— Кофе мы пили, лучше приготовь диван,— сказал Вавилов,— диван в моем кабинете!
— Друг мой, на твоем диване в твоем кабинете уже спят,— потупив глаза, с наигранной скромностью сообщила Зика,
— Как спят?! Кто спит?! — В голосе Вавилова исчезли шутливые нотки.
— Дядя Паша.
— Какой еще «дядя» Паша?
— Обыкновенный. Из Свердловска,— смиренно пояснила Зика.— Помнишь, ты с ним в поезде познакомился? Он к нам в прошлом году приезжал.
— Откуда он взялся? Когда?
— Вечером приехал. На машине. Так как с диваном?
— Возьми раскладушку... Не можем же мы положить Сергея Владимировича вместе с «дядей» Пашей...
— Не можем... Но и раскладушка занята: на ней спит его приятель,— сказала Зика.
— Значит, приятель? — растерялся Вавилов, но тут же нашелся: — Приятель пусть ляжет с ним на диване. Должен же я Сергея Владимировича устроить.
— Конечно, должен!.. Только приятеля тоже не можем,—Зику веселила растерянность мужа и, наблюдая за ним, едва сдерживаясь, чтоб не рассмеяться, продолжала: — На диване спит и «дядя» Паша, и тетя Лена.
— А на... на ко...— Вавилов так и остался с открытым ртом.
— На коврике еще один приятель их,— закончила Зика и расхохоталась.
— Ужас!.. Скажи, наконец, сколько их?! Можешь ты это сказать?
— Всего?.. Ну, если всех вместе сложить, то четверо!
— Мало... Прошлым летом с «дядей» Пашей, кажется, шестеро приехало.
— Семеро! Но ведь.тогда они прибыли поездом, а сейчас машиной,— пояснила Зика.
— Я на минутку,— сказала Зика и, прежде чем муж успел задать ей новый вопрос, выскользнула из комнаты.
— Прекрасный человек «дядя» Паша. Понимаете, геолог. И Лена, жена его, тоже геолог,— сообщил Вавилов, окинув комнату быстрым взглядом и задержав его на двух креслах и неустойчивом столике для журналов. Хозяин, видимо, соображал, как это имущество можно использовать для ночлега.
— Я, пожалуй, пойду! — пробормотал Кошелев.
— Никуда вы не пойдете! Летом у нас всегда стихийное бедствие. Одесса — город-курорт!
В эту минуту дверь растворилась, и рыжий, огромного роста детина лет тридцати пяти, в пижаме до колен появился на пороге кабинета.
— Здравствуй, Юра! Здравствуй, друг! А мы ждали тебя, ждали, ждали! — Он обхватил Вавилова за плечи и за его спиной протянул руку Кошелеву. — Павел Павлов, или проще — «дядя» Паша. Будем знакомы!.. В гостиницу черта с два пробьется, вот и решили —к тебе!
— Ладно, не оправдывайся, как-нибудь устроимся,— Вавилов оглянулся на дверь, за которой исчезла жена.
— Ждали, ждали — не дождались!
— Послушай, «дядя» Паша! Ведь это моя пижама. Славненько ты вырядился, прямо скажем,— указал Вавилов на голые ноги великана.
— А разве я утверждаю, что она моя?! Естественно, я испытываю в ней некоторое неудобство, но что поделать?! Свою я дома забыл. И взял-то ее я не сам. Твоя Зика вы-
дала после душа. Опять же, не мог я выйти голым к гостям. Вавилов с нарочито серьезные видом слушал гостя.
— На этот раз тебе, Юра, здорово повезло,— продолжал тот.— Мы только проездом. Двинем всей компанией в Анапу.
Кошелев был покорен простотой обращения и добродушной улыбкой великана.
— Веришь ли,— снова обратился к Вавилову «дядя» Паша,— рассказывал я в экспедиции, как расчудесно провели у тебя отпуск, так еле удрал. Все наши ребята пытались за мной увязаться.
