- Они его испортили. Детишки твои
испортили мой шар! Я надеялся, что он высохнет, но...
Шуга пожал плечами и швырнул промокшую массу за борт.
- Я собираюсь спать, Лэнт, - буркнул он и поковылял прочь.
Я пробрался на самый нос лодки и выглянул. Вид отсюда не загораживали
ни балконы, ни снасти. Я летел над серебристо-голубым морем. Казалось, я
плыву в тишине. Спокойствие было подавляющим, оглушающим. Воздух был
свежим и в то же время теплым. Голубой Оуэлс уже разогревал воздух.
- Красиво, не правда ли?
Я оглянулся. Сзади ко мне подошел Пурпурный. Он положил руки на
перила и разглядывал голубой океан.
- Мне кажется, что все меняется, - сказал он, - изменяется свет
солнца, меняется и цвет воды.
Я кивнул.
Я еще не чувствовал себя расположенным к разговору. Кости все ныли от
ночного холода, солнце еще только начинало изгонять его.
- Лэнт, - попросил Пурпурный, - расскажи еще раз о своем путешествии.
Я пытаюсь подсчитать, как далеко вы ушли и сколько мне понадобится
времени, чтобы преодолеть это расстояние на летающей машине.
Я вздохнул. Мы говорили об этом уже много раз. Именно на основании
рассказа о нашем переселении Пурпурный подсчитал количество баллонов и
необходимых припасов.
- Мы шли сто пятьдесят дней, Пурпурный. Мы двигались по той цепочке
холмов, потому что море очень быстро поднималось.
Он кивнул.
- Хорошо, хорошо, - затем замолчал и углубился в свои мысли, точно
производил в голове подсчеты. Немного погодя он снова принес свою
измерительную шкуру и снова начал глядеть на солнце.
- Мы опять уклонились от нашего курса, - сказал он озабоченно. -
Лучше разбудить мальчиков.
Вскоре я почувствовал вибрацию от возобновивших свое вращение
велосипедов. Я пробрался на корму, чтобы разделить с Пурпурным завтрак -
мое первое принятие пищи на борту воздушного корабля. Шуга громко храпел
на своей койке. Пурпурный откусил от кислой дыни, а потом сказал:
- Иногда я удивляюсь, Лэнт, почему вы зовете меня Пурпурным?
- Как? Разве это не твое имя?
Он поднял голову.
- Что ты имеешь в виду? Я знаю, это слово означает мое имя на вашем
языке, но когда мое говорящее устройство оказалось уничтоженным, я
обнаружил, что это же слово обозначает на вашем языке яркий пурпурный
цвет.
- Но ты же сам давным-давно сказал мне, что это твое имя...
- Не говорил я такого. Это не так.
- Как же не так? Но... я подумал, что это твое имя.
- А-а! - протянул он, - говорящее устройство...
Как будто этим все объяснилось.
- Да, Лэнт, иногда у нас бывают неприятности из-за говорящих
устройств.
- Я тоже так подумал, - согласился я, - иногда приходилось
сомневаться, правильно ли оно работает. Порой оно говорило очень глупые
вещи...
- И что же оно говорило?
- Говорило о пылевых облаках, других солнцах...
- Я имею в виду мое имя.
- О, оно сказало, что твое имя - как цвет - оттенок пурпурно-серого.
Мы подумали, что это очень странно.
Пурпурный казался сконфуженным. Он смахнул остатки дыни с подбородка.
- Как цвет оттенка пурпурно-серого. Не вижу каким образом...
Но тут его глаза вспыхнули. На лице появилось восхищенное выражение.
- Так то же игра слов! Игра слов! Конечно! Конечно! Попался же
переводчик, который конструирует двуязычный каламбур. Как цвет оттенка
пурпурно-серого. Как розоватого либо лиловый. Нет, как интересно!
Я с недоумением глядел на него.
Пурпурный объяснил:
- Он, должно быть, попытался перевести отдельные слоги моего имени на
ваш язык.
- Тогда имя Пурпурный - не настоящее твое имя?
- Нет, конечно, нет. Это просто плохой перевод. Мое же настоящее
имя...
Он произнес свое имя на демонском языке. Я почувствовал, как холодный
озноб прошел у меня по позвоночнику. Ничего удивительного, что первое
проклятие Шуги не получилось - он использовал неправильное имя!
Храпение Шуги позади нас прекратилось. Он лежал на спине, вместо глаз
узенькие щелочки.
Интересно, слышал ли он наш разговор?
36
Ветер прекратился совершенно. Пурпурный дал сигнал Вилвилу и Орбуру
отдохнуть, пока он снова не замерит в этот раз точное положение солнц.
- Это очень трудно, - признался он, - здесь нет Полярной звезды, и
даже магнитный компас мало помогает. Я должен, в основном, полагаться на
солнца, чтобы узнать где мы находимся.
