Несколько мгновений потребовалось для осознания голоса, и он
вышел из состояния раздумий. Затем сказал:
- Одну минуту, машина. Эдне, если я понял правильно...
Но она торопливо и смущенно прервала его.
- Чарлз, дорогой, лучше выслушай сообщение.
- Человек Форрестер! Приоритетное уведомление о личном визите!
- Ага. Но, Эдне...
- Чарлз, - сказала она, - выслушай. Или... не стоит. Я скажу все
сама. - Она посмотрела на руки, избегая его взгляда. - Полагаю, следовало
рассказать обо всем заранее. Скорее всего, это Хайнци.
- Хайнци? Марсианин? Тот самый...
Она сказала извиняющимся тоном:
- Я вызвала его, дорогой Чарлз. Тебе лучше пригласить его войти.
7
Когда Форрестер оказался лицом к лицу с Хайнцлихеном Джурой де
Сыртисом Майджором, он почувствовал, что находится в состоянии "будь готов
ко всему". Что на самом деле означало, что он не был готов ни к чему. Он
не знал, чего ожидать. Сердце заколотилось, руки задрожали. Даже Эдне
оживилась. Она наблюдала за ним с большим интересом, а руки что-то
вытащили из инджойера. Транквилизатор? Нет, скорее стимулятор, заключил
Форрестер. Что бы это ни было, она закинула его в рот и проглотила, а уже
затем произнесла:
- Привет, Хайнци. Заходи. Полагаю, вы встречались ранее.
Форрестер посмотрел на нее и сразу перевел взгляд на Хайнцлихена. Его
рука потянулась вперед, остановилась, он забалансировал на цыпочках,
наполовину приготовившись к рукопожатию и наполовину - к атакующей позе
карате.
- Да, мы как-то тут встречались. И не один раз, а слишком часто, черт
побери!
Хайнцлихен вошел в комнату, дверь автоматически закрылась. Он
остановился и вперился в Форрестера, словно в музейный экспонат. Эдне
забавлялась с освещением, и красные с желтым пятнышки рассыпались по лицу
марсианина. Они подходили его личной цветовой гамме. Он был высоким и
толстым мужчиной с рыжими волосами; коротко постриженная рыжая бородка
закрывала почти всю поверхность лица, за исключением носа, губ и глаз.
Из-под этакой маски шимпанзе он внимательно изучал Форрестера, задумчиво
теребя бороду, оценивающе глядя на руки, тело, положение ног, а затем, как
бы подводя итог увиденному, кивнул. Переведя взгляд на грудь Форрестера,
он ткнул в нее пальцем и объявил:
- Вот сюда я убью тебя. Сюда. В сердце!
Форрестер резко выдохнул через нос. Что-то щипало внутри.
Форрестер почувствовал выброс адреналина в кровь. Он открыл рот, но
Эдне успела вставить слово первой.
- Хайнци, дорогой! Ты ведь обещал!
- Обещал? Что обещал? Я обещал поговорить, вот и все. Так давай
говорить.
- Но Чарлз не понимает положения вещей, Хайнци. Присядь и выпей.
- Конечно, я выпью. Выбери на свой вкус, только повкусней и
побыстрей. У меня всего несколько минут. - Он обернулся к Форрестеру. -
Ну? Желаешь побеседовать?
Форрестер ответил воинственно:
- Ты, черт возьми, прав. Я хочу побеседовать. Нет, Эдне. Выпивку не
надо. Вот что... - Он запнулся в трудных поисках точной формулировки
мысли. - Мне небезынтересно узнать, какого... дьявола ты собрался убить
меня?
Вопрос сбил марсианина с толку. Он беспомощно взглянул на Эдне, потом
посмотрел на Форрестера.
- Какого Пота я знаю, - ответил он. - На вечеринке ты наступил мне на
ногу... Но, по большому счету, ты мне не нравишься. И почему ты задаешь
подобные вопросы?
- Почему? Речь идет о моей жизни.
Марсианин проворчал:
- Дорогая, мысль встретиться действительно оказалась неудачной. Я
ухожу. Чем больше я смотрю на этого парня, тем меньше он мне нравится.
Но Эдне уже взяла его за руку.
- Пожалуйста, Хайнци. Возьми. - Она подала бокал с пенящимся
оранжевым напитком; бокал напоминал емкость для бренди с пустотелой
ножкой. - Чарлз только что вышел из замороженного сна. И, боюсь, он
медленный ученик.
- Это его дело. А мое дело убить его.
Марсианин хоть и сердился, но бокал взял. Девушка явно перехватывала
инициативу.
- Да. Но, Хайнци, дорогой, какое тебе удовольствие в том, что ему
ничего не известно?
- Триммер! - проворчал Хайнцлихен. - Возможно, удовольствие именно в
этом. Я убежден, что мы теряем многие несомненные ценности, когда убийство
совершается по правилам.
