— Я прочел о выставке.
Это правда, только он прочел об этом в Калифорнии и взял отпуск на три дня по семейным обстоятельствам.
— Ну и что ты думаешь?
— О чем?
— О выставке. — Держа его за руку, Эмма медленно пошла по залу.
— Великолепно. Я ничего не смыслю в фотографии, но твои работы мне нравятся. Более того…
— Более того?
— Я не имел понятия, что ты можешь делать такое. Например, вот это.
Майкл остановился перед снимком двух мужчин в натянутых на самые глаза шерстяных шапочках и завернувшихся в рваные пальто. Один лежал на куске картона и спал. Другой смотрел прямо в объектив, и глаза у него были мрачные и усталые.
— Очень„сильно и очень трогает.
— Нью-Йорк — это не только Мэдисон-авеню.
— Нужны талант и большая восприимчивость, чтобы передавать все стороны жизни.
Эмма с удивлением взглянула на Майкла. Именно это она и пыталась сделать серией работ о городе, «Опустошении», людях.
— Для человека, не смыслящего в фотографии, удивительно правильное замечание. Когда ты уезжаешь?
— Рано утром.
— О! — Эмма пошла дальше, удивляясь глубине своего разочарования. — А я надеялась, ты сможешь побыть здесь несколько дней.
— Я даже не был уверен, что ты заговоришь со мной.
— Это было так давно, Майкл. Я тогда отреагировала не столько на то, что происходило с тобой, сколько на то, что случилось в тот вечер со мной. Теперь это уже совершенно неважно. — Улыбнувшись, она поцеловала его в щеку. — Прощаешь меня?
— Такой же вопрос хотел задать и я.
Продолжая улыбаться, она провела рукой по его щеке.
— Эмма!
Она вздрогнула. Опять это чувство вины, как будто Дрю застал ее с Майклом в постели, а не в зале, полном людей.
— О, ты напугал меня. Это Майкл Кессельринг, мой старый друг. Майкл, это Дрю, мой муж.
Тот крепко обхватил жену за талию. Майклу он руки не протянул, ограничившись кивком.
— Эмма, кое-кто хочет поговорить с тобой. Ты забыла про свои обязанности.
— Виноват я, — быстро произнес Майкл, озабоченный тем, как стремительно потускнел взгляд Эммы. — Мы давно не виделись друг с другом. Еще раз поздравляю, Эмма.
— Благодарю. Передавай привет родителям.
— Передам.
«Это ревность», — сказал себе Майкл. Откровенная ревность вызвала у него желание вырвать Эмму из рук мужа.
— Майкл, — оглянулась она, когда Дрю уводил ее, — не пропадай.
— Хорошо.
Майкл схватил с подноса бокал и проводил взглядом удаляющуюся Эмму. Если это всего лишь ревность, почему же тогда все его инстинкты вопиют о том, чтобы он попортил смазливое лицо Дрю Латимера?
«Потому что он получил ее, — безжалостно напомнил себе Майкл, — а ты — нет».
* * *
Дрю не был пьян. Весь долгий нудный вечер он нянчил два бокала шампанского, желая сохранить ясную голову и полный контроль над собой. Он прямо-таки облизал Брайана Макавоя, что непременно принесет свои плоды. Каждый дурак отметил, как Дрю Латимер любит жену, исполняет все ее прихоти. За такое представление он должен получить «Оскар».
А пока он разыгрывал любящего мужа, Эмма упивалась своим успехом, своими светскими связями.
Дрю хотелось влепить ей затрещину на виду у всех.
Но это не понравилось бы ее папочке. Ни ему, ни продюсерам, ни менеджерам, суетящимся вокруг великого Брайана Макавоя. «Ничего, скоро они будут суетиться вокруг Дрю Латимера», — пообещал себе Дрю. Тогда Эмма за все заплатит.
Он почти разрешил ей насладиться своим торжеством, и тут у нее хватило наглости прицепиться к «другу». Просто необходимо преподать ей урок. И он — тот человек, который это сделает.
По пути домой он молчал, но Эмму, похоже, это нисколько не беспокоило. Она дремала рядом. «Притворяется», — решил Дрю. Наверное, уже строит планы свидания с подонком Кессельрингом.
Дрю представил их себе в каком-нибудь дорогом гостиничном номере на широкой кровати и чуть не засмеялся. Кессельринг был бы очень разочарован, обнаружив, что от малышки Эммы в постели нет никакого толка. Но Кессельрингу не представится такой возможности. Никто еще не обманывал Дрю Латимера, и сейчас он даст ей это понять.
