Полы его куртки взметнулись, как крылья, когда он исчез за поворотом. Спустя несколько секунд, когда преследователи добежали до угла, беглеца уже и след простыл, на улице не было ни души.
– Что за чертовщина!
– Куда он спрятался?
– Сейчас мы его найдем!
Высокий, широкоплечий кузнец охрипшим голосом отдавал распоряжения. Маленькие группы по три-четыре человека начали обшаривать дворы и парадные. На улицу вышли владельцы лавок и магазинов. Каждый из них был подвергнут строгому допросу – не видел ли он, куда спрятался долговязый. Но те только пожимали плечами и качали головой. Патрули возвращались из подъездов и дворов, растерянно разводили руками. Досада охватила всех. Кузнецы сели на ступеньки у подъезда и закурили. Пальцы их оставляли черные отпечатки на белой папиросной бумаге. Кузнецы нетерпеливо постукивали по мостовой самодельными дубинками – кусками резинового шланга, залитыми свинцом.
– Пошли дальше!
– Но ведь он должен быть здесь, чудес не бывает!
– Еще успеем схватить его!
– Вот он! Вот он! – послышались возгласы, и несколько человек выбежали из парикмахерской, волоча отчаянно упиравшегося человека. На крики сбежалась толпа, зажужжала, словно улей. Беглецу удалось за этот короткий промежуток времени стать почти неузнаваемым. На шее у него болталась большая салфетка, а лицо было наполовину скрыто пышной бородой из мыльной пены. Он вопил, что ни в чем не виноват, и требовал, чтобы его отпустили. Объятый ужасом парикмахер тоже выскочил на улицу и попытался было возражать против расправы с его клиентом. Он тотчас же получил удар в солнечное сплетение и попятился назад в свою парикмахерскую. Беглеца схватили цепкие руки, и несколько дюжих кулаков принялись усердно обрабатывать его физиономию. Мыльная пена летела в разные стороны, словно снежные хлопья. Казалось, удары кулаков заглушили все остальные звуки.
– Давай, давай! Лупи его! Разбей морду этой свинье! – раздавались крики.
– Да отпустите вы его!
– Заткнись, болван!
– Давайте повесим его! Вот и веревка!
– Посмотрите, как хлещет кровь!
– Эй, вы, черт вас подери, да ведь это не тот! Гул смущения прокатился по толпе.
– Отпустите его! Он не виноват!
– Ну да! Так уж ни в чем и не виноват! Грудной младенец!
– Да отпустите же его! Отпустите, слышите!
– Какой ужас!..
Еще немного, и в толпе началась бы свалка. Избитого человека подняли и поставили на ноги, но тут же пришлось подхватить его под руки, потому что он был не в силах стоять. Кто-то из кузнецов грязной салфеткой вытер с его лица кровь и остатки мыльной пены.
– Ей-богу, это совсем не он!
– Ты уж прости нас, приятель!
– Да, ты уж нас прости, мы гнались за другим…
– Не сердись, такая вышла ошибка…
– Оплошали мы, ты уж извини…
– Да, уж что правда, то правда.
Человек стоял, шатаясь, между двумя кузнецами. Он тихо всхлипывал и сплевывал кровь.
– Что же нам теперь с ним делать?
– Отдайте его парикмахеру! Куда же его еще девать? Беднягу втащили в парикмахерскую и захлопнули дверь.
– Ну вот, где сели, там и слезли!
– Скверно как вышло!..
– Вот он, здесь он! – раздался вдруг пронзительный мальчишеский голос, и толпа снова всколыхнулась.
– Сначала надо проверить, кого зацапали.
– Не повезло тому парню!
– Но зато с этой сволочью мы уж расправимся как следует.
* * *
На этот раз ошибки не было. Негодяй, которого разыскивала толпа, спрятался в ближнем дворе на сложенных в углу дровах. Стоя спиной к стене, он держал в руках двухметровый железный прут и размахивал им во все стороны, не подпуская преследователей.
Вид у него был страшный, пот градом стекал по искаженному ужасом лицу, зубы оскалились в злобной гримасе, а глаза шныряли взад и вперед в надежде найти в толпе хоть какого-нибудь приятеля или сторонника.
– Вперед! Хватай его! – раздался крик.
– Бросай палку, сволочь, а не то мы разорвем тебя на куски!
Высокий кузнец, которого все слушались, как командира, вырвался вперед и пошел прямо на ошалевшего от страха беглеца. С неожиданной ловкостью кузнец увернулся от удара, и в тот же миг свинцовая дубинка, опустившись на прут, переломила его пополам. Чьи-то крепкие руки схватили отчаянно отбивавшегося беглеца и стащили с дровяной кучи, тот ударился затылком о стену – его вопль заглушил гул разгоряченной толпы. Но тотчас же на него обрушился град кулачных и палочных ударов, и негодяй совершенно исчез в клубке мужских тел.