- Ладно, Хайнци. Возможно, ты прав. Но есть и такое понятие, как
честная игра. И я убеждена, что Чарлзу не известны все его права.
Марсианин покачал головой.
- Это тоже не мое дело. У него есть инджойер. Он узнает через него
все, что захочет.
Эдне ободряюще подмигнула Форрестеру, который не приободрился от ее
подмигивания. Но она уже чувствовала себя увереннее и спокойнее. Она
откинулась на спинку дивана, потягивая из бокала выпивку, и вкрадчиво
подсказала:
- Будет более красиво, если ты поговоришь с Чарлзом. Расскажи
подробнее, что ты собираешься делать.
- Это можно. - Марсианин отставил бокал, почесал в раздумье затылок и
сказал: - Все просто. Я хочу классно прикончить его: я буду бить его
ногами по груди, пока не сломаю, пока ребра не проткнут сердце. Основное
преимущество данного способа - жуткая боль и нетронутый избиением мозг.
Разумеется, - продолжал рассуждать марсианин, - придется больше заплатить.
Но за удовольствия всегда приходится платить. А дешевка всегда остается
дешевкой. - Затем лицо его просветлело - или это показалось? Борода
здорово скрывала мимику. - Кстати, - добавил он. - Возможно, я отделаюсь
от уплаты счета. Я советовался с адвокатом. Он сказал, что Форрестер
бездействовал в юридическом аспекте. Поэтому я буду оспаривать расходы.
Но, в конечном счете, и это не имеет значения. Ведь, черт возьми, расходы
есть расходы.
Форрестер задумчиво кивнул и сел.
- Пожалуй, я все-таки выпью. Эдне, - признался он и неожиданно
осознал, с некоторой долей гордости, что совершенно спокоен.
Причиной перемены настроения стало то, что во время речи Хайнцлихена
Форрестер принял решение.
Он решил подыграть шутке. Но, по правде говоря, марсианин не шутил.
По правде говоря, когда этот человек рассказывал о желании причинить
Форрестеру боль и в конечном итоге добиться смерти последнего, то
рассказывал он искренне. Но нельзя прожить жизнь, занимаясь сплошным
взвешиванием последствий. Порой приходится притворяться, что фишки сделаны
из пластика и за ними не стоят деньги, иначе в панике, нервничая,
проиграешь.
Сам факт, что ставки были важны для Форрестера, явился причиной игры
в его незначительность.
Он взял бокал из рук Эдне и рассудительно произнес:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
вышел из состояния раздумий. Затем сказал:
- Одну минуту, машина. Эдне, если я понял правильно...
Но она торопливо и смущенно прервала его.
- Чарлз, дорогой, лучше выслушай сообщение.
- Человек Форрестер! Приоритетное уведомление о личном визите!
- Ага. Но, Эдне...
- Чарлз, - сказала она, - выслушай. Или... не стоит. Я скажу все
сама. - Она посмотрела на руки, избегая его взгляда. - Полагаю, следовало
рассказать обо всем заранее. Скорее всего, это Хайнци.
- Хайнци? Марсианин? Тот самый...
Она сказала извиняющимся тоном:
- Я вызвала его, дорогой Чарлз. Тебе лучше пригласить его войти.
7
Когда Форрестер оказался лицом к лицу с Хайнцлихеном Джурой де
Сыртисом Майджором, он почувствовал, что находится в состоянии "будь готов
ко всему". Что на самом деле означало, что он не был готов ни к чему. Он
не знал, чего ожидать. Сердце заколотилось, руки задрожали. Даже Эдне
оживилась. Она наблюдала за ним с большим интересом, а руки что-то
вытащили из инджойера. Транквилизатор? Нет, скорее стимулятор, заключил
Форрестер. Что бы это ни было, она закинула его в рот и проглотила, а уже
затем произнесла:
- Привет, Хайнци. Заходи. Полагаю, вы встречались ранее.
Форрестер посмотрел на нее и сразу перевел взгляд на Хайнцлихена. Его
рука потянулась вперед, остановилась, он забалансировал на цыпочках,
наполовину приготовившись к рукопожатию и наполовину - к атакующей позе
карате.
- Да, мы как-то тут встречались. И не один раз, а слишком часто, черт
побери!
Хайнцлихен вошел в комнату, дверь автоматически закрылась. Он
остановился и вперился в Форрестера, словно в музейный экспонат. Эдне
забавлялась с освещением, и красные с желтым пятнышки рассыпались по лицу
марсианина. Они подходили его личной цветовой гамме. Он был высоким и
толстым мужчиной с рыжими волосами; коротко постриженная рыжая бородка
закрывала почти всю поверхность лица, за исключением носа, губ и глаз.
