Давай-ка лучше сегодня вечером посидим у меня дома, попрощаемся как следует.
— Я и сам думал...
— Тогда жду тебя часов в восемь.
— Что ж, как говорится, в таком случае семь верст не околица!
Посмеялись и расстались.
Вернувшись домой, Орлов снял трубку и через коммутатор позвонил в колхоз «Красный караван». Но к телефону никто не подходил, похоже, в правлении никого не было.
Орлов задумался. Нехорошо получается, если он уедет, не попрощавшись с Садыком. Да и Садык может обидеться, он очень чувствителен. И характер у него непростой. Иногда горячится, вспыхивает как солома, а иногда держится степенно, немногословен. Не сразу поймешь его душу. Он и сам, когда пришел в МТС директором, несколько раз ссорился с ним.* Садык был упрям и решителен, наседал: «Дашь трактор, дашь плуг> дашь то, дашь другое...» Орлова это возмущало, казалось, он не желает считаться с тем, что МТС обслуживает и другие колхозы. Однако позже Орлов оценил Садыка. Если тот видел, что какое-то дело выгодно для его колхоза и колхозников, а значит, и для государства, он становился напорист, энергичен, не боялся начальства, неприятностей, все доводил до конца. Слово его было твердо, а сердце — мягко: он не держал обиды даже на тех, кто был к нему несправедлив. Но, столкнувшись со злом, бесчестием, много дней Хранил в душе печаль...
«Обязательно нужно повидаться с Садыком. Что ж, придется прогуляться...»— подумал Орлов.
В комнату вошла жена.
— В восемь часов у нас будет гость. А я пройдусь, схожу за Садыком. Если гость придет без меня, пусть немного подождет.
Сказав это, он тут же вышел. До Заргарона было почти три километра.
В правлении колхоза свет не горел, и Орлов пошел к дому Садыка. Ворота оказались заперты. Постучался.
— Кто там?— спросила со двора тетушка Назокат.
— Это я, Орлов. Дома ли Садык?
Тетушка Назокат отворила створку.
— Входите, братец,— пригласила она.— Все ли у вас спокойно, здоровы ли жена и дети?
— Спасибо! Позвольте спросить и вас?
— Все слава богу, братец! Двигаюсь помаленьку, Присматриваю за детишками вашего друга. Входите, Садык вот-вот должен вернуться.
— Извините, тетя, ждать не могу. Не знаете, где он сейчас?
— Сейчас, наверное, в дороге. Вот уже десять дней возит зерно на станцию. Каждый день уходит утром, а возвращается в сумерках. Посидите немного, скоро должен быть.
— Тороплюсь я, тетя, жду гостя. Вернется Садык, передайте, чтобы сразу же отправлялся ко мне. Скажите, мол, приходил Орлов, завтра он уезжает насовсем.
— Уезжаете?—удивилась тетушка Назокат.— Отчего же?
Орлов услышал в ее голосе нотки сожаления и ласково улыбнулся.
— Разве вам не пришлись по душе наши места? Знаете ведь, как говорят: горная вода и горный воздух то же золото.
— Нет, тетя! Ваши места мне очень нравятся. Но что поделаешь, работа такая. Куда пошлют, там и должен служить.— Орлов помолчал, оглядел задумчиво двор и добавил:—До свиданья, тетя! Будьте здоровы на счастье сына и внуков. Много раз отведывал хлеб-соль с вашего дастархана, но не мог отплатить добром за доброту. Не поминайте лихом, тетя, и простите, если когда что было не так.
Тетушка Назокат пригорюнилась.
— Я тысячу раз довольна вами, братец. И на этом и на том свете не забуду ваше великодушие и дружескую помощь! Дай бог, чтобы жили и работали среди хороших людей, чтобы на душе у вас всегда было легко...
Улицами кишлака Орлов возвращался обратно. Уже совсем стемнело, резче стали запахи, отчетливее—звуки. На дороге пахло пылью, она легко поднималась с земли и, словно пудра, облепляла сапоги. Где-то лаяла собака, мычала не то корова, не то теленок. Женщина звала своего ребенка. Захлопала крыльями слетевшая с насеста курица, треснула сломавшаяся ветка. Множество звуков, на которые не обращаешь внимания днем, наполняли сумрак. Сейчас эти звуки казались мягче и земля будто дышала ровнее, спокойнее.
Орлов подумал, что уже успел привязаться душой к этим местам и совсем как человек, рожденный здесь, понимает голос ночи.
Прыгая с камня на камень, перебрался он через речушку, маловодную в эту пору, и тут же увидел, что с возвышенности спускаются неясные силуэты. Подошел ближе и увидел: два человека гонят несколько ослов.
«Не Садык ли это?»— подумал Орлов и тут же узнал его по раненой левой ноге — она не сгибалась. Садык тоже узнал Орлова, остановил осла, поздоровался и спросил:
— Похоже, ты из Заргарона?
— Да, заходил к тебе.
— Какой ветер подул, что вспомнил о моем доме?
