А о чем шла беседа
после этого?
Ф е д о н. Помнится, когда Симмий и Кебет с ним
согласились и признали, что каждая из идей сущест-
вует и что вещи в силу причастности к ним получают
их имена, после этого Сократ спросил:
- Если так, то, говоря, что Симмий больше Сокра-
та и меньше Федона, ты утверждаешь, что в Симмий
есть и большое и малое само по себе разом. Верно?
- Верно.
- Но ты, конечно, согласен со мною, что выраже-
ние "Симмий выше Сократа" полностью истине не со-
ответствует? Ведь Симмий выше не потому, что он Сим-
мий, не по природе своей, но через то большое, которое
в нём есть. И выше Сократа он не потому, что Сократ -
это Сократ, а потому, что Сократ причастен малому -
сравнительно с большим, которому причастен Сим-
мий.
- Правильно.
- И ниже Федона он не потому, что Федон - это
Федон, а потому, что причастен малому сравнительно
с большим, которому причастен Федон?
- Да, это так.
- Выходит, что Симмия можно называть разом и
маленьким, и большим по сравнению с двумя другими:
рядом с великостью одного он ставит свою малость, а над
малостью второго воздвигает собственную великость.
Тут Сократ улыбнулся и заметил:
- Видно, я сейчас заговорю как по писаному. Но
как бы там ни было, а говорю я, сдается мне, дело.
Кебет подтвердил.
- Цель же моя в том, - продолжал Сократ, - что-
бы ты разделил мой взгляд. Мне кажется, не только
большое никогда не согласится быть одновременно и
большим и малым, но и большое в нас никогда на до-
пустит и не примет малого, не пожелает оказаться мень-
ше другого. Но в таком случае одно из двух: либо боль-
шое отступает и бежит, когда приблизится его против-
ник - малое, либо гибнет, когда противник подойдет
вплотную. Ведь, оставаясь на месте и принявши малое,
оно сделается иным, чем было раньше, а именно этого
оно и не хочет. Вот, например, я принял и допустил
малое, но остаюсь самим собою - я прежний Сократ,
маленький, тогда как то, большое, не смеет быть малым,
будучи большим. Так же точно и малое в нас никогда
не согласится стать или же быть большим, и вообще
ни одна из противоположностей, оставаясь тем, что она
есть, не хочет ни превращаться в другую противополож-
ность, ни быть ею, но либо удаляется, либо при этом
изменении гибнет.
- Да, - сказал Кебет, - мне кажется, что именно
так оно и есть.
Услыхав это, кто-то из присутствовавших - я уже не
помню точно кто - сказал:
- Ради богов, да ведь мы раньше сошлись и согла-
сились как раз на обратном тому, что говорим сейчас!
Разве мы не согласились, что из меньшего возникает
большее, а из большего меньшее и что вообще таково
происхождение противоположностей - из противопо-
ложного? А теперь, сколько я понимаю, мы утверждаем,
что так никогда не бывает!
Сократ обернулся, выслушал и ответил так:
- Ты смело напомнил! Но ты не понял разницы
между тем, что говорится теперь и говорилось тогда.
Тогда мы говорили, что из противоположной вещи рож-
дается противоположная вещь, а теперь - что сама про-
тивоположность никогда не перерождается в собствен-
ную противоположность ни в нас, ни в природе. Тогда,
друг, мы говорили о вещах, несущих в себе противо-
положное, называя их именами этих противоположно-
стей, а теперь о самих противоположностях, присутствие
которых дает имена вещам: это они, утверждаем мы те-
перь, никогда не соглашаются возникнуть одна из дру-
гой.
Тут он взглянул на Кебета и прибавил:
- Может быть, и тебя, Кебет, смутило что-нибудь
из того, что высказал он?
- Нет, - отвечал Кебет, - нисколько. Но я не ста-
ну отрицать, что многое смущает и меня.
- Значит, мы согласимся без всяких оговорок, что
противоположность никогда не будет противоположна
самой себе?
- Да, без малейших оговорок.
- Теперь взгляни, согласишься ли ты со мною еще
вот в каком вопросе. Ты ведь называешь что-либо хо-
лодным или горячим?
- Называю.
- И это то же самое, что сказать "снег" и "огонь"?
- Нет, конечно, клянусь Зевсом!
- Значит, горячее - это иное, чем огонь, и холод-
ное - иное, чем снег?
- Да.
- Но ты, видимо, понимаешь, что никогда снег (как
мы сейчас только говорили), приняв горячее, уже не
будет тем, чем был прежде, - снегом, и вместе с тем
горячим: когда горячее приблизится, он либо отступит
перед ним, либо погибнет.
- Совершенно верно.
