Бросила карты на стол, сидит бледная, руки дрожат: Не выдержала и к Нюре: «Пойди, попроси Владимира Ивановича. Верно, уже переоделся...» Но Кошелев не вышел, и она сама пошла к ним в спальню. Боже мой, какой это был ужас! Она кричала, плакала, падала в обморок... Ну, как же — Владимир объявил ей, что никуда не едет и Л ару с ребенком не отпускает. Но, главное, выяснилось, что «Цесаревич», большой такой пароход, затонул у причала. «Нищие! — кричит она.— Мы нищие! Одно спасение — ехать. Немедленно ехать. Спасать внука! Самим спасаться, пока все не разграбили...» И опять в обморок-Обмороки гранд-мама были для Сержа не в диковинку. Но как их вынесла Лара, как не сдалась под натиском слез, обид и неподдельного горя? Сейчас в устах Марии Ивановны все просто: пароход погиб. Но для старухи пароход был надеждой на обеспеченную жизнь, возможность жить так, как она привыкла, и, наконец, приданое ее дочери. Нет, горе гранд-мама было неподдельным.
— Мы едва успели привести Сабинину в чувство, как нагрянули солдаты. Видно, шлюпку, на которой пришел Кошелев, обнаружили. Арестовали, увезли капитана. Теперь уж нам пришлось остаться ночевать... И Сабинина, и Лара были в ужасном состоянии.. Когда уводили мужа, Лара вцепилась в него, плакала, молила отпустить его... А как увели, словно каменная стала. Я уложила ее и сама прилегла.
Под утро входит в спальню Аглая Константиновна в халате, в мягких туфлях. Спать она, видно, и не ложилась— прическа такая же, как вечером, ни капли не измята. Села на постель к Ларе, и обе заплакали... Потом
стала мягко, ласково убеждать дочь, что не хотела ей зла, когда отговаривала, умоляла не выходить замуж за Кошелева. Не бывают счастливы люди с разными характерами, с разными взглядами, из разных кругов общества, Так молода, и уже у Лары столько горя, столько страданий... «А я счастлива, мама!» — Лара вытерла слезы...
Мне было очень неловко слышать этот разговор. Надо было встать и выйти. Я бы сделала это раньше, если бы знала, что окажусь его невольным свидетелем. Теперь же уходить было поздно...
«Да, счастлива, даже сейчас, потому что я жена Володи». Аглая Константиновна тихо и зло бросила: « Я тебя не понимаю...» Лара, словно не заметила ее тона, говорит: «Ты ведь тоже женщина, пойми, я люблю его!» Аглая Константиновна взяла дочь за плечи и уже совсем озлобленно проговорила: «У порядочной женщины, кроме любви, есть еще обязанности поважней!» И опять Лара даже с каким-то сожалением ей в ответ: «Ты никогда не любила... Несчастная ты, а не я... Мы не поймем друг друга. Уходи, уходи... Я устала,.;» Вот уже сколько лет прошло, а я все помню голос Лары, как она тогда говорила о своей любви... Можете себе представить, какое впечатление на меня, девчонку, произвел этот ночной разговор. На девчонку, которая о любви знала только из книг... Утром Лара ушла хлопотать за своего мужа. И Нюра с ней. Уж и не знаю, чем они могли помочь Володе... Аглая Константиновна сама разливала жиденький желудевый кофе. Ей какой-то знакомый сообщил, что Кошелева обвинили в намеренном потоплении парохода и бегстве с матросами из Севастополя. Потом Лиза и Евграф рассказывали, будто Лара ходила, доказывала — «Цесаревич» ее приданое, и Кошелев мог распорядиться им по своему усмотрению. Но разве этот наивный лепет помог бы капитану Кошелеву...
