.. Это был неслыханный демократизм с его стороны, первое сближение с человеком, который и
решил всю мою дальнейшую судьбу...
* * *
Через несколько месяцев там, за рубежом родины, на стол руководителя разведцентра ляжет очередная шифровка из Кабула.
«...Пешавар... Срочно... Раджабу... После тщательного изучения остановился на кандидатуре курсанта Салеха, бывшего узника Пули-Чархи, происхождением из бедных крестьян, жадного к деньгам и чинам. Первые встречи и беседы прошли успешно. Начинаю испытание кровью... Седой».
— Следует заметить, что с первым заданием кандидат в будущие агенты одной из империалистических держав справился не совсем точно,— вносит свои коррективы в мой рассказ Ахмад.
Хорошо ему рассуждать, что точно, что не точно. А у меня тогда не было времени на осмысление. Нет, это не приказ, а страшная изуверская пытка своей жертвы, загнанной в умело расставленные силки. Я должен был ликвидировать одного из руководителей контрразведки нашей армии.
Помолчав немного и глядя мне в глаза, Седой назвал его имя и фамилию.
— Так это же мой лучший друг! — невольно вырвалось у меня.
Подполковник не удивился, только вздохнул и тут же пояснил с откровенным цинизмом:
— Мы учли это обстоятельство, Салех. Именно на этом и построен план операции. Он ваш старый друг по подпольной работе и участию в революции. Вы встретитесь запросто, без всяких формальностей. Следовательно, вам же легче и выполнить задание центра,— разъяснял, как на занятиях, подполковник Сарвар. Для него, видимо, подобное убийство — дело привычное. Центр приказал — значит надо действовать, убивать всех, кто по другую сторону перевала. Убивать, если таковым окажется даже близкий тебе человек.
— Ничего не поделаешь... Одним словом, борьба,— говорит Сарвар.
Он дьявольски спокоен, а я чувствую, как прилипла рубашка к спине, испарина выступает на лбу. Сарвар заметил мое состояние, ехидно улыбается.
— Господину Салеху не по душе наше боевое задание? Нервы сдают?
Нагнулся к самому моему лицу, сверлит своими хитрыми глазами. Ему очень хочется до конца понять, с кем он имеет дело.
— Ну так как, согласны?
Умом я понимаю, что надо соглашаться. Иначе нельзя, иначе не имею права.
— А если я откажусь, что тогда?
— Все просто... Тогда вас ликвидируют другие... и немедленно... Свои ошибки я привык исправлять сам.
И неожиданно я почувствовал, как в мой живот уперся жесткий ствол его пистолета. Мы были одни на пустом полигоне. Смеркалось, с гор потянул спасительный свежий ветерок. Я смахнул пот с лица и сказал негромко, но твердо:
— Согласен!
...Я стрелял с близкого расстояния в своего друга в глухом переулочке в конце Грязного базара. Видел своими глазами, как он упал. Не мешкая, помчался прочь, подальше от своей жертвы. За углом меня ждало спасительное такси.
— Ты и здесь допустил ошибку,— критикует мои действия Ахмад.— Не надо было так подробно все рассказывать Седому. Он из окна чайханы все видел как на ладони. Сам по достоинству оценил твою дерзость и хладнокровие... А ты краски сгустил, приврал, наговорил того, чего не было. Выдумал о погоне, стрельбе за спиной. И Седому пришлось, не оставалось ничего делать, как устроить будущему агенту новое испытание. Была проверка кровью, а теперь огнем.
...Прежде чем уйти за кордон, мне предстояло организовать взрыв гарнизонного склада боеприпасов.
Я дождался, когда в небо взметнулась огненная лава, заходила под ногами земля, как при землетрясении, ахнул и поднял на ноги грозовой раскат весь сонный Кабул.
Задание подполковника Сарвара по кличке Седой было выполнено...
«Срочно... Центр... Салех успешно организовал взрыв гарнизонного склада боеприпасов. Повторные проверки, участие в боевых операциях полностью подтверждают преданность нашему делу нового агента. Согласно указанию Салех направляется в ваше распоряжение. Седой».
ГЛАВА XII
Перевалив через горные цепи Гиндукуша, навстречу мне шагала весна. Дружная, буйная, расстилая на своем пути зеленый ковер сочных трав вперемежку с островами ярких, слепящих глаза маков. В долинах уже цвел миндаль, в белом наряде, расправив свои плечи, стояли яблони. Парила по утрам земля, тронутая первой бороздой легкого омача. Весна шла дальше на север, а я держал свой путь к югу.
Иду вместе с небольшим караваном кочевников, ухожу от солнца в узкое сырое ущелье. По нынешним временам лучше выбирать нехоженые тропы, чем кланяться пулям душманов на старых караванных путях. Неспокойно и тревожно сегодня в наших горах, вспыхивает перестрелка, идут настоящие бои между солдатами республики и отрядами мятежников.