Ребята снова перебрались в лодку, жадно глотали пиво и жевали сухари.
- Отдохните, - говорил им Пурпурный, - раз мы попали в штиль, то
нечего беспокоиться, что мы отклонимся от курса.
Мальчишки прилегли вздремнуть. Шуга оставался на носу лодки, решив
помолиться Маск-Вотцу и попытаться выпросить у него ветер.
А Пурпурный полез на снасти, чтобы проверить свои баллоны. Я тоже
прошел на нос. Путешествие начинало становиться скучным. Делать здесь было
совершенно нечего, только сидеть и смотреть вокруг и вниз. Шуга покончил
со своей молитвой и опустился на скамью. Он принялся распаковывать свое
волшебное оборудование.
- Вонючие подонки, - поминал он своих подмастерьев. - Забыли положить
мою флейту.
- Ты должен радоваться, что у тебя вообще есть подмастерья, - сказал
я. - С недавних пор мало кого на это тянет. Большая часть молодежи деревни
желает стать либо ткачами, либо производителями электричества. Немногие
стремятся следовать старым обычаям.
- Хм! - фыркнул Шуга. Он поглядел на меня, - и что они будут делать
теперь, когда воздушная лодка закончена, а? Спроса на воздушную ткань
больше нет, генераторы крутить ни к чему. Вот и получается, что работы у
них тоже нет.
- Ну, не знаю, - ответил я. - Недавно я слышал, как Леста и Гортин
обсуждали возможность постройки еще одной летающей машины. Больше этой.
Чтобы доставлять из деревни товары на материк и обратно.
- Это вполне вероятно, - пробурчал Шуга. - Но у меня пока что есть
дураки-помощники. И они забыли положить в мой мешок саранчу и мои трубы...
- Значит ты плохо учил их, - сказал я. - Со своими у меня
неприятностей не было.
- Хм, не так это легко, как ты думаешь, Лэнт, научить стать
волшебником. Как вспомню свою учебу...
И он замолчал.
- В чем дело? - спросил я.
- Лэнт, ты прав. Я мало их бил.
- Не понимаю.
- Конечно. Учить волшебника это совсем не то, что учить резчика или
ткача. Ученика надо бить три раза в день, чтобы он не стал самодовольным.
Затем ты должен бить его еще три раза, чтобы он захотел слушать, и еще три
раза, чтобы внушить к себе страх - пусть они будут недовольны своей
жизнью, пусть даже восстанут разок против тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
испортили мой шар! Я надеялся, что он высохнет, но...
Шуга пожал плечами и швырнул промокшую массу за борт.
- Я собираюсь спать, Лэнт, - буркнул он и поковылял прочь.
Я пробрался на самый нос лодки и выглянул. Вид отсюда не загораживали
ни балконы, ни снасти. Я летел над серебристо-голубым морем. Казалось, я
плыву в тишине. Спокойствие было подавляющим, оглушающим. Воздух был
свежим и в то же время теплым. Голубой Оуэлс уже разогревал воздух.
- Красиво, не правда ли?
Я оглянулся. Сзади ко мне подошел Пурпурный. Он положил руки на
перила и разглядывал голубой океан.
- Мне кажется, что все меняется, - сказал он, - изменяется свет
солнца, меняется и цвет воды.
Я кивнул.
Я еще не чувствовал себя расположенным к разговору. Кости все ныли от
ночного холода, солнце еще только начинало изгонять его.
- Лэнт, - попросил Пурпурный, - расскажи еще раз о своем путешествии.
Я пытаюсь подсчитать, как далеко вы ушли и сколько мне понадобится
времени, чтобы преодолеть это расстояние на летающей машине.
Я вздохнул. Мы говорили об этом уже много раз. Именно на основании
рассказа о нашем переселении Пурпурный подсчитал количество баллонов и
необходимых припасов.
- Мы шли сто пятьдесят дней, Пурпурный. Мы двигались по той цепочке
холмов, потому что море очень быстро поднималось.
Он кивнул.
- Хорошо, хорошо, - затем замолчал и углубился в свои мысли, точно
производил в голове подсчеты. Немного погодя он снова принес свою
измерительную шкуру и снова начал глядеть на солнце.
- Мы опять уклонились от нашего курса, - сказал он озабоченно. -
Лучше разбудить мальчиков.
Вскоре я почувствовал вибрацию от возобновивших свое вращение
велосипедов. Я пробрался на корму, чтобы разделить с Пурпурным завтрак -
мое первое принятие пищи на борту воздушного корабля. Шуга громко храпел
на своей койке. Пурпурный откусил от кислой дыни, а потом сказал:
- Иногда я удивляюсь, Лэнт, почему вы зовете меня Пурпурным?
- Как? Разве это не твое имя?
Он поднял голову.