- Равным образом ты, видимо, понимаешь, что
огонь, когда приближается холодное, либо сходит с его
пути, либо же гибнет: он и не хочет и не в силах, при-
нявши холод, быть тем, чем был прежде, - огнем, и,
вместе, холодным.
- Да, это так.
- Значит, в иных из подобных случаев бывает, что
одно и то же название сохраняется на вечные времена
не только за самой идеей, но и за чем-то иным, что не
есть идея, но обладает ее формою во все время своего
существования. Сейчас, я надеюсь, ты яснее поймешь,
о чем я говорю. Нечетное всегда должно носить то имя,
каким я его теперь обозначаю, или не всегда?
- Разумеется, всегда.
- Но одно ли оно из всего существующего - вот
что я хочу спросить, - или же есть еще что-нибудь: хоть
оно и не то же самое, что нечетное, все-таки кроме своего
особого имени должно всегда называться нечетным, ибо
по природе своей неотделимо от нечетного? То, о чем
я говорю, видно на многих примерах, и в частности на
примере тройки. Поразмысли-ка над числом "три". Не
кажется ли тебе, что его всегда надо обозначать и своим
названием, и названием нечетного, хотя нечетное и не
совпадает с тройкой? Но такова уж природа и тройки,
и пятерки, и вообще половины всех чисел, что каждое
из них всегда нечетно и все же ни одно полностью с
нечетным не совпадает. Соответственно два, четыре
и весь другой ряд чисел всегда четны, хотя полностью
с четным ни одно из них не совпадает. Согласен ты со
мною или нет?
- Как не согласиться! - отвечал Кебет.
- Тогда следи внимательнее за тем, что я хочу выяс-
нить. Итак, по-видимому, не только все эти противопо-
ложности не принимают друг друга, но и все то, что не
противоположно друг другу, однако же постоянно несет
в себе противоположности, как видно, не принимает той
идеи, которая противоположна идее, заключенной в нем
самом, но, когда она приближается, либо гибнет, либо
отступает перед нею. Разве мы не признаем, что число
"три" скорее погибнет и претерпит все, что угодно, но
только не станет, будучи тремя, чётным?
- Несомненно, признаем, - сказал Кебет.
- Но между тем два не противоположно трем?
- Нет, конечно.
- Стало быть, не только противоположные идеи не
выстаивают перед натиском друг друга, но существует
и нечто другое, не выносящее сближения с противопо-
ложным?
- Совершенно верно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
после этого?
Ф е д о н. Помнится, когда Симмий и Кебет с ним
согласились и признали, что каждая из идей сущест-
вует и что вещи в силу причастности к ним получают
их имена, после этого Сократ спросил:
- Если так, то, говоря, что Симмий больше Сокра-
та и меньше Федона, ты утверждаешь, что в Симмий
есть и большое и малое само по себе разом. Верно?
- Верно.
- Но ты, конечно, согласен со мною, что выраже-
ние "Симмий выше Сократа" полностью истине не со-
ответствует? Ведь Симмий выше не потому, что он Сим-
мий, не по природе своей, но через то большое, которое
в нём есть. И выше Сократа он не потому, что Сократ -
это Сократ, а потому, что Сократ причастен малому -
сравнительно с большим, которому причастен Сим-
мий.
- Правильно.
- И ниже Федона он не потому, что Федон - это
Федон, а потому, что причастен малому сравнительно
с большим, которому причастен Федон?
- Да, это так.
- Выходит, что Симмия можно называть разом и
маленьким, и большим по сравнению с двумя другими:
рядом с великостью одного он ставит свою малость, а над
малостью второго воздвигает собственную великость.
Тут Сократ улыбнулся и заметил:
- Видно, я сейчас заговорю как по писаному. Но
как бы там ни было, а говорю я, сдается мне, дело.
Кебет подтвердил.
- Цель же моя в том, - продолжал Сократ, - что-
бы ты разделил мой взгляд. Мне кажется, не только
большое никогда не согласится быть одновременно и
большим и малым, но и большое в нас никогда на до-
пустит и не примет малого, не пожелает оказаться мень-
ше другого. Но в таком случае одно из двух: либо боль-
шое отступает и бежит, когда приблизится его против-
ник - малое, либо гибнет, когда противник подойдет
вплотную. Ведь, оставаясь на месте и принявши малое,
оно сделается иным, чем было раньше, а именно этого
оно и не хочет. Вот, например, я принял и допустил
малое, но остаюсь самим собою - я прежний Сократ,
маленький, тогда как то, большое, не смеет быть малым,
будучи большим. Так же точно и малое в нас никогда
не согласится стать или же быть большим, и вообще
ни одна из противоположностей, оставаясь тем, что она
есть, не хочет ни превращаться в другую противополож-
ность, ни быть ею, но либо удаляется, либо при этом
изменении гибнет.
