживаясь на кровать, он застонал.
– Убедился? – прошептала Сара. – Все в порядке.
Она так и держала руку на моем плече, пока я не заснул.
6
Мы заехали за Лу в самом начале восьмого и сразу же отправились в Ашенвиль, в «Рэнглер». Это был один из двух городских баров-близнецов. Когда-то он мог похвастаться своим выдержанным в стиле дикого Запада интерьером, но сейчас от него осталась лишь вывеска да огромных размеров шкура лонгхорнского быка, красовавшаяся над дверью. Помещение бара было вытянутым, узким и темным; по одной стене располагалась стойка, напротив нее – в кабинках – столики для посетителей. В глубине бара, за распашными дверями, находилась большая комната. Там стояли карточный и бильярдные столы и сломанный музыкальный автомат.
Когда мы приехали, в баре было еще довольно тихо. У стойки с бутылками пива расположились несколько одиноких стариков. Некоторые, похоже, были знакомы с Лу и, завидев его, улыбнулись. За одним из столиков сидела молодая парочка; парень и девушка, наклонившись друг к другу, о чем-то шепотом спорили, и казалось, будто они дерутся, но стараются делать это незаметно для окружающих.
Мы прошли в глубь помещения; Джекоб и Лу сели перекинуться в карты, я же отошел заказать напитки: текилу для Лу, пиво Джекобу и имбирный эль для себя.
Джекоб проиграл Лу, и я выкупил столик еще для одной партии. Это повторилось трижды, пока не подошли новые желающие сыграть в карты. Освободив карточный стол, мы вернулись в бар и заняли кабинку. Уже было начало девятого, и посетителей заметно прибавилось.
Я продолжал подкупать спиртное. Лу я сказал, что пью виски с содовой, умолчав про имбирный эль; он рассмеялся, назвав это бухгалтерским напитком, и предложил купить мне текилы, но я, улыбнувшись, отказался.
Мне было интересно наблюдать, как он напивается. Лицо его густо покраснело, глаза стали водянистыми, зрачки постепенно затягивало пеленой. Он стал частенько отлучаться в туалет. К девяти часам из него уже вовсю поперла его низкая, подлая сущность. Бывали моменты, когда он начисто забывал, что пьет за мой счет: опять начинал называть меня «мистер Бухгалтер», перемигиваться с Джекобом, отпускать свои шуточки, гнусно хихикать. Потом вдруг, словно очухавшись, хлопал меня по руке, и мы опять становились лучшими друзьями, великими конспираторами, шайкой воров-джентльменов.
Как только на столе появлялись свежие напитки, он непременно произносил тост, всегда один и тот же. «За маленькую даму, – говорил он. – Да ниспошлет Господь свое благословение на ее прелестную головку».
Диктофон был спрятан в кармане моей рубашки. Я то и дело ощупывал его, словно это был мой талисман, и прикосновение к нему непременно должно было принести мне удачу.
Мы пили уже около часа, когда я, повернувшись к Лу, спросил:
– Ты действительно выдал бы меня шерифу, если бы я отказался делить деньги?
Мы были одни за столиком; Джекобу я дал свой бумажник и отправил его за новой порцией выпивки.
Лу, опустив голову, задумался.
– Мне нужны были деньги, Хэнк, – мрачно произнес он.
– И ты не мог подождать до лета?
– Мне нужны были срочно.
– Всего-то пять месяцев. Неужели ты не смог бы продержаться еще пять месяцев?
Лу перегнулся через стол и сделал глоток пива из стакана Джекоба. На дне стакана еще что-то оставалось, но он не стал допивать до конца.
На его лице появилась слабая улыбка.
– Я говорил тебе, что проигрался?
Я кивнул.
– Так вот: я потратил кое-какие сбережения Ненси.
– Сколько?
– Понимаешь, я знал, что могу себе позволить проигрыш, ведь на подходе были большие деньги – ну, те, из самолета, так что я сделал крупные ставки на пару длинных заездов. Я рассчитывал, что, если выиграю хотя бы на одном, все будет в порядке. – Раздался его короткий нервный смешок. – Но я не выиграл ни на одном. Я потерял все.
– Сколько же? – вновь спросил я.
– Семнадцать тысяч. Даже чуть больше. Это были деньги, доставшиеся ей от матери по наследству.
Я молчал, потрясенный его рассказом. Мне трудно было себе представить, чтобы можно было ставить такую сумму на лошадь. Лу между тем допил пиво Джекоба.
– Мы разорены, Хэнк. У нас нет ни гроша. Не на что купить еду, заплатить за аренду. Вся надежда на то, что я получу свою долю.
– Так ты хочешь сказать, что выдал бы меня шерифу?
– Мне нужны были деньги. Мне казалось несправедливым, что ты держишь их у себя, в то время как самолет никто и не думает разыскивать.