Сабинина отпустила нас с условием, что на следующий день мы снова придем. То ли ей страшно было оставаться .одной, то ли надеялась, что Лиза и Евграф как-то повлияют на дочь, как-то ее успокоят. И тут на счастье либо на беду Аглаи Константиновны из Севастополя приехал ее племянник, офицер. Белая армия оставила город, и он бежал в Одессу. Он-то и сообщил, что Сабинину, благодаря его связям, удалось уехать во Францию... Лара, конечно, умоляла своего двоюродного брата
спасти ее мужа. Как там было в точности, не знаю. Не знаю подробностей. Но помнится, будто этому племяннику Сабининой удалось добиться отмены приговора и он, якобы взяв Кошелева на поруки, предоставлял ему возможность бежать. Бежать на том пароходе, на котором уезжали Сабинина и Лара с сыном. Никто так и не узнал, какую роль во всем этом сыграла Аглая Константиновна, которая тоже просила за Кошелева своего племянника, какую роль сыграл сам племянник, только драма разыгралась тяжелая... Помню, прибегает заплаканная Нюра и просит поскорей прийти. Я одна была дома, и Нюра стала умолять, чтобы я пошла вместе с ней к Ларе. По пути она рассказала, что вместе с дворником помогла Аглае Константиновне с дочерью и внуком сесть на пароход. Ей, Нюре, молодая барыня поручила дожидаться Владимира Ивановича на причале. Сутолока, крики, шум, плач вокруг парохода, а Владимира Ивановича нет как нет. Лариса Александровна еще дома все ждала его, не хотела без него в порт ехать. Но пароход этот — последний, другого не жди, и Аглая Константиновна ее увезла. Все говорила, Володя придет к отходу. Вот уже и отход, а его нет. Лариса Александровна хочет на берег с сыном сойти, раз нет Владимира Ивановича, а мать не отдает, мальчика, заперла в каюте.. Лариса Александровна плачет, молит. Мать — ни в какую. А тут трап собираются поднимать. Лариса Александровна с плачем, со стоном — на причал... Лежит теперь одна дома, мечется, горит вся, зовет мужа, сына. Совсем, совсем не в себе.
Когда мы вошли в пустую, холодную квартиру, Лара бредила. Видно, мерещилось, что зовет ее сын. Она кричала, потом начинала плакать: «Володю убили!» И опять о сыне. Сердце разрывалось, когда она звала: «Сереженька, Сережа, пушок мой маленький! Я здесь, Сережа!»
Серж опустил голову на руки, закрыл лицо. Он не мог сдержать слез, не мог подавить рыданий...
Вавилов хмуро смотрел перед собой.
Мария Ивановна коснулась его руки, вопросительно глядя в глаза племяннику: она догадывалась...
— Да... Сергей Владимирович Кошелев,— проговорил Вавилов.
Порывистым движением Мария Ивановна обняла Кошелева за плечи:
— Сережа?! Разве вы этого не знали? Сережа?! Разве не знали обо всем этом ужасе?!
Повернувшись к Марии Ивановне, он прижался губами к ее руке. В благодарность за правду о его матери, за ласку, за то, что впервые услышал свое настоящее русское имя — Сережа...
ГЛАВА 6
Вечер был тихий, лунный, с теплым ароматом раскрывшихся после захода солнца сиреневых звездочек маттиолы. По временам издали долетали звуки аккордеона, юношеский голос пел: «Тебя, мое сердце, в тревожную
даль зовет...»
— Это у Зуевых,—сказала Мария Ивановна.—Сына провожают. Закончил техникум, получил назначение в Мурманск.
— Счастливая пора! Нам бы его годы... Сергей Владимирович... И чтобы уезжать в тревожную, неоткрытую даль.
— Я в нее приехал,— задумчиво ответил Кошелев. Он все еще был под впечатлением услышанного. Видно, не простив дочери ее любви к мужу, гранд-мама не могла не уважать глубину ее чувства, не уважать самоотверженности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
— Мы едва успели привести Сабинину в чувство, как нагрянули солдаты. Видно, шлюпку, на которой пришел Кошелев, обнаружили. Арестовали, увезли капитана. Теперь уж нам пришлось остаться ночевать... И Сабинина, и Лара были в ужасном состоянии.. Когда уводили мужа, Лара вцепилась в него, плакала, молила отпустить его... А как увели, словно каменная стала. Я уложила ее и сама прилегла.
Под утро входит в спальню Аглая Константиновна в халате, в мягких туфлях. Спать она, видно, и не ложилась— прическа такая же, как вечером, ни капли не измята. Села на постель к Ларе, и обе заплакали... Потом
стала мягко, ласково убеждать дочь, что не хотела ей зла, когда отговаривала, умоляла не выходить замуж за Кошелева. Не бывают счастливы люди с разными характерами, с разными взглядами, из разных кругов общества, Так молода, и уже у Лары столько горя, столько страданий... «А я счастлива, мама!» — Лара вытерла слезы...
Мне было очень неловко слышать этот разговор. Надо было встать и выйти. Я бы сделала это раньше, если бы знала, что окажусь его невольным свидетелем. Теперь же уходить было поздно...