Приподнявшись на цыпочках, Мартин старался разглядеть, что там происходит, но это оказалось безнадежной затеей. Мартину было неприятно смотреть, как бьют человека, его даже подташнивало немного, но любопытство одержало верх, и он жадно следил за всем происходящим. Между тем люди перестали колотить долговязого. Ему помогли подняться на ноги. По его разбитому лицу текла кровь.
– Шагай, сволочь!
– Дайте ему еще пинка!
– Правильно!
– Хватит, оставьте его!
– Пусть убирается из нашего города!
Человек вышел из ворот, несколько раз он валился на землю, но его снова поднимали и пинками гнали вперед. Мартин не мог понять, как могло случиться, что долговязый еще жив и даже не потерял сознания.
Толпа повалила по улице, ведя избитого спекулянта к порту. Он вдруг попытался ударить кого-то из шедших рядом, но свинцовая дубинка тотчас свалила его с ног.
– А теперь вставай, сволочь, вперед!
– Да не может он идти, будьте же людьми!
– Не распускай сопли! Вперед, ваше высочество!
– Давайте утопим его в порту!
– Да нет, товарищи, так нельзя!
– Вперед, мерзавец! Шагом марш! – И пинок заставил его плестись дальше.
* * *
Мартин выбрался из толпы и, минуя одну улицу за другой, вернулся на рыночную площадь, откуда началась погоня за спекулянтом. У опустевшей бензоколонки стоял его казенный велосипед, Мартин вскочил на него и поехал по направлению к обувному магазину.
«Черт побери, какая жалость, что приходится работать в такой день, когда в городе столько интересного!» – подумал он с обидой.
Мчась на велосипеде по главной улице, Мартин снова встретил толпу. Сотни разъяренных людей заполнили мостовую и остановили весь транспорт.
Впереди шагал кузнец в залатанном синем комбинезоне. Вслед за толпой бежала ватага орущих мальчишек, к которой присоединялись случайные прохожие. Мартину тоже не терпелось побежать за ними, но чувство долга взяло в нем верх над любопытством.
Остановившись у тротуара, он пропустил мимо себя огромную людскую толпу; отдельные выкрики долетали до его ушей.
– Айда в притон, ребята! Разгромим притон!
– Ха-ха-ха, давайте вытащим из притона Синюю Голубку!
– Ты что, спятил? Разве можно так избивать человека!
– Будто уж ты сам не покупал сигарет на черном рынке?
– Никогда в жизни!
– Заткнись, брехун!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
– Что за чертовщина!
– Куда он спрятался?
– Сейчас мы его найдем!
Высокий, широкоплечий кузнец охрипшим голосом отдавал распоряжения. Маленькие группы по три-четыре человека начали обшаривать дворы и парадные. На улицу вышли владельцы лавок и магазинов. Каждый из них был подвергнут строгому допросу – не видел ли он, куда спрятался долговязый. Но те только пожимали плечами и качали головой. Патрули возвращались из подъездов и дворов, растерянно разводили руками. Досада охватила всех. Кузнецы сели на ступеньки у подъезда и закурили. Пальцы их оставляли черные отпечатки на белой папиросной бумаге. Кузнецы нетерпеливо постукивали по мостовой самодельными дубинками – кусками резинового шланга, залитыми свинцом.
– Пошли дальше!
– Но ведь он должен быть здесь, чудес не бывает!
– Еще успеем схватить его!
– Вот он! Вот он! – послышались возгласы, и несколько человек выбежали из парикмахерской, волоча отчаянно упиравшегося человека. На крики сбежалась толпа, зажужжала, словно улей. Беглецу удалось за этот короткий промежуток времени стать почти неузнаваемым. На шее у него болталась большая салфетка, а лицо было наполовину скрыто пышной бородой из мыльной пены. Он вопил, что ни в чем не виноват, и требовал, чтобы его отпустили. Объятый ужасом парикмахер тоже выскочил на улицу и попытался было возражать против расправы с его клиентом. Он тотчас же получил удар в солнечное сплетение и попятился назад в свою парикмахерскую. Беглеца схватили цепкие руки, и несколько дюжих кулаков принялись усердно обрабатывать его физиономию. Мыльная пена летела в разные стороны, словно снежные хлопья. Казалось, удары кулаков заглушили все остальные звуки.
– Давай, давай! Лупи его! Разбей морду этой свинье! – раздавались крики.
– Да отпустите вы его!
– Заткнись, болван!
– Давайте повесим его! Вот и веревка!
– Посмотрите, как хлещет кровь!
– Эй, вы, черт вас подери, да ведь это не тот! Гул смущения прокатился по толпе.
– Отпустите его! Он не виноват!
– Ну да! Так уж ни в чем и не виноват! Грудной младенец!
– Да отпустите же его! Отпустите, слышите!