– Я все-таки хочу знать, сказал бы ты шерифу или нет. – Я наклонился к нему через стол.
– Если я отвечу «нет», – улыбнулся он, – ты вполне можешь отступить от своего обещания.
– Какого обещания?
– Разделить деньги.
Я промолчал.
– Мне нужны деньги, Хэнк. Я без них пропаду.
– Но давай представим, что ты не догадался насчет Педерсона. Что бы ты тогда делал?
Лу поджал губы.
– Наверное, стал бы умолять тебя, – сказал он. Еще раз обдумав это, он кивнул головой. – Встал бы на колени и умолял тебя.
В баре было уже битком, гул голосов и взрывы смеха не смолкали ни на минуту. В воздухе зависли облака табачного дыма, перемешанного с кислым запахом пива. Я разглядел у стойки Джекоба, который расплачивался с барменом.
– Как ты думаешь, это помогло бы? – спросил Лу.
Я попытался представить его на коленях, умоляющего меня отдать деньги. Во многом мне эта идея казалась более угрожающей, чем шантаж. Ведь тогда бы он взывал к тому, что я всегда считал добродетелью – к жалости, милосердию, сочувствию, – и мой отказ, в любом случае неизбежный, был бы достоин осуждения. Я подумал, что таким же мерзавцем предстану в его глазах после записи пленки, и от этого на душе стало тяжело.
– Нет, сказал я. – Наверное, не помогло бы.
– Ну, тогда, надо полагать, мне повезло, что я узнал про Педерсона, так ведь?
К столику уже приближался Джекоб, и я не стал ничего отвечать. Сдвинув пустые стаканы к краю стола, я воскликнул:
– А вот и напитки!
Лу протянул руку и коснулся моего запястья. Кончики его пальцев были холодными.
– Я должен был достать денег, Хэнк, – быстро прошептал он. – Понимаешь? Это не от меня зависит.
Я посмотрел на его руку. Она обхватывала мою, как клешня, и я с трудом поборол желание высвободиться.
– Да, – кивнул я. – Понимаю.
Примерно в половине десятого Лу встал из-за стола и нетвердой походкой в очередной раз направился в туалет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
– В доме кто-то есть, – сказал я.
– Шшш, – прошептала Сара, не отрывая взгляда от ребенка. Она протянула ко мне свободную руку и легонько погладила по плечу. – Это Джекоб. Он в ванной.
Я прислушался к тому, как поскрипывают стены дома под натиском ветра, как тихонько воркует Аманда, посасывая материнскую грудь. Потом лег обратно. Через минуту-другую я расслышал тяжелую поступь брата, который возвращался по коридору в свою комнату. Усаживаясь на кровать, он застонал.
– Убедился? – прошептала Сара. – Все в порядке.
Она так и держала руку на моем плече, пока я не заснул.
6
Мы заехали за Лу в самом начале восьмого и сразу же отправились в Ашенвиль, в «Рэнглер». Это был один из двух городских баров-близнецов. Когда-то он мог похвастаться своим выдержанным в стиле дикого Запада интерьером, но сейчас от него осталась лишь вывеска да огромных размеров шкура лонгхорнского быка, красовавшаяся над дверью. Помещение бара было вытянутым, узким и темным; по одной стене располагалась стойка, напротив нее – в кабинках – столики для посетителей. В глубине бара, за распашными дверями, находилась большая комната. Там стояли карточный и бильярдные столы и сломанный музыкальный автомат.
Когда мы приехали, в баре было еще довольно тихо. У стойки с бутылками пива расположились несколько одиноких стариков. Некоторые, похоже, были знакомы с Лу и, завидев его, улыбнулись. За одним из столиков сидела молодая парочка; парень и девушка, наклонившись друг к другу, о чем-то шепотом спорили, и казалось, будто они дерутся, но стараются делать это незаметно для окружающих.
Мы прошли в глубь помещения; Джекоб и Лу сели перекинуться в карты, я же отошел заказать напитки: текилу для Лу, пиво Джекобу и имбирный эль для себя.
Джекоб проиграл Лу, и я выкупил столик еще для одной партии. Это повторилось трижды, пока не подошли новые желающие сыграть в карты. Освободив карточный стол, мы вернулись в бар и заняли кабинку. Уже было начало девятого, и посетителей заметно прибавилось.
Я продолжал подкупать спиртное. Лу я сказал, что пью виски с содовой, умолчав про имбирный эль; он рассмеялся, назвав это бухгалтерским напитком, и предложил купить мне текилы, но я, улыбнувшись, отказался.
