Эти вернулись через две недели — молчаливые и словно чем-то озабоченные. Выводы, сделанные ими в ходе командировки и изложенные в пухлом отчёте, можно было бы свести к сакраментальной фразе: «В Багдаде всё спокойно». Что именно предложила им «Адженсиа туристика» в обмен на фальсификацию результатов расследования, так и осталось загадкой. Известно только, что в течение года после этой поездки все шестеро уволились из органов. Трое затем ушли в коммерцию и возглавили некие канадско-украинские предприятия, один вдруг оказался по происхождению немцем и уехал на ПМЖ в Германию, оставшиеся двое сделали карьеру в «Уна-Унсо» и сели в Верховной Раде народно избранными депутатами.
Высшее руководство УСБ в Киеве тоже почему-то утратило интерес к «Варягу» и ведущимся на нём работам, вроде бы полностью удовлетворившись предоставленным отчётом.
* * *
В сентябре на главный трап «Варяга» ступил капитан. Был это вице-адмирал Тихоокеанского флота в отставке Георгий Семёнович Долгопрудный — заслуженный моряк, до 1996 года ходивший командиром тяжелого авианесущего крейсера «Новороссийск».
В своё время он запомнился постоянным читателям газеты «Дальний Восток» под прозвищем «Плачущий адмирал». Дело было так. Когда в 1995 году зашла речь о продаже Южной Корее на металлолом двух тяжёлых авианосцев «Минск» и «Новороссийск», тихоокеанские военные моряки возмутились, в них взыграл патриотизм, и дело, вполне возможно, закончилось бы бунтом, но тут командующий флотом адмирал Игорь Хмельнов выступил с заявлением, в котором дал обещание вырученные от продажи авианосцев деньги направить в жилищный фонд и выдать каждому флотскому офицеру по новенькой квартире. И моряки, измученные «квартирной проблемой», поверили ему. Как оказалось, патриотизм отступает на второй план, когда речь заходит о личной выгоде. Всяческие волнения почти сразу сошли на нет.
Не поверил и не сдался только вице-адмирал Долгопрудный. Когда делегация представителей покупателя явилась осмотреть крейсер, он встречал её на сходнях, одетый в белую парадную форму с полным комплектом орденов и медалей на груди и с кортиком над левым бедром. Впереди шёл мордоворот-охранник (из новых и наглых, называющих себя на иностранный манер: «секьюрити») и вид грозного вице-адмирала не произвёл на него ровно никакого впечатления.
— Подвинься, дед, — грубовато потребовал охранник.
«Дедом» моряки называют старшего механика корабля или судна, и ничего в этом прозвище нет оскорбительного или унижающего личное достоинство. Однако назвать так вице-адмирала и командира тяжёлого крейсера рискнёт не всякий. Кровь прихлынула к лицу Георгия Семёновича, и он вцепился в поручни, окончательно перегородив проход.
— Ты, щенок, как ты разговариваешь с адмиралом?!
Охранник остановился, окинул Долгопрудного презрительным взглядом с ног до головы и сказал:
— Права качаем, дед? — он выпятил челюсть, видимо, полагая, что при этом у него становится особо зверский вид. — Сам уйдёшь с дороги или тебе помочь?
— Молчать! — рявкнул на охранника Долгопрудный.
— А в чём собственно дело, Георгий Семёнович? — очень спокойно поинтересовался хорошо одетый молодой человек, который возник из-за широкого плеча «секьюрити» и в котором вице-адмирал без труда опознал одного из местных вице-губернаторов. — Вы же ознакомлены с приказом главнокомандующего…
— Иди ты на хуй, гнида! — Долгопрудный в критических ситуациях не выбирал выражений.
Охранник не стал дожидаться дальнейшего развития конфликта. Он попёр вперёд, словно айсберг, и вице-адмирал сам не понял, как очутился на палубе. Сильно болели голова и левое плечо, которым Долгопрудный, падая, ударился.
— Ну зачем же так, Витя? — мягко упрекнул охранника вице-губернатор. — Это же всё-таки вице-адмирал. Вам помочь, Георгий Семёнович? — участливо обратился он к лежащему на спине Долгопрудному.
Впрочем, он и не собирался помогать вице-адмиралу. Когда Георгий Семёнович смог открыть глаза и приподняться, делегация уже удалялась к «острову», и только один из корейцев оглядывался, удивлённо таращась — он явно не понимал, что происходит. Из команды крейсера к Георгию Семёновичу никто не подошёл. Поддержки от этих «продажных шкур» ждать не приходилось.