- Да, - сказал Кебет, - мне кажется, что именно
так оно и есть.
Услыхав это, кто-то из присутствовавших - я уже не
помню точно кто - сказал:
- Ради богов, да ведь мы раньше сошлись и согла-
сились как раз на обратном тому, что говорим сейчас!
Разве мы не согласились, что из меньшего возникает
большее, а из большего меньшее и что вообще таково
происхождение противоположностей - из противопо-
ложного? А теперь, сколько я понимаю, мы утверждаем,
что так никогда не бывает!
Сократ обернулся, выслушал и ответил так:
- Ты смело напомнил! Но ты не понял разницы
между тем, что говорится теперь и говорилось тогда.
Тогда мы говорили, что из противоположной вещи рож-
дается противоположная вещь, а теперь - что сама про-
тивоположность никогда не перерождается в собствен-
ную противоположность ни в нас, ни в природе. Тогда,
друг, мы говорили о вещах, несущих в себе противо-
положное, называя их именами этих противоположно-
стей, а теперь о самих противоположностях, присутствие
которых дает имена вещам: это они, утверждаем мы те-
перь, никогда не соглашаются возникнуть одна из дру-
гой.
Тут он взглянул на Кебета и прибавил:
- Может быть, и тебя, Кебет, смутило что-нибудь
из того, что высказал он?
- Нет, - отвечал Кебет, - нисколько. Но я не ста-
ну отрицать, что многое смущает и меня.
- Значит, мы согласимся без всяких оговорок, что
противоположность никогда не будет противоположна
самой себе?
- Да, без малейших оговорок.
- Теперь взгляни, согласишься ли ты со мною еще
вот в каком вопросе. Ты ведь называешь что-либо хо-
лодным или горячим?
- Называю.
- И это то же самое, что сказать "снег" и "огонь"?
- Нет, конечно, клянусь Зевсом!
- Значит, горячее - это иное, чем огонь, и холод-
ное - иное, чем снег?
- Да.
- Но ты, видимо, понимаешь, что никогда снег (как
мы сейчас только говорили), приняв горячее, уже не
будет тем, чем был прежде, - снегом, и вместе с тем
горячим: когда горячее приблизится, он либо отступит
перед ним, либо погибнет.
- Совершенно верно.
- Равным образом ты, видимо, понимаешь, что
огонь, когда приближается холодное, либо сходит с его
пути, либо же гибнет: он и не хочет и не в силах, при-
нявши холод, быть тем, чем был прежде, - огнем, и,
вместе, холодным.
- Да, это так.
- Значит, в иных из подобных случаев бывает, что
одно и то же название сохраняется на вечные времена
не только за самой идеей, но и за чем-то иным, что не
есть идея, но обладает ее формою во все время своего
существования. Сейчас, я надеюсь, ты яснее поймешь,
о чем я говорю. Нечетное всегда должно носить то имя,
каким я его теперь обозначаю, или не всегда?
- Разумеется, всегда.
- Но одно ли оно из всего существующего - вот
что я хочу спросить, - или же есть еще что-нибудь: хоть
оно и не то же самое, что нечетное, все-таки кроме своего
особого имени должно всегда называться нечетным, ибо
по природе своей неотделимо от нечетного? То, о чем
я говорю, видно на многих примерах, и в частности на
примере тройки. Поразмысли-ка над числом "три". Не
кажется ли тебе, что его всегда надо обозначать и своим
названием, и названием нечетного, хотя нечетное и не
совпадает с тройкой? Но такова уж природа и тройки,
и пятерки, и вообще половины всех чисел, что каждое
из них всегда нечетно и все же ни одно полностью с
нечетным не совпадает. Соответственно два, четыре
и весь другой ряд чисел всегда четны, хотя полностью
с четным ни одно из них не совпадает. Согласен ты со
мною или нет?
- Как не согласиться! - отвечал Кебет.
- Тогда следи внимательнее за тем, что я хочу выяс-
нить. Итак, по-видимому, не только все эти противопо-
ложности не принимают друг друга, но и все то, что не
противоположно друг другу, однако же постоянно несет
в себе противоположности, как видно, не принимает той
идеи, которая противоположна идее, заключенной в нем
самом, но, когда она приближается, либо гибнет, либо
отступает перед нею. Разве мы не признаем, что число
"три" скорее погибнет и претерпит все, что угодно, но
только не станет, будучи тремя, чётным?
- Несомненно, признаем, - сказал Кебет.
- Но между тем два не противоположно трем?
- Нет, конечно.
- Стало быть, не только противоположные идеи не
выстаивают перед натиском друг друга, но существует
и нечто другое, не выносящее сближения с противопо-
ложным?
- Совершенно верно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23