Орлов понял, что Садык еще не забыл о разговоре с Махсумовым. Однако Садык тут же пригласил:
— Поворачивай, идем ко мне.
— Нет, Садык, это ты поворачивай!
— Что-нибудь случилось?
— Если случилось — пойдешь, а нет — откажешься, да?— засмеялся Орлов.
— Ну что ты, разве у меня две головы? Увы, всего одна, и потому не могу ею рисковать! Говорят же: не шути со старостой, у него есть много способов наказать!
— Ну ладно, поворачивай!
— Ты сначала скажи, куда пойдем?
— Ко мне домой.
— Тогда лучше пешком.
— А как твоя нога?
— Терпимо...
Садык окликнул Амонулло:
— Захватите моего осла! А по дороге зайдите ко мне домой, скажите матери, чтобы не беспокоилась.— Он спешился, засунул погонялку под подпругу и крикнул:— И-их!
Осел послушно побежал вслед за длинноухими собратьями.
— Устал, наверное, за день?— спросил Орлов.
— Ну что ж, когда-нибудь придет время, отдохну сразу за все эти дни,
Они шагали рядом. Было тихо, лишь мерно поскрипывали сапоги Орлова. «Интересно, почему Орлов сам за мной пришел?»— думал Садык.
— На душе у меня неспокойно,— сказал Орлов.— Видно, ты до сих пор не простил обиду,
— На что же мне обижаться?
— Не притворяйся, что не понимаешь. Я чувствую, что у тебя на душе.
— Ладно, оставь. Мало ли что в жизни приходится выслушивать о себе. На то она и жизнь...
— Не обижайся, друг. Стоит ли принимать близко к сердцу сказанное недостойным человеком, Такие, как он,— вроде мусора, плывущего по реке. Но рано или поздно река освободится от мусора.
Садык был благодарен Орлову, что он не стал бередить ему душу, лишь упомянул о том неприятном случае.
— Дурак скроет свою глупость раз, два, ну десять... но когда-то ведь его выведут на чистую воду. Так что выкинь из сердца обиду!
— Ладно, на что обижаться-то? Видно, работа у него,.. трудная.— Садык перевел разговор на другое:— А почему все же ты в такой поздний час ведешь меня к себе? Наверно, не без причины?
-— Хочу сегодня выпить с тобой!
— Здорово! Раньше-то ты и запаха вина не переносил. Может, обманывал, а сам тайком выпивал?
— Скажешь тоже! Помнишь, однажды я пил в твоем доме.
— Да, пять лет назад, когда у меня родился сын!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
— Я и сам думал...
— Тогда жду тебя часов в восемь.
— Что ж, как говорится, в таком случае семь верст не околица!
Посмеялись и расстались.
Вернувшись домой, Орлов снял трубку и через коммутатор позвонил в колхоз «Красный караван». Но к телефону никто не подходил, похоже, в правлении никого не было.
Орлов задумался. Нехорошо получается, если он уедет, не попрощавшись с Садыком. Да и Садык может обидеться, он очень чувствителен. И характер у него непростой. Иногда горячится, вспыхивает как солома, а иногда держится степенно, немногословен. Не сразу поймешь его душу. Он и сам, когда пришел в МТС директором, несколько раз ссорился с ним.* Садык был упрям и решителен, наседал: «Дашь трактор, дашь плуг> дашь то, дашь другое...» Орлова это возмущало, казалось, он не желает считаться с тем, что МТС обслуживает и другие колхозы. Однако позже Орлов оценил Садыка. Если тот видел, что какое-то дело выгодно для его колхоза и колхозников, а значит, и для государства, он становился напорист, энергичен, не боялся начальства, неприятностей, все доводил до конца. Слово его было твердо, а сердце — мягко: он не держал обиды даже на тех, кто был к нему несправедлив. Но, столкнувшись со злом, бесчестием, много дней Хранил в душе печаль...
«Обязательно нужно повидаться с Садыком. Что ж, придется прогуляться...»— подумал Орлов.
В комнату вошла жена.
— В восемь часов у нас будет гость. А я пройдусь, схожу за Садыком. Если гость придет без меня, пусть немного подождет.
Сказав это, он тут же вышел. До Заргарона было почти три километра.
В правлении колхоза свет не горел, и Орлов пошел к дому Садыка. Ворота оказались заперты. Постучался.
— Кто там?— спросила со двора тетушка Назокат.
— Это я, Орлов. Дома ли Садык?
Тетушка Назокат отворила створку.
— Входите, братец,— пригласила она.— Все ли у вас спокойно, здоровы ли жена и дети?
— Спасибо! Позвольте спросить и вас?
— Все слава богу, братец! Двигаюсь помаленьку, Присматриваю за детишками вашего друга. Входите, Садык вот-вот должен вернуться.
— Извините, тетя, ждать не могу. Не знаете, где он сейчас?
— Сейчас, наверное, в дороге. Вот уже десять дней возит зерно на станцию. Каждый день уходит утром, а возвращается в сумерках. Посидите немного, скоро должен быть.