Из-под этакой маски шимпанзе он внимательно изучал Форрестера, задумчиво
теребя бороду, оценивающе глядя на руки, тело, положение ног, а затем, как
бы подводя итог увиденному, кивнул. Переведя взгляд на грудь Форрестера,
он ткнул в нее пальцем и объявил:
- Вот сюда я убью тебя. Сюда. В сердце!
Форрестер резко выдохнул через нос. Что-то щипало внутри.
Форрестер почувствовал выброс адреналина в кровь. Он открыл рот, но
Эдне успела вставить слово первой.
- Хайнци, дорогой! Ты ведь обещал!
- Обещал? Что обещал? Я обещал поговорить, вот и все. Так давай
говорить.
- Но Чарлз не понимает положения вещей, Хайнци. Присядь и выпей.
- Конечно, я выпью. Выбери на свой вкус, только повкусней и
побыстрей. У меня всего несколько минут. - Он обернулся к Форрестеру. -
Ну? Желаешь побеседовать?
Форрестер ответил воинственно:
- Ты, черт возьми, прав. Я хочу побеседовать. Нет, Эдне. Выпивку не
надо. Вот что... - Он запнулся в трудных поисках точной формулировки
мысли. - Мне небезынтересно узнать, какого... дьявола ты собрался убить
меня?
Вопрос сбил марсианина с толку. Он беспомощно взглянул на Эдне, потом
посмотрел на Форрестера.
- Какого Пота я знаю, - ответил он. - На вечеринке ты наступил мне на
ногу... Но, по большому счету, ты мне не нравишься. И почему ты задаешь
подобные вопросы?
- Почему? Речь идет о моей жизни.
Марсианин проворчал:
- Дорогая, мысль встретиться действительно оказалась неудачной. Я
ухожу. Чем больше я смотрю на этого парня, тем меньше он мне нравится.
Но Эдне уже взяла его за руку.
- Пожалуйста, Хайнци. Возьми. - Она подала бокал с пенящимся
оранжевым напитком; бокал напоминал емкость для бренди с пустотелой
ножкой. - Чарлз только что вышел из замороженного сна. И, боюсь, он
медленный ученик.
- Это его дело. А мое дело убить его.
Марсианин хоть и сердился, но бокал взял. Девушка явно перехватывала
инициативу.
- Да. Но, Хайнци, дорогой, какое тебе удовольствие в том, что ему
ничего не известно?
- Триммер! - проворчал Хайнцлихен. - Возможно, удовольствие именно в
этом. Я убежден, что мы теряем многие несомненные ценности, когда убийство
совершается по правилам.
- Ладно, Хайнци. Возможно, ты прав. Но есть и такое понятие, как
честная игра. И я убеждена, что Чарлзу не известны все его права.
Марсианин покачал головой.
- Это тоже не мое дело. У него есть инджойер. Он узнает через него
все, что захочет.
Эдне ободряюще подмигнула Форрестеру, который не приободрился от ее
подмигивания. Но она уже чувствовала себя увереннее и спокойнее. Она
откинулась на спинку дивана, потягивая из бокала выпивку, и вкрадчиво
подсказала:
- Будет более красиво, если ты поговоришь с Чарлзом. Расскажи
подробнее, что ты собираешься делать.
- Это можно. - Марсианин отставил бокал, почесал в раздумье затылок и
сказал: - Все просто. Я хочу классно прикончить его: я буду бить его
ногами по груди, пока не сломаю, пока ребра не проткнут сердце. Основное
преимущество данного способа - жуткая боль и нетронутый избиением мозг.
Разумеется, - продолжал рассуждать марсианин, - придется больше заплатить.
Но за удовольствия всегда приходится платить. А дешевка всегда остается
дешевкой. - Затем лицо его просветлело - или это показалось? Борода
здорово скрывала мимику. - Кстати, - добавил он. - Возможно, я отделаюсь
от уплаты счета. Я советовался с адвокатом. Он сказал, что Форрестер
бездействовал в юридическом аспекте. Поэтому я буду оспаривать расходы.
Но, в конечном счете, и это не имеет значения. Ведь, черт возьми, расходы
есть расходы.
Форрестер задумчиво кивнул и сел.
- Пожалуй, я все-таки выпью. Эдне, - признался он и неожиданно
осознал, с некоторой долей гордости, что совершенно спокоен.
Причиной перемены настроения стало то, что во время речи Хайнцлихена
Форрестер принял решение.
Он решил подыграть шутке. Но, по правде говоря, марсианин не шутил.
По правде говоря, когда этот человек рассказывал о желании причинить
Форрестеру боль и в конечном итоге добиться смерти последнего, то
рассказывал он искренне. Но нельзя прожить жизнь, занимаясь сплошным
взвешиванием последствий. Порой приходится притворяться, что фишки сделаны
из пластика и за ними не стоят деньги, иначе в панике, нервничая,
проиграешь.
Сам факт, что ставки были важны для Форрестера, явился причиной игры
в его незначительность.
Он взял бокал из рук Эдне и рассудительно произнес:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48