Мне было интересно наблюдать, как он напивается. Лицо его густо покраснело, глаза стали водянистыми, зрачки постепенно затягивало пеленой. Он стал частенько отлучаться в туалет. К девяти часам из него уже вовсю поперла его низкая, подлая сущность. Бывали моменты, когда он начисто забывал, что пьет за мой счет: опять начинал называть меня «мистер Бухгалтер», перемигиваться с Джекобом, отпускать свои шуточки, гнусно хихикать. Потом вдруг, словно очухавшись, хлопал меня по руке, и мы опять становились лучшими друзьями, великими конспираторами, шайкой воров-джентльменов.
Как только на столе появлялись свежие напитки, он непременно произносил тост, всегда один и тот же. «За маленькую даму, – говорил он. – Да ниспошлет Господь свое благословение на ее прелестную головку».
Диктофон был спрятан в кармане моей рубашки. Я то и дело ощупывал его, словно это был мой талисман, и прикосновение к нему непременно должно было принести мне удачу.
Мы пили уже около часа, когда я, повернувшись к Лу, спросил:
– Ты действительно выдал бы меня шерифу, если бы я отказался делить деньги?
Мы были одни за столиком; Джекобу я дал свой бумажник и отправил его за новой порцией выпивки.
Лу, опустив голову, задумался.
– Мне нужны были деньги, Хэнк, – мрачно произнес он.
– И ты не мог подождать до лета?
– Мне нужны были срочно.
– Всего-то пять месяцев. Неужели ты не смог бы продержаться еще пять месяцев?
Лу перегнулся через стол и сделал глоток пива из стакана Джекоба. На дне стакана еще что-то оставалось, но он не стал допивать до конца.
На его лице появилась слабая улыбка.
– Я говорил тебе, что проигрался?
Я кивнул.
– Так вот: я потратил кое-какие сбережения Ненси.
– Сколько?
– Понимаешь, я знал, что могу себе позволить проигрыш, ведь на подходе были большие деньги – ну, те, из самолета, так что я сделал крупные ставки на пару длинных заездов. Я рассчитывал, что, если выиграю хотя бы на одном, все будет в порядке. – Раздался его короткий нервный смешок. – Но я не выиграл ни на одном. Я потерял все.
– Сколько же? – вновь спросил я.
– Семнадцать тысяч. Даже чуть больше. Это были деньги, доставшиеся ей от матери по наследству.
Я молчал, потрясенный его рассказом. Мне трудно было себе представить, чтобы можно было ставить такую сумму на лошадь. Лу между тем допил пиво Джекоба.
– Мы разорены, Хэнк. У нас нет ни гроша. Не на что купить еду, заплатить за аренду. Вся надежда на то, что я получу свою долю.
– Так ты хочешь сказать, что выдал бы меня шерифу?
– Мне нужны были деньги. Мне казалось несправедливым, что ты держишь их у себя, в то время как самолет никто и не думает разыскивать.
– Я все-таки хочу знать, сказал бы ты шерифу или нет. – Я наклонился к нему через стол.
– Если я отвечу «нет», – улыбнулся он, – ты вполне можешь отступить от своего обещания.
– Какого обещания?
– Разделить деньги.
Я промолчал.
– Мне нужны деньги, Хэнк. Я без них пропаду.
– Но давай представим, что ты не догадался насчет Педерсона. Что бы ты тогда делал?
Лу поджал губы.
– Наверное, стал бы умолять тебя, – сказал он. Еще раз обдумав это, он кивнул головой. – Встал бы на колени и умолял тебя.
В баре было уже битком, гул голосов и взрывы смеха не смолкали ни на минуту. В воздухе зависли облака табачного дыма, перемешанного с кислым запахом пива. Я разглядел у стойки Джекоба, который расплачивался с барменом.
– Как ты думаешь, это помогло бы? – спросил Лу.
Я попытался представить его на коленях, умоляющего меня отдать деньги. Во многом мне эта идея казалась более угрожающей, чем шантаж. Ведь тогда бы он взывал к тому, что я всегда считал добродетелью – к жалости, милосердию, сочувствию, – и мой отказ, в любом случае неизбежный, был бы достоин осуждения. Я подумал, что таким же мерзавцем предстану в его глазах после записи пленки, и от этого на душе стало тяжело.
– Нет, сказал я. – Наверное, не помогло бы.
– Ну, тогда, надо полагать, мне повезло, что я узнал про Педерсона, так ведь?
К столику уже приближался Джекоб, и я не стал ничего отвечать. Сдвинув пустые стаканы к краю стола, я воскликнул:
– А вот и напитки!
Лу протянул руку и коснулся моего запястья. Кончики его пальцев были холодными.
– Я должен был достать денег, Хэнк, – быстро прошептал он. – Понимаешь? Это не от меня зависит.
Я посмотрел на его руку. Она обхватывала мою, как клешня, и я с трудом поборол желание высвободиться.
– Да, – кивнул я. – Понимаю.
Примерно в половине десятого Лу встал из-за стола и нетвердой походкой в очередной раз направился в туалет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106