«Да, счастлива, даже сейчас, потому что я жена Володи». Аглая Константиновна тихо и зло бросила: « Я тебя не понимаю...» Лара, словно не заметила ее тона, говорит: «Ты ведь тоже женщина, пойми, я люблю его!» Аглая Константиновна взяла дочь за плечи и уже совсем озлобленно проговорила: «У порядочной женщины, кроме любви, есть еще обязанности поважней!» И опять Лара даже с каким-то сожалением ей в ответ: «Ты никогда не любила... Несчастная ты, а не я... Мы не поймем друг друга. Уходи, уходи... Я устала,.;» Вот уже сколько лет прошло, а я все помню голос Лары, как она тогда говорила о своей любви... Можете себе представить, какое впечатление на меня, девчонку, произвел этот ночной разговор. На девчонку, которая о любви знала только из книг... Утром Лара ушла хлопотать за своего мужа. И Нюра с ней. Уж и не знаю, чем они могли помочь Володе... Аглая Константиновна сама разливала жиденький желудевый кофе. Ей какой-то знакомый сообщил, что Кошелева обвинили в намеренном потоплении парохода и бегстве с матросами из Севастополя. Потом Лиза и Евграф рассказывали, будто Лара ходила, доказывала — «Цесаревич» ее приданое, и Кошелев мог распорядиться им по своему усмотрению. Но разве этот наивный лепет помог бы капитану Кошелеву...
Сабинина отпустила нас с условием, что на следующий день мы снова придем. То ли ей страшно было оставаться .одной, то ли надеялась, что Лиза и Евграф как-то повлияют на дочь, как-то ее успокоят. И тут на счастье либо на беду Аглаи Константиновны из Севастополя приехал ее племянник, офицер. Белая армия оставила город, и он бежал в Одессу. Он-то и сообщил, что Сабинину, благодаря его связям, удалось уехать во Францию... Лара, конечно, умоляла своего двоюродного брата
спасти ее мужа. Как там было в точности, не знаю. Не знаю подробностей. Но помнится, будто этому племяннику Сабининой удалось добиться отмены приговора и он, якобы взяв Кошелева на поруки, предоставлял ему возможность бежать. Бежать на том пароходе, на котором уезжали Сабинина и Лара с сыном. Никто так и не узнал, какую роль во всем этом сыграла Аглая Константиновна, которая тоже просила за Кошелева своего племянника, какую роль сыграл сам племянник, только драма разыгралась тяжелая... Помню, прибегает заплаканная Нюра и просит поскорей прийти. Я одна была дома, и Нюра стала умолять, чтобы я пошла вместе с ней к Ларе. По пути она рассказала, что вместе с дворником помогла Аглае Константиновне с дочерью и внуком сесть на пароход. Ей, Нюре, молодая барыня поручила дожидаться Владимира Ивановича на причале. Сутолока, крики, шум, плач вокруг парохода, а Владимира Ивановича нет как нет. Лариса Александровна еще дома все ждала его, не хотела без него в порт ехать. Но пароход этот — последний, другого не жди, и Аглая Константиновна ее увезла. Все говорила, Володя придет к отходу. Вот уже и отход, а его нет. Лариса Александровна хочет на берег с сыном сойти, раз нет Владимира Ивановича, а мать не отдает, мальчика, заперла в каюте.. Лариса Александровна плачет, молит. Мать — ни в какую. А тут трап собираются поднимать. Лариса Александровна с плачем, со стоном — на причал... Лежит теперь одна дома, мечется, горит вся, зовет мужа, сына. Совсем, совсем не в себе.
Когда мы вошли в пустую, холодную квартиру, Лара бредила. Видно, мерещилось, что зовет ее сын. Она кричала, потом начинала плакать: «Володю убили!» И опять о сыне. Сердце разрывалось, когда она звала: «Сереженька, Сережа, пушок мой маленький! Я здесь, Сережа!»
Серж опустил голову на руки, закрыл лицо. Он не мог сдержать слез, не мог подавить рыданий...
Вавилов хмуро смотрел перед собой.
Мария Ивановна коснулась его руки, вопросительно глядя в глаза племяннику: она догадывалась...
— Да... Сергей Владимирович Кошелев,— проговорил Вавилов.
Порывистым движением Мария Ивановна обняла Кошелева за плечи:
— Сережа?! Разве вы этого не знали? Сережа?! Разве не знали обо всем этом ужасе?!
Повернувшись к Марии Ивановне, он прижался губами к ее руке. В благодарность за правду о его матери, за ласку, за то, что впервые услышал свое настоящее русское имя — Сережа...
ГЛАВА 6
Вечер был тихий, лунный, с теплым ароматом раскрывшихся после захода солнца сиреневых звездочек маттиолы. По временам издали долетали звуки аккордеона, юношеский голос пел: «Тебя, мое сердце, в тревожную
даль зовет...»
— Это у Зуевых,—сказала Мария Ивановна.—Сына провожают. Закончил техникум, получил назначение в Мурманск.
— Счастливая пора! Нам бы его годы... Сергей Владимирович... И чтобы уезжать в тревожную, неоткрытую даль.
— Я в нее приехал,— задумчиво ответил Кошелев. Он все еще был под впечатлением услышанного. Видно, не простив дочери ее любви к мужу, гранд-мама не могла не уважать глубину ее чувства, не уважать самоотверженности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44