Стрельба стрельбой, а кочевник остается кочевником. Пришло время перегонять скот на летние пастбища, и пошли, запылили большие и малые караваны, тронулась в дорогу многонациональная семья Афганистана. Как трудно пересчитать звезды на небе, так сложно пересчитать всех, кто населяет эту древнюю землю.
В общем, надо много времени потратить, чтобы разобраться, кого поселил Аллах на нашу грешную афганскую землю. И вот стоит только подуть весеннему ветру, вся эта многомиллионная, многоязычная лавина людей приходит в движение. Кому не суждено обрабатывать землю, отправляются кочевать. Пусть будет гром и молния, власть короля или Дауда, мир или война, кочевые племена идут и идут через горные хребты и ущелья. Так было двести, сто лет назад, так и сейчас, после Апрельской революции. Разве что караван невольно приходится менять маршруты кочевок, быть более зоркими, чуткими на слух...
* * *
Он очень добр и внимателен ко мне, наш караван- баши.
— Ну как, не устал Салех? Может, сядешь на моего коня?
— Нет, Мамат, есть еще силенка в ногах... Засиделся в городе, надо хорошенько размяться...
— Смотри, как знаешь... Привал сделаем только к вечеру, когда поглубже втянемся в ущелье. Так оно надежней будет по нынешним временам,— говорит Мамат и легко пятками подгоняет низкорослую лошаденку. Поначалу я подумал, что караванбаши лет за шестьдесят. Седая борода, лицо в глубоких морщинах, прокопченное с детства лучами солнца. Сказал ему об этом, а он смеется:
— Я недавно женился, Аллах успел пока только трех детей подарить, а ты в старики записываешь.
Оказалось, Мамату едва перевалило за сорок. Старики, как самому опытному, доверили ему быть караван- баши. Невелико хозяйство Мамата, всего несколько семей, перегоняющих свой скот с зимних пастбищ на летние. Впереди отары овец, тряся жидкими бороденками, вожаки — смолистые, рогатые козлы. За ними, то отставая, то давя друг друга, подгоняемые строгими окриками и палками кочевников, бредут овцы. Грязные, с впалыми боками, шумные и бестолковые. Чуть приотстав, чтобы не глотать пыль от отары, босоногая девчушка ведет на поводу верблюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
решил всю мою дальнейшую судьбу...
* * *
Через несколько месяцев там, за рубежом родины, на стол руководителя разведцентра ляжет очередная шифровка из Кабула.
«...Пешавар... Срочно... Раджабу... После тщательного изучения остановился на кандидатуре курсанта Салеха, бывшего узника Пули-Чархи, происхождением из бедных крестьян, жадного к деньгам и чинам. Первые встречи и беседы прошли успешно. Начинаю испытание кровью... Седой».
— Следует заметить, что с первым заданием кандидат в будущие агенты одной из империалистических держав справился не совсем точно,— вносит свои коррективы в мой рассказ Ахмад.
Хорошо ему рассуждать, что точно, что не точно. А у меня тогда не было времени на осмысление. Нет, это не приказ, а страшная изуверская пытка своей жертвы, загнанной в умело расставленные силки. Я должен был ликвидировать одного из руководителей контрразведки нашей армии.
Помолчав немного и глядя мне в глаза, Седой назвал его имя и фамилию.
— Так это же мой лучший друг! — невольно вырвалось у меня.
Подполковник не удивился, только вздохнул и тут же пояснил с откровенным цинизмом:
— Мы учли это обстоятельство, Салех. Именно на этом и построен план операции. Он ваш старый друг по подпольной работе и участию в революции. Вы встретитесь запросто, без всяких формальностей. Следовательно, вам же легче и выполнить задание центра,— разъяснял, как на занятиях, подполковник Сарвар. Для него, видимо, подобное убийство — дело привычное. Центр приказал — значит надо действовать, убивать всех, кто по другую сторону перевала. Убивать, если таковым окажется даже близкий тебе человек.
— Ничего не поделаешь... Одним словом, борьба,— говорит Сарвар.
Он дьявольски спокоен, а я чувствую, как прилипла рубашка к спине, испарина выступает на лбу. Сарвар заметил мое состояние, ехидно улыбается.
— Господину Салеху не по душе наше боевое задание? Нервы сдают?
Нагнулся к самому моему лицу, сверлит своими хитрыми глазами. Ему очень хочется до конца понять, с кем он имеет дело.
— Ну так как, согласны?
Умом я понимаю, что надо соглашаться. Иначе нельзя, иначе не имею права.
— А если я откажусь, что тогда?