Помогая себе руками, вице-адмирал встал на ноги, присел на кнехт и заплакал. Именно в этой позиции его и застал репортёр «Дальнего Востока», приехавший вместе с делегацией и задержавшийся на причале, снимая панораму бухты и ржавеющие военные корабли. Дважды клацнул затвор фотоаппарата. Вид плачущего вице-адмирала показался репортёру «забавным» — такое не стыдно поставить и на первую полосу. Долгопрудный не стал заслоняться рукой или отнимать фотоаппарат у репортёра — это было бы ниже достоинства вице-адмирала.
Через месяц командующий флотом утвердил рапорт Георгия Семёновича с просьбой о досрочной отставке. В свете произошедшего на сходнях инцидента и скандальной публикации «Плачущий адмирал» в одной из самых читаемых газет Владивостока подобное решение главкома не вызвало ни удивления, ни нареканий. А через год и сам командующий флотом Хмельнов был вынужден уйти в отставку в связи с расследованием его махинаций с недвижимостью. Квартир доверчивые моряки так и не получили, а деньги, перечисленные за «Минск» и «Новороссийск», затерялись где-то по полпути из одного коммерческого банка в другой.
Георгий Семёнович по поводу своего ухода из флота сильно не переживал, и больше его никто плачущим не видел. Наоборот, все знакомые и друзья вице-адмирала отмечали, что он посвежел, помолодел и «выглядит на все сто». Близких родственников у него не было (сын, пошедший по стопам отца и сделавший неплохую карьеру, внезапно и страшно погиб в 85-ом, жена, узнав о его смерти, слегла и больше не вставала, истаяв за какой-то год), и о причинах столь разительной перемены никто ничего не мог сказать. Однако таковые причины всё же имелись: взамен «Новороссийска» Долгопрудному предложили другой корабль — и такой, о каком он даже во сне не мог мечтать. Поэтому, когда пришло ему время показаться на новом корабле, вице-адмирал Долгопрудный без малейшего сожаления оставил свою трёхкомнатную квартирку во Владивостоке, переписав её на своего старого флотского товарища, бедствующего в коммуналке на окраине, взял только самые необходимые вещи, включая семейный альбом, выходную форму, кольцо жены, ордена свои и сына. Вице-адмирал не собирался возвращаться. Он решил связать оставшиеся ему дни с крейсером «Варяг» и готов был при необходимости погибнуть вместе с ним.
К его появлению старшие офицеры крейсера подготовили торжественную встречу. На полётной палубе были построены полторы тысячи человек команды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Высшее руководство УСБ в Киеве тоже почему-то утратило интерес к «Варягу» и ведущимся на нём работам, вроде бы полностью удовлетворившись предоставленным отчётом.
* * *
В сентябре на главный трап «Варяга» ступил капитан. Был это вице-адмирал Тихоокеанского флота в отставке Георгий Семёнович Долгопрудный — заслуженный моряк, до 1996 года ходивший командиром тяжелого авианесущего крейсера «Новороссийск».
В своё время он запомнился постоянным читателям газеты «Дальний Восток» под прозвищем «Плачущий адмирал». Дело было так. Когда в 1995 году зашла речь о продаже Южной Корее на металлолом двух тяжёлых авианосцев «Минск» и «Новороссийск», тихоокеанские военные моряки возмутились, в них взыграл патриотизм, и дело, вполне возможно, закончилось бы бунтом, но тут командующий флотом адмирал Игорь Хмельнов выступил с заявлением, в котором дал обещание вырученные от продажи авианосцев деньги направить в жилищный фонд и выдать каждому флотскому офицеру по новенькой квартире. И моряки, измученные «квартирной проблемой», поверили ему. Как оказалось, патриотизм отступает на второй план, когда речь заходит о личной выгоде. Всяческие волнения почти сразу сошли на нет.
Не поверил и не сдался только вице-адмирал Долгопрудный. Когда делегация представителей покупателя явилась осмотреть крейсер, он встречал её на сходнях, одетый в белую парадную форму с полным комплектом орденов и медалей на груди и с кортиком над левым бедром. Впереди шёл мордоворот-охранник (из новых и наглых, называющих себя на иностранный манер: «секьюрити») и вид грозного вице-адмирала не произвёл на него ровно никакого впечатления.
— Подвинься, дед, — грубовато потребовал охранник.
