Порядок восстановлен на одной из улиц, но разве полусотне полицейских справиться с целым городом…
Скоро точно такие же костры вспыхнули на других улицах, и когда там появилась полиция, люди уже были начеку и встретили ее градом камней. Парни раздобыли себе крепкие палки и, нанося удары, не жалели сил. Полицейские мундиры никому уже не внушали страха, Да и обладатели их заметно утратили свой боевой пыл. Никогда еще они не наталкивались на столь упорное сопротивление, К тому же многим полицейским все это было в тягость; в глубине души они сочувствовали своим соотечественникам. В конце концов полиция ограничилась тем, что навела порядок на улицах, покинутых демонстрантами.
А молодежь тем временем принялась за трактир Юнкера на базарной площади. В трактире не осталось ни одного целого стула, ни стола, ни бутылки, ни стакана. Мартин не участвовал в разгроме трактира – он лишь сновал вокруг, жадно наблюдая за происходящим. Вдруг воздух дрогнул, точно сотрясенный взрывом. Секунду Мартин стоял в растерянности, слушая свист проносящихся мимо него пуль, затем юркнул в первую попавшуюся подворотню, где уже успели укрыться и другие прохожие. Когда спустя некоторое время он выглянул наружу, на улице уже не было ни души.
По опустевшей мостовой маршировали немецкие солдаты с винтовками наперевес. Повсюду валялись камни и осколки стекла, то тут, то там вспыхивавшие в солнечных лучах. Как только из подворотни или из окна высовывалась чья-нибудь голова, немцы открывали огонь и пули одна за другой врезались в стены домов.
Немцы маршировали. Они были одеты в зеленые мундиры, штанины заправлены в низкие черные сапоги на гвоздях, с грохотом высекавших искры из мостовой. За поясом у солдат торчали ручные гранаты. На ременной пряжке сверкал начищенный до блеска германский орел со свастикой. А еще на пряжке красовалась надпись: «С нами бог». Слова эти, порожденные безграничной самоуверенностью, казались зловещей насмешкой.
По грохоту солдатских сапог можно было судить, на каком расстоянии находятся немцы. Оккупанты то и дело стреляли в воздух или же наугад пускали пули в палисадники, но люди прятались от них в подъездах домов, за каменными садовыми оградами.
Немецкие «сверхчеловеки» шагали по улицам. Им не терпелось пустить в ход оружие. Они жаждали убить кого-нибудь – все равно кого. И тут им на глаза попался человек, который ехал им навстречу на велосипеде. Он совершенно случайно проезжал по этой улице, нисколько не подозревая, что его ждет. Немцы спокойно пропустили его, а затем послали ему вдогонку пулеметную очередь. Перевернувшись в воздухе, велосипедист всем телом рухнул на край тротуара, затем скатился с него и уткнулся лицом в камни мостовой. Велосипед тяжело ударился о мостовую, переднее колесо продолжало вращаться.
Человек попытался было приподняться на локтях, но новая пулеметная очередь пригвоздила его к мостовой, потемневшей от крови.
Стрелявший солдат торопливо сменил пулеметную ленту и подошел к убитому. Он обыскал его карманы, ловким, привычным движением вытащил паспорт и бумажник. Немец действовал уверенно и нагло. Кровавое пятно медленно расползалось по мостовой.
На обоих тротуарах стояли солдаты. Временами они стреляли, но датчане уже выбирались из своих укрытий. Они появлялись то тут, то там, опасливо озираясь, и, прижавшись к стенам, перебегали из одной подворотни в другую и упрямо приближались к солдатам.
Немцы открыли бешеный огонь, они стали поливать из пулеметов стены домов. Людям приходилось ложиться плашмя на землю или же опять залезать в укрытия. Солдаты громко перешучивались, самодовольно ухмылялись. Хорошо воевать, когда противник безоружен!
Ребята постарше, улучив минуту, торопливо высовывались из укрытий и с криком «Собаки!» кидали в немцев камнями. Все больше датчан появлялось со всех сторон, все ближе и ближе они подбирались к немцам. И снова солдаты открыли стрельбу. Вот вскрикнул какой-то парень, вот застонал другой, третий… Но здоровые поторопились увести раненых, и скоро стоны смолкли.
…Переднее колесо велосипеда давно уже не вертелось. Один из солдат что-то крикнул, указывая на велосипед, другой поднял его и прислонил к стене. Немцы очень любят порядок.
Мартин протиснулся вперед. Чувства мальчика были напряжены до предела, он словно хотел увидеть пули и услышать их свист, прежде чем они настигнут его. Глубоко в его душе бился страх, он смутно понимал, что не годится без дела играть со смертью.
Теперь убитый был отчетливо виден Мартину: тщедушный человек в сером костюме, с редкими волосами и едва наметившейся лысиной – скорее всего, конторский служащий. Наверно, его ждет семья, может быть, он поехал раздобыть чего-нибудь съестного для своих детей. Но они никогда не дождутся его – он лежит на мостовой, и кровь его стекает на камни.
Вдруг солдаты рванулись вперед, они что-то кричали на своем языке и бешено стреляли направо и налево. Среди грохота Мартин явственно различал свист пуль. Немцы воображали, что страхом и кровью сумеют подчинить всех своей воле, но не тут-то было.
Датчане перешли в наступление. Самые отважные бросились на немцев с кулаками или в лучшем случае вооружившись камнем либо палкой. Это было чистейшее безумие – нельзя обуздать тигра голыми руками. Был момент, когда немцы дрогнули и отступили. Но очнувшись от страха и переведя дух, они снова взяли верх – всегда сильнее тот, в чьих руках оружие.
Раненых заботливо уносили в парадные, куда уже бежали обитатели домов, таща воду и чистые простыни. А немцы между тем получили подкрепление. На улицу въехал грузовик, набитый солдатами. Те привезли с собой крупнокалиберные пулеметы и тотчас начали устанавливать их на перекрестках. Один солдат соскочил с грузовика, подошел к убитому и, поддев труп носком сапога, перевернул его на спину.
На затылке убитого чернели лишь две маленькие дырочки – следы пуль, но лицо превратилось в сплошное месиво. Датчане, стоявшие на другом конце улицы, замерли, ужас сковал сердца. Один из солдат схватил убитого за руки, другой – за ноги; раскачав труп, они швырнули его в кузов. Послышались негодующие крики, угрозы. Солдаты снова открыли стрельбу, и пули полетели в кирпичные стены домов, с которых посыпалась густая красноватая пыль. Уехали грузовики. Солдаты построились и с грохотом зашагали вниз по улице. Они шли в два ряда вдоль тротуаров, держа винтовки наперевес, и шарили глазами по фасадам домов, ища за оконными стеклами лица людей.
* * *
Едва убрались немцы, как народ снова повалил на улицу. Люди горели отвагой, точно уличный бой был для них привычным делом. Даже вражеские ружья – стоило им отдалиться хотя бы на полсотни метров – никого не пугали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55