– Какой ужас!..
Еще немного, и в толпе началась бы свалка. Избитого человека подняли и поставили на ноги, но тут же пришлось подхватить его под руки, потому что он был не в силах стоять. Кто-то из кузнецов грязной салфеткой вытер с его лица кровь и остатки мыльной пены.
– Ей-богу, это совсем не он!
– Ты уж прости нас, приятель!
– Да, ты уж нас прости, мы гнались за другим…
– Не сердись, такая вышла ошибка…
– Оплошали мы, ты уж извини…
– Да, уж что правда, то правда.
Человек стоял, шатаясь, между двумя кузнецами. Он тихо всхлипывал и сплевывал кровь.
– Что же нам теперь с ним делать?
– Отдайте его парикмахеру! Куда же его еще девать? Беднягу втащили в парикмахерскую и захлопнули дверь.
– Ну вот, где сели, там и слезли!
– Скверно как вышло!..
– Вот он, здесь он! – раздался вдруг пронзительный мальчишеский голос, и толпа снова всколыхнулась.
– Сначала надо проверить, кого зацапали.
– Не повезло тому парню!
– Но зато с этой сволочью мы уж расправимся как следует.
* * *
На этот раз ошибки не было. Негодяй, которого разыскивала толпа, спрятался в ближнем дворе на сложенных в углу дровах. Стоя спиной к стене, он держал в руках двухметровый железный прут и размахивал им во все стороны, не подпуская преследователей.
Вид у него был страшный, пот градом стекал по искаженному ужасом лицу, зубы оскалились в злобной гримасе, а глаза шныряли взад и вперед в надежде найти в толпе хоть какого-нибудь приятеля или сторонника.
– Вперед! Хватай его! – раздался крик.
– Бросай палку, сволочь, а не то мы разорвем тебя на куски!
Высокий кузнец, которого все слушались, как командира, вырвался вперед и пошел прямо на ошалевшего от страха беглеца. С неожиданной ловкостью кузнец увернулся от удара, и в тот же миг свинцовая дубинка, опустившись на прут, переломила его пополам. Чьи-то крепкие руки схватили отчаянно отбивавшегося беглеца и стащили с дровяной кучи, тот ударился затылком о стену – его вопль заглушил гул разгоряченной толпы. Но тотчас же на него обрушился град кулачных и палочных ударов, и негодяй совершенно исчез в клубке мужских тел.
Приподнявшись на цыпочках, Мартин старался разглядеть, что там происходит, но это оказалось безнадежной затеей. Мартину было неприятно смотреть, как бьют человека, его даже подташнивало немного, но любопытство одержало верх, и он жадно следил за всем происходящим. Между тем люди перестали колотить долговязого. Ему помогли подняться на ноги. По его разбитому лицу текла кровь.
– Шагай, сволочь!
– Дайте ему еще пинка!
– Правильно!
– Хватит, оставьте его!
– Пусть убирается из нашего города!
Человек вышел из ворот, несколько раз он валился на землю, но его снова поднимали и пинками гнали вперед. Мартин не мог понять, как могло случиться, что долговязый еще жив и даже не потерял сознания.
Толпа повалила по улице, ведя избитого спекулянта к порту. Он вдруг попытался ударить кого-то из шедших рядом, но свинцовая дубинка тотчас свалила его с ног.
– А теперь вставай, сволочь, вперед!
– Да не может он идти, будьте же людьми!
– Не распускай сопли! Вперед, ваше высочество!
– Давайте утопим его в порту!
– Да нет, товарищи, так нельзя!
– Вперед, мерзавец! Шагом марш! – И пинок заставил его плестись дальше.
* * *
Мартин выбрался из толпы и, минуя одну улицу за другой, вернулся на рыночную площадь, откуда началась погоня за спекулянтом. У опустевшей бензоколонки стоял его казенный велосипед, Мартин вскочил на него и поехал по направлению к обувному магазину.
«Черт побери, какая жалость, что приходится работать в такой день, когда в городе столько интересного!» – подумал он с обидой.
Мчась на велосипеде по главной улице, Мартин снова встретил толпу. Сотни разъяренных людей заполнили мостовую и остановили весь транспорт.
Впереди шагал кузнец в залатанном синем комбинезоне. Вслед за толпой бежала ватага орущих мальчишек, к которой присоединялись случайные прохожие. Мартину тоже не терпелось побежать за ними, но чувство долга взяло в нем верх над любопытством.
Остановившись у тротуара, он пропустил мимо себя огромную людскую толпу; отдельные выкрики долетали до его ушей.
– Айда в притон, ребята! Разгромим притон!
– Ха-ха-ха, давайте вытащим из притона Синюю Голубку!
– Ты что, спятил? Разве можно так избивать человека!
– Будто уж ты сам не покупал сигарет на черном рынке?
– Никогда в жизни!
– Заткнись, брехун!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55