- Что ты имеешь в виду? Я знаю, это слово означает мое имя на вашем
языке, но когда мое говорящее устройство оказалось уничтоженным, я
обнаружил, что это же слово обозначает на вашем языке яркий пурпурный
цвет.
- Но ты же сам давным-давно сказал мне, что это твое имя...
- Не говорил я такого. Это не так.
- Как же не так? Но... я подумал, что это твое имя.
- А-а! - протянул он, - говорящее устройство...
Как будто этим все объяснилось.
- Да, Лэнт, иногда у нас бывают неприятности из-за говорящих
устройств.
- Я тоже так подумал, - согласился я, - иногда приходилось
сомневаться, правильно ли оно работает. Порой оно говорило очень глупые
вещи...
- И что же оно говорило?
- Говорило о пылевых облаках, других солнцах...
- Я имею в виду мое имя.
- О, оно сказало, что твое имя - как цвет - оттенок пурпурно-серого.
Мы подумали, что это очень странно.
Пурпурный казался сконфуженным. Он смахнул остатки дыни с подбородка.
- Как цвет оттенка пурпурно-серого. Не вижу каким образом...
Но тут его глаза вспыхнули. На лице появилось восхищенное выражение.
- Так то же игра слов! Игра слов! Конечно! Конечно! Попался же
переводчик, который конструирует двуязычный каламбур. Как цвет оттенка
пурпурно-серого. Как розоватого либо лиловый. Нет, как интересно!
Я с недоумением глядел на него.
Пурпурный объяснил:
- Он, должно быть, попытался перевести отдельные слоги моего имени на
ваш язык.
- Тогда имя Пурпурный - не настоящее твое имя?
- Нет, конечно, нет. Это просто плохой перевод. Мое же настоящее
имя...
Он произнес свое имя на демонском языке. Я почувствовал, как холодный
озноб прошел у меня по позвоночнику. Ничего удивительного, что первое
проклятие Шуги не получилось - он использовал неправильное имя!
Храпение Шуги позади нас прекратилось. Он лежал на спине, вместо глаз
узенькие щелочки.
Интересно, слышал ли он наш разговор?
36
Ветер прекратился совершенно. Пурпурный дал сигнал Вилвилу и Орбуру
отдохнуть, пока он снова не замерит в этот раз точное положение солнц.
- Это очень трудно, - признался он, - здесь нет Полярной звезды, и
даже магнитный компас мало помогает. Я должен, в основном, полагаться на
солнца, чтобы узнать где мы находимся.
Ребята снова перебрались в лодку, жадно глотали пиво и жевали сухари.
- Отдохните, - говорил им Пурпурный, - раз мы попали в штиль, то
нечего беспокоиться, что мы отклонимся от курса.
Мальчишки прилегли вздремнуть. Шуга оставался на носу лодки, решив
помолиться Маск-Вотцу и попытаться выпросить у него ветер.
А Пурпурный полез на снасти, чтобы проверить свои баллоны. Я тоже
прошел на нос. Путешествие начинало становиться скучным. Делать здесь было
совершенно нечего, только сидеть и смотреть вокруг и вниз. Шуга покончил
со своей молитвой и опустился на скамью. Он принялся распаковывать свое
волшебное оборудование.
- Вонючие подонки, - поминал он своих подмастерьев. - Забыли положить
мою флейту.
- Ты должен радоваться, что у тебя вообще есть подмастерья, - сказал
я. - С недавних пор мало кого на это тянет. Большая часть молодежи деревни
желает стать либо ткачами, либо производителями электричества. Немногие
стремятся следовать старым обычаям.
- Хм! - фыркнул Шуга. Он поглядел на меня, - и что они будут делать
теперь, когда воздушная лодка закончена, а? Спроса на воздушную ткань
больше нет, генераторы крутить ни к чему. Вот и получается, что работы у
них тоже нет.
- Ну, не знаю, - ответил я. - Недавно я слышал, как Леста и Гортин
обсуждали возможность постройки еще одной летающей машины. Больше этой.
Чтобы доставлять из деревни товары на материк и обратно.
- Это вполне вероятно, - пробурчал Шуга. - Но у меня пока что есть
дураки-помощники. И они забыли положить в мой мешок саранчу и мои трубы...
- Значит ты плохо учил их, - сказал я. - Со своими у меня
неприятностей не было.
- Хм, не так это легко, как ты думаешь, Лэнт, научить стать
волшебником. Как вспомню свою учебу...
И он замолчал.
- В чем дело? - спросил я.
- Лэнт, ты прав. Я мало их бил.
- Не понимаю.
- Конечно. Учить волшебника это совсем не то, что учить резчика или
ткача. Ученика надо бить три раза в день, чтобы он не стал самодовольным.
Затем ты должен бить его еще три раза, чтобы он захотел слушать, и еще три
раза, чтобы внушить к себе страх - пусть они будут недовольны своей
жизнью, пусть даже восстанут разок против тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51