Даже вездесущий Лэккеан еще дремал, смущенно улыбаясь каким-то своим сонным видениям. Тем более его сотоварищи и не думали просыпаться. Ровное дыхание Ниеста было таким серьезным и сосредоточенным, словно сон – это очень важная и ответственная работа, и выполнять ее следует тщательно, дабы завершить без единой ошибки. Аркье как ввечеру простер себя на расстеленном плаще, так словно бы и не шевельнулся с тех самых пор, сохраняя прежнее положение тела, исполненное неброского достоинства.
А вот принц не спал. Он сидел почему-то в одних штанах, без майлета и даже без нательной рубахи, подперев щеку рукой, и созерцал разложенную и развешенную по веткам собственную одежду. Выражение его лица было самым что ни на есть озадаченным и, пожалуй, даже тоскливым.
– О чем сокрушаешься? – окликнул его Эннеари.
– О том, что я не женщина, – без улыбки ответил Лерметт.
– П… почему?! – поперхнулся Эннеари.
Лерметт со вздохом отвел взгляд от своего платья.
– Потому что я вот уже битый час думаю, что мне надеть, и пока ничего толкового не надумал. – Он усталым движением потер виски. – А женщины таким вопросом не затрудняются. Оно у них как-то само собой выходит.
– Это тебе только кажется, – просветил друга куда как более искушенный Эннеари. – Сразу видно, что у тебя нет сестер.
– Действительно, нет. – На сей раз Лерметт все-таки улыбнулся.
– Странное ты все-таки создание, – сообщил Эннеари, усаживаясь рядом. – Когда надо что-нибудь трудное решить – как толпу укротить, к примеру, или догадаться, что Лоайре еще жив – так лучше тебя не найти. А когда всего-то и нужно, что выбрать, какие штаны напялить…
– Да кто тебе сказал, что это «всего-то»? – возразил Лерметт. – Разве я на охоту еду или в гости? – Он выдернул затычку из фляги и сделал несколько быстрых глотков. – Я ведь посол, не забывай. Вот честное слово, любая дворцовая церемония легче во сто крат! Там, по крайней мере, все заранее известно. И куда ступить, и что надеть. А тут… ничего, сам съездишь разок-другой с посольством, живо поймешь, что это за морока.
Эннеари хотел было возразить, что подобное счастье может посетить его разве что во сне, но промолчал.
– В таком деле каждая мелочь значение имеет, – утомленно пояснил Лерметт. – Никому ведь не нужно, чтобы из-за неправильно подвязанных шнурков война вспыхнула.
– А что, такое бывает? – недоверчиво поинтересовался Эннеари.
– Еще и не такое бывает, – мрачно заверил его Лерметт. – Я когда еще только в дорогу собирался, так намучился, наряд выбираючи – ух! Зеленого надевать нельзя – это как раз ваш цвет. Иначе получится, что я вроде как подлизываюсь… и уж во всяком случае ставлю себя в подчиненное положение – а посол на это права не имеет. Красного надеть не моги – это цвет войны, а я все ж таки еду не вызов бросать, а отношения выяснять. Желтого и медового ни-ни – династические цвета, коронационные. В таком наряде я как бы заранее давление оказываю. И не только… я ведь заранее знать не могу, что в Луговине случилось и почему – может, это и вовсе мелочь, раздутые до неприличия слухи – а стоит мне, принцу, заявиться в желтом, и я сразу возвожу пограничную стычку в ранг повода для войны. В желтом я не смогу ни требовать, ни уступать. И в лиловом тоже не могу – траур, он и есть траур. Если жертв на самом деле не было, явиться в трауре глупо, а если были… я же знать не знаю, кто первый начал и что об этом на вашей стороне говорят. – Лерметт на мгновение замолк, припоминая. – Однажды, к слову сказать, я так и поступил. Приехал в лиловом. Когда посол надевает траур по убитым, это само по себе заявление. Сильное и жесткое, хоть и безмолвное. Но тогда я знал, что именно случилось, и сразу хотел поставить этого венценосного мерзавца на место. А сейчас… – Лерметт зябко повел плечом. – Никаких значащих расцветок – все только нейтральное. Предельно никакое.
– Понимаю. – Педантичное перечисление заставило Эннеари улыбнуться – но и призадуматься.
– И если бы только цвет! – вздохнул принц. – Фасон ведь тоже какой попало не годится. Длинный нарретталь надевать нельзя, слишком официально, слишком серьезно. Короткий нарретталь – тем более нельзя, его ведь поверх доспехов носят. Еще кто в подобном выборе наряда вызов усмотрит – а я ведь не ссориться приехал… во всяком разе, до тех пор, пока не уяснил, нужно ли затевать ссору. А одеться слишком уж просто… ну, это и вовсе значит пренебречь должным уважением.
– Понимаю, – повторил Эннеари, на сей раз уже без улыбки.
Принц допил остаток воды и аккуратно закупорил пустую флягу.
– А теперь оказалось, что все мои старания – коту под хвост, – заключил он.
– Почему? – вновь оторопел Эннеари. Все до единого рассуждения Лерметта звучали складно и разумно, и эльф, хоть убейся, не мог понять, когда же в них вкралась ошибка.
– А ты вот на это посмотри, – предложил принц, кончиками пальцев коснувшись висящего перед ним майлета. – Да не издали – ты его в руки возьми, разгляди, как следует.
Эннеари снял с ветки майлет – и едва не вскрикнул от восхищения. Майлет был чудо как хорош. Расшитый серебром атлас с отделкой из крупного жемчуга безупречной формы… нет, все-таки лучшие кружевницы и вышивальщицы рождаются среди людей!
– Красота какая! – потрясенно выдохнул Эннеари.
– Именно, – хмуро подтвердил Лерметт. – Легкость, изящество – верно, да? И вот я во всем этом роскошестве, беззаботный красавчик в жемчугах и серебряном шитье, привожу к вам троих догорающих мальчишек… – Лицо его скривилось, словно от зубной боли. – Худшей бестактности да чтобы так, с ходу, даже и не придумаешь. То-то сраму! Уж лучше бы я в лиловое оделся, честное слово.
– Понимаю, – помолвил Эннеари в третий раз – тихо, одними губами.
– Ладно. – Лерметт слегка дернул уголком рта. – Все едино выбирать придется из того, что есть. Никакой другой наряд на меня с небес не свалится.
Он забрал майлет из рук Эннеари, старательно сложил и засунул обратно в дорожную сумку. Эннеари полагал, что на этом с размышлениями будет покончено, однако взгляд Лерметта оставался прежним, рассеянным и сосредоточенным одновременно.
– Еще что-то не так? – негромко спросил его Эннеари.
– Все не так, – мрачновато усмехнулся Лерметт, с невероятной быстротой облачаясь в белую рубашку и черные штаны. – А в особенности вот это.
Он отцепил от пояса кинжал и швырнул его, не глядя, в короткую густую траву.
– Все я неправильно выбрал, – пояснил он недоумевающему Эннеари, застегивая пояс. – Сколько мы с этой железякой дурацкой в дороге намаялись, а все впустую. Лучше бы я сюда с двуручным мечом заявился, чем с этой зубочисткой.
– А что с ней не в порядке? – Эннеари и сам чувствовал, что безобидная придворная игрушка сейчас неуместна, однако почему именно, еще не сообразил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85