– Юкенна неожиданно ухмыльнулся. – Это в Загорье нужен луженый желудок. Кочевники – они и есть кочевники. Если ты хоть крошку в миске оставил, значит, не уважаешь того, кто тебя угощал. Или еду тебе подали невкусную. Словом, в том или другом случае ты навлек позор на голову хозяина дома. Кобра, ты не представляешь, чего и сколько мне пришлось съесть за годы моего посольства в Загорье.
– Представляю, – вздохнул Хакарай, – и завидую.
– Не завидуй, – отпарировал Юкенна. – Для того чтоб возглавлять посольство в Загорье, ты слишком склонен к полноте. Ты бы там за год превратился в шарик с глазками.
– Это лучше, чем голодать в приемные дни до вечера, – снова вздохнул Хакарай. – В лучшем случае король угостит какими-нибудь сладостями или подсоленными орешками. Я не знаю, что ты ел в Загорье, но я знаю, что, когда мое посольство окончится и я вернусь домой, я в жизни больше не притронусь к орехам! И к сладостям тоже!
– А что тебе мешает последовать моему примеру? – удивился Юкенна. – Ты что, пословицу забыл?
– Какую? – В этот момент распахнулась дверь, и все тот же охранник, что недавно растирал Юкенне ноги, внес в комнату небольшой поднос.
– Идешь на день – хлеба бери на неделю, собираешься во дворец – наедайся на месяц вперед, – хладнокровно сообщил Юкенна и принял поднос из рук охранника. – Спасибо, дружище.
– Что это? – сдержанно удивился Хакарай: он не только никогда не ел ничего подобного, но даже и не видел никогда.
На подносе стояли две миски – одна с горячим супом из водорослей на мясном отваре, другая с кашей из дробленого зерна и большим куском мяса. Пища отнюдь не изысканная. Такое едят состоятельные крестьяне, неплохо зарабатывающие грузчики, ярмарочные борцы – словом, все те, чье ремесло требует изрядной затраты сил, а заработок позволяет эти силы поддерживать. Но никак уж не вельможи, не послы при дворе чьего-нибудь величества!
– Еда, – хладнокровно ответил Юкенна, заедая суп лепешкой. – Я попросил твоего стражника принести мне то, чем он обычно питается сам. Конечно, тебя кормят вкуснее, но он на твоем рационе давно бы ноги протянул. Кстати, и тебе советую – хотя бы в дни королевских приемов. Хочешь?
– Спасибо, – все так же сдержанно отозвался Хакарай, – я уже позавтракал.
– Я тоже. – Юкенна отставил пустой поднос. – Теперь только переодеться – и я готов.
Переодевание не отняло у Юкенны много времени. Хакарай позаботился об этом заранее. Покуда Юкенне полировали ногти и массировали ноги, купали его и втирали в тело целебные ароматические масла, дабы привести его в надлежащий вид, Хакарай лично выбирал для него одежду и драгоценности: родственник самого князя-короля просто не может явиться на аудиенцию, не вырядившись наилучшим образом. Значение имеет каждая мелочь: серьга с камнем неподобающего цвета или пряжка недозволенной формы может вызвать серьезный дипломатический конфликт.
Результат его трудов заставил Юкенну слегка прищуриться.
– Я бы предпочел что-нибудь попроще… ну, да и так сойдет. – Юкенна торопливо облачился в длинный кафтан. – А вот украшений многовато. Я – посол, а не невеста на выданье. Вот это – лишнее… и вот это тоже… а вот это тем более!
Он отодвинул от себя все три перстня.
– Колец я сегодня надевать не собираюсь, – почти промурлыкал он. – В другой раз – да. Но только не сегодня.
– Юкенна, – запротестовал Хакарай, – так нельзя. Так не принято. По последней моде человек твоего ранга просто обязан носить кольца. Ты будешь похож на провинциала.
– Хоть на макаку облезлую, – отрезал Юкенна. – Никаких колец. Не шипи, Кобра. Это тебе нельзя, а мне можно. За мной так прочно закрепилась слава шута, что это сочтут еще одной моей выходкой. Только и всего.
– Будем надеяться, – только и сказал Хакарай, выходя из комнаты вслед за Юкенной.
Хакарай прекрасно понимал, что неспроста Юкенна отказался от колец. Но выспросить у друга детства, что тот задумал, он не успел, а позже ему не представилось возможности: в паланкине не особенно и побеседуешь. То есть поговорить, конечно, можно… но только о том, что обязано достигнуть посторонних ушей. Поэтому Хакарай смирил свое любопытство до поры до времени и заговорил о том, чего на самом деле никогда не происходило, – как они с Юкенной и условились.
– Ты не боялся, что разбойники тебя убьют? – негромко спросил он, как бы продолжая прерванную беседу. Этот тон и голос был им отработан за годы дипломатической службы до безупречности. Чуть тише – и его никто не услышит. Чуть громче – и тем, кто подслушивает его, не придется напрягать слух, а подобная неосторожность всяко подозрительна.
– Было дело, – в тон ему очень доверительно признался Юкенна. – Особенно когда они сообразили, что я и есть тот пропавший посол, которого всюду ищут.
Паланкин колыхался в прежнем ритме. Ни один из носильщиков не вздрогнул, не замедлил шаг, не сбился невольно с ноги. Но Юкенна и Хакарай не сомневались: их слова услышаны.
– Надо же, до чего неудачно получилось, – вздохнул Юкенна. – Господин Главный министр хотел оказать мне особый почет, а взамен я едва с жизнью не расстался. Ведь обычно встречами иноземцев ведает господин Дайритэн. Если бы он выехал меня встречать, никто бы меня не похитил.
– Это верно, – глубокомысленно подметил Хакарай. – Похитить иноземного посла – дело невыгодное и опасное, а вот похитить человека из свиты министра – затея неглупая. Кого попало министры в своей свите не держат, значит, можно рассчитывать на богатый выкуп. И на то, что министр, опасаясь огласки, предпочтет это дело замять. Искать виновников он, конечно, будет… только они успеют далеко уйти еще до начала поисков.
Юкенна с трудом удержался от смеха: Кобра-Хакарай излагал соображения несуществующих разбойников с таким знанием дела и воодушевлением, словно собирался отныне зарабатывать на жизнь, похищая людей из свиты здешних министров.
Поскольку все, что должно быть сказано в расчете на подслушивание, и было сказано, дальнейшая беседа приняла исключительно светский характер. Юкенна живописал красоты природы Загорья – впрочем, вполне искренне, – а Хакарай ответствовал в том смысле, что восхитительные ландшафты – это, конечно, хорошо, но захолустье есть захолустье, а по сравнению со столицей любая другая местность, даже сколь угодно красивая, и является таковым. Зато столичная утонченность всенепременно порадует его высочество Юкенну, и уж особенно ему понравится дворец короля Югиты. Это… это нечто несравненное! Юкенна покладисто соглашался, что он и сам ждет не дождется возможности узреть королевский дворец, – и опять-таки не очень лгал при этом. Ему и в самом деле было любопытно посмотреть, какой дворец выстроил себе король, вступивший на престол в пятнадцать лет, после того, как снес до основания ненавистный дворец своего полубезумного отца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99