— Тороплюсь я, тетя, жду гостя. Вернется Садык, передайте, чтобы сразу же отправлялся ко мне. Скажите, мол, приходил Орлов, завтра он уезжает насовсем.
— Уезжаете?—удивилась тетушка Назокат.— Отчего же?
Орлов услышал в ее голосе нотки сожаления и ласково улыбнулся.
— Разве вам не пришлись по душе наши места? Знаете ведь, как говорят: горная вода и горный воздух то же золото.
— Нет, тетя! Ваши места мне очень нравятся. Но что поделаешь, работа такая. Куда пошлют, там и должен служить.— Орлов помолчал, оглядел задумчиво двор и добавил:—До свиданья, тетя! Будьте здоровы на счастье сына и внуков. Много раз отведывал хлеб-соль с вашего дастархана, но не мог отплатить добром за доброту. Не поминайте лихом, тетя, и простите, если когда что было не так.
Тетушка Назокат пригорюнилась.
— Я тысячу раз довольна вами, братец. И на этом и на том свете не забуду ваше великодушие и дружескую помощь! Дай бог, чтобы жили и работали среди хороших людей, чтобы на душе у вас всегда было легко...
Улицами кишлака Орлов возвращался обратно. Уже совсем стемнело, резче стали запахи, отчетливее—звуки. На дороге пахло пылью, она легко поднималась с земли и, словно пудра, облепляла сапоги. Где-то лаяла собака, мычала не то корова, не то теленок. Женщина звала своего ребенка. Захлопала крыльями слетевшая с насеста курица, треснула сломавшаяся ветка. Множество звуков, на которые не обращаешь внимания днем, наполняли сумрак. Сейчас эти звуки казались мягче и земля будто дышала ровнее, спокойнее.
Орлов подумал, что уже успел привязаться душой к этим местам и совсем как человек, рожденный здесь, понимает голос ночи.
Прыгая с камня на камень, перебрался он через речушку, маловодную в эту пору, и тут же увидел, что с возвышенности спускаются неясные силуэты. Подошел ближе и увидел: два человека гонят несколько ослов.
«Не Садык ли это?»— подумал Орлов и тут же узнал его по раненой левой ноге — она не сгибалась. Садык тоже узнал Орлова, остановил осла, поздоровался и спросил:
— Похоже, ты из Заргарона?
— Да, заходил к тебе.
— Какой ветер подул, что вспомнил о моем доме?
Орлов понял, что Садык еще не забыл о разговоре с Махсумовым. Однако Садык тут же пригласил:
— Поворачивай, идем ко мне.
— Нет, Садык, это ты поворачивай!
— Что-нибудь случилось?
— Если случилось — пойдешь, а нет — откажешься, да?— засмеялся Орлов.
— Ну что ты, разве у меня две головы? Увы, всего одна, и потому не могу ею рисковать! Говорят же: не шути со старостой, у него есть много способов наказать!
— Ну ладно, поворачивай!
— Ты сначала скажи, куда пойдем?
— Ко мне домой.
— Тогда лучше пешком.
— А как твоя нога?
— Терпимо...
Садык окликнул Амонулло:
— Захватите моего осла! А по дороге зайдите ко мне домой, скажите матери, чтобы не беспокоилась.— Он спешился, засунул погонялку под подпругу и крикнул:— И-их!
Осел послушно побежал вслед за длинноухими собратьями.
— Устал, наверное, за день?— спросил Орлов.
— Ну что ж, когда-нибудь придет время, отдохну сразу за все эти дни,
Они шагали рядом. Было тихо, лишь мерно поскрипывали сапоги Орлова. «Интересно, почему Орлов сам за мной пришел?»— думал Садык.
— На душе у меня неспокойно,— сказал Орлов.— Видно, ты до сих пор не простил обиду,
— На что же мне обижаться?
— Не притворяйся, что не понимаешь. Я чувствую, что у тебя на душе.
— Ладно, оставь. Мало ли что в жизни приходится выслушивать о себе. На то она и жизнь...
— Не обижайся, друг. Стоит ли принимать близко к сердцу сказанное недостойным человеком, Такие, как он,— вроде мусора, плывущего по реке. Но рано или поздно река освободится от мусора.
Садык был благодарен Орлову, что он не стал бередить ему душу, лишь упомянул о том неприятном случае.
— Дурак скроет свою глупость раз, два, ну десять... но когда-то ведь его выведут на чистую воду. Так что выкинь из сердца обиду!
— Ладно, на что обижаться-то? Видно, работа у него,.. трудная.— Садык перевел разговор на другое:— А почему все же ты в такой поздний час ведешь меня к себе? Наверно, не без причины?
-— Хочу сегодня выпить с тобой!
— Здорово! Раньше-то ты и запаха вина не переносил. Может, обманывал, а сам тайком выпивал?
— Скажешь тоже! Помнишь, однажды я пил в твоем доме.
— Да, пять лет назад, когда у меня родился сын!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22