— Ладно, как-нибудь разместились бы,— бодро проговорил Вавилов и опять оглянулся на дверь.
«Дядя» Паша перехватил этот взгляд, расхохотался и объявил:
— В раскладушке спит коллега Иннокентий. Сейчас мы его оттуда вытряхнем. Так что ты, Юра, не беспокойся. Ему все равно — где спать. Пусть идет на балкон. Кешка, во-первых, привык^ а во-вторых, можно его определить...
— Никого и никуда не надо вытряхивать! — прервала его на втором, очевидно, еще более коварном предложении Зика. Она вошла не одна. Смуглолицая, темнобровая женщина с серебряными нитями в волосах вошла вслед за ней и поздоровалась.
— Галина Степановна,— представилась она и, придвинув к себе кресло, села.
Кошелев отступил и стиснул рукой спинку стула. Галина Степановна... Глаза, лоб, овал лица, та же мягкая линия подбородка, как у Вики, у Веры Оболенской... Галина Степановна гораздо старше, но и Вера сейчас была бы примерно такого же возраста...
Какое поразительное сходство, даже не столь внешнее, сколь в выражении лица, во взгляде больших влажных глаз, в спокойных, мягких движениях.
Он не мог отвести глаз от Галины Степановны, позабыв, что она и окружающие могут это заметить.
— Юра и Сергей Владимирович идут спать к Галине Степановне. Там уже все приготовлено,— безаппеляционно объявила Зика.
— А что я с самого начала говорил?! — воскликнул Вавилов.— Ночевать мне сегодня у соседки! Я как предчувствовал...
— Хватит болтать, полуночники! Сергею Владимировичу нужно отдохнуть. Галина Степановна займет твое место. Ради бога, Юра, иди, наконец, спать. Спокойной ночи!
— Если ты так остро ставишь вопрос... Если ты нас выгоняешь...— Не договорив, Вавилов чмокнул жену в щеку.— Пошли, Сергей Владимирович. Нам тут делать больше нечего.
Кошелев молча поклонился, двинулся к двери. Ему нужно было что-то сказать Галине Степановне и нечего было сказать. Она ведь не знает Вики. Не знает, какие чувства пробудила в нем. Что подумала бы она, если б совершенно чужой человек вдруг заговорил бы с ней так, словно знал ее давным-давно. Но она не могла быть ему чужой, женщина с темными глубокими глазами Веры... Она никак не могла быть чужой... Хотя встретились они впервые...
— Устали?! Сейчас завалимся спать,— открывая дверь соседней квартиры, сказал Вавилов, по-своему истолковав молчание Кошелсва.
Они вошли в небольшую столовую. Из нее вели двери в две другие комнаты.
— О, да тут и в самом деле все приготовлено,— сказал Вавилов, входя в кабинет.
На диване были постланы простыни. У окна стояло пианино, рядом с ним — книжный шкаф, напротив письменный стол и кресло.
— Галина Степановна живет со своими родителями,— сказал Вавилов.— И отец, и мать — на пенсии. Летом они уезжают в село, к сыну. Степан Захарович кузнец, заслуженный человек, никак со своим заводом не расстанется. Да я бы в его-то годы зимой и носа на улицу не показывал. А он раненько утром в шапке-ушанке, с сеткой в руках — на завод. Прекрасная столовая на заводе. Нет, давай ему с собой завтрак...
— Это у вас, наверное, профессиональное — подмечать детали,— с улыбкой сказал Кошелев. Ему хотелось, чтобы Вавилов заговорил о Галине Степановне. Но тот зевнул и спросил:
— Где вы ляжете?
— Здесь, на диване, если позволите,— поспешно ответил Кошелев.
— Хорошие старики,—сказал Вавилов, направляясь в спальню.
Кошелев последовал за ним: должен ведь Вавилов хоть что-нибудь сказать о Галине Степановне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44