«Дедом» моряки называют старшего механика корабля или судна, и ничего в этом прозвище нет оскорбительного или унижающего личное достоинство. Однако назвать так вице-адмирала и командира тяжёлого крейсера рискнёт не всякий. Кровь прихлынула к лицу Георгия Семёновича, и он вцепился в поручни, окончательно перегородив проход.
— Ты, щенок, как ты разговариваешь с адмиралом?!
Охранник остановился, окинул Долгопрудного презрительным взглядом с ног до головы и сказал:
— Права качаем, дед? — он выпятил челюсть, видимо, полагая, что при этом у него становится особо зверский вид. — Сам уйдёшь с дороги или тебе помочь?
— Молчать! — рявкнул на охранника Долгопрудный.
— А в чём собственно дело, Георгий Семёнович? — очень спокойно поинтересовался хорошо одетый молодой человек, который возник из-за широкого плеча «секьюрити» и в котором вице-адмирал без труда опознал одного из местных вице-губернаторов. — Вы же ознакомлены с приказом главнокомандующего…
— Иди ты на хуй, гнида! — Долгопрудный в критических ситуациях не выбирал выражений.
Охранник не стал дожидаться дальнейшего развития конфликта. Он попёр вперёд, словно айсберг, и вице-адмирал сам не понял, как очутился на палубе. Сильно болели голова и левое плечо, которым Долгопрудный, падая, ударился.
— Ну зачем же так, Витя? — мягко упрекнул охранника вице-губернатор. — Это же всё-таки вице-адмирал. Вам помочь, Георгий Семёнович? — участливо обратился он к лежащему на спине Долгопрудному.
Впрочем, он и не собирался помогать вице-адмиралу. Когда Георгий Семёнович смог открыть глаза и приподняться, делегация уже удалялась к «острову», и только один из корейцев оглядывался, удивлённо таращась — он явно не понимал, что происходит. Из команды крейсера к Георгию Семёновичу никто не подошёл. Поддержки от этих «продажных шкур» ждать не приходилось.
Помогая себе руками, вице-адмирал встал на ноги, присел на кнехт и заплакал. Именно в этой позиции его и застал репортёр «Дальнего Востока», приехавший вместе с делегацией и задержавшийся на причале, снимая панораму бухты и ржавеющие военные корабли. Дважды клацнул затвор фотоаппарата. Вид плачущего вице-адмирала показался репортёру «забавным» — такое не стыдно поставить и на первую полосу. Долгопрудный не стал заслоняться рукой или отнимать фотоаппарат у репортёра — это было бы ниже достоинства вице-адмирала.
Через месяц командующий флотом утвердил рапорт Георгия Семёновича с просьбой о досрочной отставке. В свете произошедшего на сходнях инцидента и скандальной публикации «Плачущий адмирал» в одной из самых читаемых газет Владивостока подобное решение главкома не вызвало ни удивления, ни нареканий. А через год и сам командующий флотом Хмельнов был вынужден уйти в отставку в связи с расследованием его махинаций с недвижимостью. Квартир доверчивые моряки так и не получили, а деньги, перечисленные за «Минск» и «Новороссийск», затерялись где-то по полпути из одного коммерческого банка в другой.
Георгий Семёнович по поводу своего ухода из флота сильно не переживал, и больше его никто плачущим не видел. Наоборот, все знакомые и друзья вице-адмирала отмечали, что он посвежел, помолодел и «выглядит на все сто». Близких родственников у него не было (сын, пошедший по стопам отца и сделавший неплохую карьеру, внезапно и страшно погиб в 85-ом, жена, узнав о его смерти, слегла и больше не вставала, истаяв за какой-то год), и о причинах столь разительной перемены никто ничего не мог сказать. Однако таковые причины всё же имелись: взамен «Новороссийска» Долгопрудному предложили другой корабль — и такой, о каком он даже во сне не мог мечтать. Поэтому, когда пришло ему время показаться на новом корабле, вице-адмирал Долгопрудный без малейшего сожаления оставил свою трёхкомнатную квартирку во Владивостоке, переписав её на своего старого флотского товарища, бедствующего в коммуналке на окраине, взял только самые необходимые вещи, включая семейный альбом, выходную форму, кольцо жены, ордена свои и сына. Вице-адмирал не собирался возвращаться. Он решил связать оставшиеся ему дни с крейсером «Варяг» и готов был при необходимости погибнуть вместе с ним.
К его появлению старшие офицеры крейсера подготовили торжественную встречу. На полётной палубе были построены полторы тысячи человек команды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95