- Ну, хорошо, а что ты думаешь обо всем этом те-
перь? - спросил Кебет.
- Теперь, клянусь Зевсом, - сказал Сократ, - я да-
лек от мысли, будто знаю причину хотя бы одной из
этих вещей. Я не решаюсь судить даже тогда, когда к
единице прибавляют единицу, - то ли единица, к ко-
торой прибавили другую, стала двумя, то ли прибав-
ляемая единица и та, к которой прибавляют, вместе
становятся двумя через прибавление одной к другой.
Пока каждая из них была отдельно от другой, каждая
оставалась единицей и двух тогда не существовало, но
вот они сблизились, и я спрашиваю себя: в этом ли
именно причина возникновения двух - в том, что про-
изошла встреча, вызванная взаимным сближением?
И если кто разделяет единицу, я не могу больше ве-
рить, что двойка появляется именно по этой причине -
через разделение, ибо тогда причина будет как раз про-
тивоположной причине образования двух: только что мы
утверждали, будто единицы взаимно сближаются и при-
бавляются одна к другой, а теперь говорим, что одна
от другой отделяется и отнимается! И я не могу уверить
себя, будто понимаю, почему и как возникает единица
или что бы то ни было иное - почему оно возникает,
гибнет или существует. Короче говоря, этот способ ис-
следования мне решительно не нравится, и я выбираю
себе наугад другой.
Но однажды мне кто-то рассказал, как он вычитал
в книге Анаксагора, что всему в мире сообщает поря-
док и всему служит причиной Ум; и эта причина мне
пришлась по душе, я подумал, что это прекрасный выход
из затруднений, если всему причина - Ум. Я решил, что
если так, то Ум-устроитель должен устраивать все наи-
лучшим образом и всякую вещь помещать там, где ей
всего лучше находиться. И если кто желает отыскать
причину, по которой что-либо рождается, гибнет или
существует, ему следует выяснить, как лучше всего этой
вещи существовать, действовать или самой испытывать
какое-либо воздействие. Исходя из этого рассуждения,
человеку не нужно исследовать ни в себе, ни в окружаю-
щем ничего иного, кроме самого лучшего и самого совер-
шенного. Конечно, он непременно должен знать и худ-
шее, ибо знание лучшего и знание худшего - это одно
и то же знание. Рассудивши так, я с удовольствием
думал, что нашел в Анаксагоре учителя, который откро-
ет мне причину бытия, доступную моему разуму, и пре-
жде всего расскажет, плоская ли Земля или круглая,
а рассказавши, объяснит необходимую причину - со-
шлется на самое лучшее, утверждая, что Земле лучше
всего быть именно такой, а не какой-нибудь еще. И если
он скажет, что Земля находится в центре [мира], объяс-
нит, почему ей лучше быть в центре. Если он откроет
мне все это, думал я, я готов не искать причины иного
рода. Да, я был готов спросить у него таким же обра-
зом о Солнце, Луне и звездах - о скорости их движения
относительно друг друга, об их поворотах и обо всем
остальном, что с ними происходит: каким способом каж-
дое из них действует само или подвергается воздейст-
вию. Я ни на миг не допускал мысли, что, назвавши их
устроителем Ум, Анаксагор может ввести еще какую-то
причину помимо той, что им лучше всего быть в таком
положении, в каком они и находятся. Я полагал, что,
определив причину каждого из них и всех вместе, он
затем объяснит, что всего лучше для каждого и в чем
их общее благо. И эту свою надежду я не отдал бы ни
за что! С величайшим рвением принялся я за книги
Анаксагора, чтобы поскорее их прочесть и поскорее
узнать, что же всего лучше и что хуже.
Но с вершины изумительной этой надежды, друг
Кебет, я стремглав полетел вниз, когда, продолжая чи-
тать, увидел, что Ум у него остается без всякого при-
менения и что порядок вещей вообще не возводится
ни к каким причинам, но приписывается - совершенно
нелепо - воздуху, эфиру, воде и многому иному. На мой
взгляд, это все равно, как если бы кто сперва объявил,
что всеми своими действиями Сократ обязан Уму, а по-
том, принявшись объяснять причины каждого из них
в отдельности, сказал: "Сократ сейчас сидит здесь пото-
му, что его тело состоит из костей и сухожилий и кости
твердые и отделены одна от другой сочленениями, а
сухожилия могут натягиваться и расслабляться и окру-
жают кости - вместе с мясом и кожею, которая все
охватывает. И так как кости свободно ходят в своих
суставах, сухожилия, растягиваясь и напрягаясь, позво-
ляют Сократу сгибать ноги и руки. Вот по этой-то при-
чине он и сидит теперь здесь, согнувшись". И для беседы
нашей можно найти сходные причины - голос, воздух,
слух и тысячи иных того же рода, пренебрегши истин-
ными причинами - тем, что, раз уж афиняне почли за
лучшее меня осудить, я в свою очередь счел за лучшее
сидеть здесь, счел более справедливым остаться на месте
и понести то наказание, какое они назначат. Да, клянусь
собакой, эти жилы и эти кости уже давно, я думаю, были
бы где-нибудь в Мегарах или в Беотии, увлеченные
ложным мнением о лучшем, если бы я не признал более
справедливым и более прекрасным не бежать и не скры-
ваться, но принять любое наказание, какое бы ни назна-
чило мне государство.
Нет, называть подобные вещи причинами - полная
бессмыслица. Если бы кто говорил, что без всего это-
го - без костей, сухожилий и всего прочего, чем я вла-
дею, - я бы не мог делать то, что считаю нужным, он
говорил бы верно. Но утверждать, будто они причина
всему, что я делаю, и в то же время что в данном слу-
чае я повинуюсь Уму, а не сам избираю наилучший
образ действий, было бы крайне необдуманно. Это зна-
чит не различать между истинной причиной и тем, без
чего причина не могла бы быть причиною. Это послед-
нее толпа, как бы ощупью шаря в потемках, называет
причиной - чуждым, как мне кажется, именем. И вот
последствия: один изображает Землю недвижно покоя-
щейся под небом и окруженною неким вихрем, для
другого она что-то вроде мелкого корыта, поддержи-
ваемого основанием из воздуха, но силы, которая наи-
лучшим образом устроила все так, как оно есть сей-
час, - этой силы они не ищут и даже не предполагают
за нею великой божественной мощи. Они надеются в
один прекрасный день изобрести Атланта, еще более
мощного и бессмертного, способного еще тверже удер-
живать все на себе, и нисколько не предполагают, что
в действительности все связуется и удерживается бла-
гим и должным. А я с величайшей охотою пошел бы в
учение к кому угодно, лишь бы узнать и понять такую
причину. Но она не далась мне в руки, я и сам не су-
мел ее отыскать, и от других ничему не смог научиться,
и тогда в поисках причины я снова пустился в плава-
ние. Хочешь, я расскажу тебе, Кебет, о моих стара-
ниях?
- Очень хочу! - отвечал Кебет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23