— Все просто... Тогда вас ликвидируют другие... и немедленно... Свои ошибки я привык исправлять сам.
И неожиданно я почувствовал, как в мой живот уперся жесткий ствол его пистолета. Мы были одни на пустом полигоне. Смеркалось, с гор потянул спасительный свежий ветерок. Я смахнул пот с лица и сказал негромко, но твердо:
— Согласен!
...Я стрелял с близкого расстояния в своего друга в глухом переулочке в конце Грязного базара. Видел своими глазами, как он упал. Не мешкая, помчался прочь, подальше от своей жертвы. За углом меня ждало спасительное такси.
— Ты и здесь допустил ошибку,— критикует мои действия Ахмад.— Не надо было так подробно все рассказывать Седому. Он из окна чайханы все видел как на ладони. Сам по достоинству оценил твою дерзость и хладнокровие... А ты краски сгустил, приврал, наговорил того, чего не было. Выдумал о погоне, стрельбе за спиной. И Седому пришлось, не оставалось ничего делать, как устроить будущему агенту новое испытание. Была проверка кровью, а теперь огнем.
...Прежде чем уйти за кордон, мне предстояло организовать взрыв гарнизонного склада боеприпасов.
Я дождался, когда в небо взметнулась огненная лава, заходила под ногами земля, как при землетрясении, ахнул и поднял на ноги грозовой раскат весь сонный Кабул.
Задание подполковника Сарвара по кличке Седой было выполнено...
«Срочно... Центр... Салех успешно организовал взрыв гарнизонного склада боеприпасов. Повторные проверки, участие в боевых операциях полностью подтверждают преданность нашему делу нового агента. Согласно указанию Салех направляется в ваше распоряжение. Седой».
ГЛАВА XII
Перевалив через горные цепи Гиндукуша, навстречу мне шагала весна. Дружная, буйная, расстилая на своем пути зеленый ковер сочных трав вперемежку с островами ярких, слепящих глаза маков. В долинах уже цвел миндаль, в белом наряде, расправив свои плечи, стояли яблони. Парила по утрам земля, тронутая первой бороздой легкого омача. Весна шла дальше на север, а я держал свой путь к югу.
Иду вместе с небольшим караваном кочевников, ухожу от солнца в узкое сырое ущелье. По нынешним временам лучше выбирать нехоженые тропы, чем кланяться пулям душманов на старых караванных путях. Неспокойно и тревожно сегодня в наших горах, вспыхивает перестрелка, идут настоящие бои между солдатами республики и отрядами мятежников.
Стрельба стрельбой, а кочевник остается кочевником. Пришло время перегонять скот на летние пастбища, и пошли, запылили большие и малые караваны, тронулась в дорогу многонациональная семья Афганистана. Как трудно пересчитать звезды на небе, так сложно пересчитать всех, кто населяет эту древнюю землю.
В общем, надо много времени потратить, чтобы разобраться, кого поселил Аллах на нашу грешную афганскую землю. И вот стоит только подуть весеннему ветру, вся эта многомиллионная, многоязычная лавина людей приходит в движение. Кому не суждено обрабатывать землю, отправляются кочевать. Пусть будет гром и молния, власть короля или Дауда, мир или война, кочевые племена идут и идут через горные хребты и ущелья. Так было двести, сто лет назад, так и сейчас, после Апрельской революции. Разве что караван невольно приходится менять маршруты кочевок, быть более зоркими, чуткими на слух...
* * *
Он очень добр и внимателен ко мне, наш караван- баши.
— Ну как, не устал Салех? Может, сядешь на моего коня?
— Нет, Мамат, есть еще силенка в ногах... Засиделся в городе, надо хорошенько размяться...
— Смотри, как знаешь... Привал сделаем только к вечеру, когда поглубже втянемся в ущелье. Так оно надежней будет по нынешним временам,— говорит Мамат и легко пятками подгоняет низкорослую лошаденку. Поначалу я подумал, что караванбаши лет за шестьдесят. Седая борода, лицо в глубоких морщинах, прокопченное с детства лучами солнца. Сказал ему об этом, а он смеется:
— Я недавно женился, Аллах успел пока только трех детей подарить, а ты в старики записываешь.
Оказалось, Мамату едва перевалило за сорок. Старики, как самому опытному, доверили ему быть караван- баши. Невелико хозяйство Мамата, всего несколько семей, перегоняющих свой скот с зимних пастбищ на летние. Впереди отары овец, тряся жидкими бороденками, вожаки — смолистые, рогатые козлы. За ними, то отставая, то давя друг друга, подгоняемые строгими окриками и палками кочевников, бредут овцы. Грязные, с впалыми боками, шумные и бестолковые. Чуть приотстав, чтобы не глотать пыль от отары, босоногая девчушка ведет на поводу верблюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73