Ее невозможно было не заметить, таким одухотворенным было ее лицо, таким чем-то своим, необычным выделялась она среди других женщин. Были в ее осанке, в движениях естественность, простота и какое-то врожденное изящество.
Он произнес условленную фразу, не веря, что получит ответ, и страстно желая этого, интуитивно чувствуя, что именно Вера Оболенская и есть та мужественная участница Сопротивления...
Нет, он не сказал, что узнал ее, и она сделала вид, будто встретила его впервые. Но разве об этом нужно было говорить? Разве не прочел он всего в ее влажных и тем; ных, как лесные озера, глазах? Они поняли друг друга.
Вероятно, и Вера думала в те минуты, что, как-то помогая французам, она ближе к России, к тем, кто, истекая кровью, сражается с фашизмом.
Единственное свидание с Верой Оболенской, с Вики, о которой ему как-то с восхищением рассказал Жюль. С чемоданом, набитым подпольной литературой, Вики попала в облаву... «Что там у вас?» — спросил полицейский. И Вики, подарив ему одну из своих очаровательных улыбок, лукаво ответила: «Разумеется, маленькая бомба, месье!..» Полицейский оказался истинным французом, способным оценить юмор и безоружным перед женской красотой. Он пропустил Вики.
Наблюдая за Верой Оболенской, Серж представлял се-бе, как непринужденно и хладнокровно держалась она в минуты опасности.
Они тогда шли и шли по набережной Сены, и Вера Оболенская, оживленно болтая, как бы невзначай назвала несколько фамилий эмигрантов, которых Серж знал, сказав, что прекратила с ними всякое знакомство. Это звучало предупреждением.
Впоследствии Серж убедился в их подлом предательстве. Продались гитлеровцам за жалкие подачки, за объедки с чужого стола,
Занятый музыкой, каторжным трудом у рояля, на который себя добровольно обрек, он и без предупреждения Вики был достаточно далек от эмигрантских сборищ.
Серж глядел на Веру и не мог наглядеться. Тонкий овал лица, чистый высокий лоб, узкие, приподнятые к вискам брови и продолговатые глаза, то веселые, блестящие, то темные, глубокие. Гранд-мама, которая знала все об эмигрантах, с неизменным восторгом говорила о русской княгине — красавице, блистающей на балах. С не меньшим восторгом упоминал об активной участнице Сопротивления Жюль...
Однако всего о Вере он тогда не знал. Не знал, что именно она организатор и секретарь той группы Сопротивления, которая переправляла добровольцев в Северную Африку и Англию; потому-то и была она тесно связана с Жюлем и другими моряками. Группа получала деньги, технику и оружие, сброшенные на парашютах.
Все это стало известно гораздо позже. Но тогда, в ту единственную встречу, у Сержа, словно в предчувствии беды, вырвалось: Вики, ради бога, будьте осторожной...
Единственная, короткая встреча...
Вера смотрела на серые воды Сены и негромко, безотносительно к их прежнему разговору, прошептала:
— У птицы есть гнездо, у зверя есть нора...
Серж знал эти полные грусти стихи Бунина, стихи прощания с отчим домом. Нет, не Сена, совсем иная река виделась Вере в эти минуты. И словно еще больше сблизили их несколько слов, понятная обоим мысль.
— Мы еще увидимся... в иное время... — прощаясь, сказала Вера. Глаза ее казались совсем черными в наступавших сумерках.
— Я буду надеяться,— ответил он. Ответил еще что-то и потом не мог в точности припомнить, что именно.
Нет, нет, вовсе не случайным было их знакомство,
пусть даже в столь необычных обстоятельствах. После у первого же концерта, на котором он увидел Веру Оболенскую, он ждал, что каким-то образом судьба их сведет. Но чтоб произошло вот так... Кто мог это предвидеть?..
Возвращаясь в Марсель, он думал о Вики. И потом... «Мы еще увидимся...» Теперь не нужно будет ждать случая, чтоб поговорить с ней. Можно поехать в Париж...
Он прежде любил Алин, но чувство к Вере было иным. Он восхищался, преклонялся перед величием души этой женщины, перед ее чистотой и самоотверженностью.
Он воскрешал в памяти ее слова, улыбку, женственную, нежную линию подбородка и шеи...
И вдруг... Дни, черным кошмаром оставшиеся в его памяти...
Беда пришла в конце сорок третьего, перед самым рождеством. Вечерним поездом Серж должен был выехать в Париж. На этот раз ему надлежало явиться прямо на рю де Кассет, где находилась Вики. Встретиться на этой конспиративной квартире, получить инструкции.
Серж не успел выехать, прибежал взволнованный, вконец расстроенный Жюль. Вики арестована. Утром ее схватили у подруги, тоже подпольщицы.
Обеих женщин, скованных одной парой наручников, вывели на улицу. О, Вики, мужественная Вики осталась верна себе! В такую страшную минуту она беззаботно запела модную песенку: «Сегодня нитью тонкою связала нас судьба...» — и подняла над головой руку свою и подруги. Предупреждала о провале.
Сумела предупредить...Из тюрьмы приходили вести: никакие пытки не могут сломить Вики. На первых же допросах она с женской изворотливостью придумывала небылицы о каком-то якобы своем любовнике — видком подпольщике. Запутала, пустила по ложному пути следствие, сбила с толку гестаповцев и выиграла время для тех, кому нужно было скрыться, кто действительно был с ней связан.
Нет, не только палачи издевались над ней, и она поиздевалась над ними.Страшные черные дни... недели, месяцы... Вики пытают. Вики молчит. Пять следователей, пять палачей. Они недоумевают, что общего у настоящей русской княгини с коммунистами. На это она ответила, и слова ее передавали из уст в уста: «Я знаю, что ваша цель на Востоке — разгром России и уничтожение ее народов. Я, русская, прожившая всю жизнь во Франции, никогда не изменю ни моей родине, ни стране, где я выросла...»
Потом смертный приговор и вывоз в Германию, в тюрьму для смертников... Вики не повесили, не расстреляли. Для русской княгини — плаха...
В припадке отчаяния, боли и гнева Серж готов был убить каждого встречного немца. Как раз тогда Жюль, который все понимал, помог ему справиться с горем. Вики держалась героем!.. Отомсти!.. И Жюль помог отомстить...
Единственная встреча... «Мы еще увидимся...» Потом победа русских и разгром Германии!..Жизнь его изломана за эти годы. Все изменилось, и он сам. Сердце кровоточило. Кровоточило, как тяжелая незажившая рана, а внешне, только внешне дни начинались по-прежнему. Они с Алин жили все в той же квартире. Правда, уже не в своем доме, а в чужом, проданном за долги. Став посторонними людьми, они терпимее относились друг к другу. Тем не менее Алин насмешливо пожимала плечами. Боши получили по заслугам — прекрасно, но, право же, плакать тут не из-за чего. Какое Сержу дело до победы русских? Разве не они изгнали его семью из России?!
Все его существо восставало против этих доводов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44