— Да почему же?— удивляется Джамиля.— Я же вышла из НДПА.
— Совесть тебе не позволит... Да, ты оставила ряды нашей партии. Сошла в сторону с трудной тропы. Это слабость, но не предательство. Ты не подняла руки на свою родину. Мы продолжаем верить тебе, Джамиля.
— Кто это мы?
— Твои друзья, твой народ...
Рука ее машинально потянулась к щитку управления. Она слегка повернула ключ, выключила зажигание, откинулась на спинку кресла, запрокинула голову к синему небу и замерла, как завороженная. Катер какое-то время все еще двигался по инерции, но вот кончились его силы, стал беспомощным, неуправляемым, подставляя свои борта легкой волне.
Ахмад старался не смотреть на Джамилю, перегнулся через борт, курит молчаливо. Ахмад ждет, что скажет она в ответ на его слова. Внешне, со стороны, он казался абсолютно спокойным человеком, которого сейчас больше интересуют водоросли в светлой воде, чем ответ Джамили. Только частое машинальное разглаживание усов выдавало его волнение... Ахмад ждал, надеялся. Он вопреки очевидным фактам продолжал верить Джамиле, как товарищу по борьбе. А вот его друзья по разведке о ней были другого мнения.
— Женщина эта коварная и опасная. Ради личного благополучия она порывает с партией, меняет революционную борьбу на сытость и роскошь в семейном кругу. От нее помощи ждать, что от козла молока,— утверждал на оперативном совещании у генерала полковник Ясан Сахеб.
— Она предатель в большом и малом, в общественном и личном,— дополняет нелестную характеристику бедной женщины другой коллега.— Из-за нее Салех попадает в тюрьму. Он верит, что Джамиля его любит, Джамиля его ждет... А ее след простыл, не стала ждать, когда его выпустят на свободу. Нет, доверия не внушает, может завалить всю операцию.
У подполковника свое, особое мнение... Он лучше всех из присутствующих знает Джамилю.
— Это была смелая подпольщица, страстный пропагандист,— говорит Ахмад вопреки мнению своих товарищей.— А вспомните, как сломя голову в апрельские дни она первая, вместе с солдатами бросилась на штурм президентского дворца и схлопотала ранение... Не успели повязку с руки снять, добровольцем поехала в горы проводить ликбез... Там она столкнулась с жестокой реальностью жизни и не выдержала, надломилась, как хрупкая ветка на сильном ветру... Но на Джамиле нельзя ставить крест. Ей можно, ей нужно верить!
У Ахмада Хана нашлось много и других убедительных доводов и аргументов, чтобы убедить генерала дать согласие на прямой контакт с Джамилей.
— С ней не надо хитрить... Разговор должен быть прямой и честный,— напутствовал его в дорогу генерал.
Конечно, разведчики шли на определенный риск, но другого, более безопасного пути в этой операции не было. Лишь бы только не ошибиться в Джамиле, найдутся ли у нее силы для такого нелегкого, но святого дела.
...Она вздохнула, подала свой голос:
— Что я должна сделать?
— Помочь обезвредить одного матерого убийцу.
— Кто он, как его имя?
— Профессор Адина Муртаза.
— Кто, кто?— не веря еще словам Ахмада, переспросила Джамиля.
— Профессор Адина Муртаза. Убийца сотен людей, среди которых дети и женщины.
Она, как кошка в испуге, метнулась от Ахмада к противоположному борту, замахала руками, будто при встрече с дьяволом, закричала истошно, надрывно:
— Нет, нет, нет, это не правда! Не верю!
Испугались ее крика чайки, сорвались, бросили свою
охоту за рыбой, вспорхнули в небо и загалдели на все лады, кружась над одиноким катером в море.
Он оставил номер телефона, где ждали звонка от Джамили и днем и ночью... Прошла неделя после их встречи, а она не давала о себе знать. Затянулся их разговор тогда на быстроходном катере... Когда она пришла в себя, Ахмад вручил ей в руки объемистую папку с документами расследования одного страшного преступления...
4 С тех пор как у Адины появилась собственная лаборатория, он редко стал бывать дома. Поначалу они не виделись с Джамилей неделями, а теперь уже и месяцами. Она не роптала, была терпелива, ожидая мужа. Так уж у них было заведено с первого дня супружества — жена
ГЛАВА XXXVII
не вмешивалась в дела Адины, не задавала, как говорится, лишних вопросов. А профессор не считал необходимым вводить жену в курс своих научных проблем. Для этого ему следовало бы прочитать целый университетский курс, чтобы жена хоть какое-нибудь понятие имела, чем занимается профессор. А он не располагал свободным временем. Работал днем и ночью, как одержимый, не давал ни себе, ни своим сотрудникам передохнуть, остановиться на полпути в эксперименте. Существование лаборатории держалось в строгом секрете. Ее постарались надежно укрыть в глухих горах, недалеко от границы с Афганистаном. Лаборатория — настоящий королевский подарок Абдулы Бури своему ученому другу. Трудно сказать, на какие бешеные деньги он создал эту лабораторию, оснастив ее всем необходимым оборудованием для исследовательской работы. Абдула, как и при Амине, был щедрым меценатом профессора, его неотступным ангелом-хранителем от дурного глаза и случайной пули. Лидер партии «Шамшари ислами» выделил надежных людей для охраны лаборатории, постоянно был в курсе всей работы над новым препаратом.
— Я жду его, как дар всевышнего... О нем постоянно справляются наши друзья из известных тебе посольств,— говорил Абдула профессору. Несмотря на свою занятость, он находил время побывать в лаборатории, подстегнуть, как он любил выражаться, научную мысль плеткой умелого наездника. И вот, наконец, свершилось: препарат был готов. Профессор Адина Муртаза совершил крупное научное открытие, о котором скоро заговорит весь мир...
...Джамиля никогда не видела его таким возбужденным и таким смешным. Адина приехал к себе на виллу среди ночи, поднял ее сонную с постели, закружил по комнате, потребовал шампанского и фруктов.
— Ура! Я добился своего! Препарат создан! Препарат действует!
Включил на всю мощь магнитофон и стал под бешеный барабанный ритм прыгать как кенгуру перед Джамилей, рычать зверем, сбрасывать на ходу пиджак и галстук, рубашку и ботинки. Она смеялась до слез, глядя на этот танец дикаря, а потом и сама пошла в пляс, завертелась, закружилась в водовороте с оглушающей мелодией. С распущенными волосами, босоногая, с обнаженной грудью, гибкая и быстрая, она звала к себе, красивая
и нетерпеливая. Потом, когда поостыли, Адина поднял бокал ледяного шампанского...
— Я долго искал название своему новому препарату. Сейчас оно найдено: препарат «Джамиля!» Я пью за это чудесное имя, о котором завтра узнает весь мир! За мою «Джамилю»!
Одним духом осушил бокал и тут же, не глядя, бросил его через плечо. Надо бы ему разбиться на счастье в этом доме, да мягкая шкура бадахшанского медведя на полу сберегла дорогой хрусталь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73