Когда лимузин остановился, Эмма почти засыпала. Вздохнув, она положила голову на плечо мужа, и они вошли в прихожую.
— Я чувствую себя так, будто не спала всю ночь. И эта ночь кажется сном. Я не дождусь отзывов. Наверное, я…
Он ударил ее. Так сильно, что Эмма скатилась по двум ступеням в гостиную и, застонав, прижала руку к лицу.
— Дрю!
— Сука. Лживая похотливая сука!
— Дрю, не надо. Пожалуйста. Что я сделала? Он схватил ее за волосы и ударил по щеке.
— Сама знаешь. Шлюха! — рявкнул он, с силой опуская на ее грудь кулак. Эмма, обмякнув, сползла на пол. — Всю ночь я вынужден был торчать там, улыбаться, притворяться, что мне нравятся твои дурацкие картинки. Ты думаешь, кто-нибудь пришел из-за них? — Он потянул ее за плечи вверх, оставляя на теле красные следы ногтей. — Ты думаешь, что нужна хоть кому-то? Люди пришли взглянуть на дочь Брайана Макавоя. На жену Дрю Латимера. А ты ничто.
Дрю швырнул ее на пол.
— О господи, пожалуйста, не бей меня больше.
— Не указывай, что мне делать. — Чтобы усилить впечатление, он лягнул ее по ребрам, но, промахнувшись, больно ударил по бедру. — Думаешь, ты очень умная, необыкновенная? Я единственный, кого хотят видеть люди. И единственный, кто здесь командует. Запомни это.
— Да. — Эмма попыталась свернуться клубком, моля бога, чтобы Дрю оставил ее в покое, пока не пройдет боль. — Да, я запомню.
— Майкл пришел, чтобы встретиться с тобой? — Он опять схватил ее за волосы и перевернул на спину.
— Майкл? — Эмма покачала головой. Внутри у нее волнами накатывала боль. — Нет. Нет.
— Не лги. — На нее снова посыпались удары, и она перестала что бы то ни было чувствовать, — Все подстроили, да? «О, Дрю, я так устала. Я ложусь спать». А потом ускользнула бы к нему. Так?
Эмма покачала головой, но он снова ударил ее.
— Собиралась потрахаться с ним? Признавайся!
— Да.
— Вот почему ты надела это платье. Хотела показать свои ноги и бесполезные маленькие сиськи. — (Она вспомнила, что Дрю, кажется, сам выбрал это платье, однако уже не была уверена.) — Ты его облапала и позволила ему лапать себя на глазах у всех. Ты хотела его?
Эмма кивнула. Она прижимала к себе Майкла. На какое-то мгновение, когда он прикасался к ней, она что-то ощутила. Что именно, она вспомнить не могла. Она ничего не могла вспомнить.
— Больше не станешь встречаться с ним, да?
— Да.
— Никогда?
— Да, я не буду встречаться с ним.
— И никогда не наденешь это платье шлюхи. — Схватив за ворот, Дрю разорвал его до талии. — Ты заслуживаешь наказания, Эмма. Заслуживаешь?
— Да.
Сознание покидало Эмму, потом возвращалось. Она пролила мамины духи. Она не должна трогать маминых вещей. Она противная девчонка и должна быть наказана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
Это правда, только он прочел об этом в Калифорнии и взял отпуск на три дня по семейным обстоятельствам.
— Ну и что ты думаешь?
— О чем?
— О выставке. — Держа его за руку, Эмма медленно пошла по залу.
— Великолепно. Я ничего не смыслю в фотографии, но твои работы мне нравятся. Более того…
— Более того?
— Я не имел понятия, что ты можешь делать такое. Например, вот это.
Майкл остановился перед снимком двух мужчин в натянутых на самые глаза шерстяных шапочках и завернувшихся в рваные пальто. Один лежал на куске картона и спал. Другой смотрел прямо в объектив, и глаза у него были мрачные и усталые.
— Очень„сильно и очень трогает.
— Нью-Йорк — это не только Мэдисон-авеню.
— Нужны талант и большая восприимчивость, чтобы передавать все стороны жизни.
Эмма с удивлением взглянула на Майкла. Именно это она и пыталась сделать серией работ о городе, «Опустошении», людях.
— Для человека, не смыслящего в фотографии, удивительно правильное замечание. Когда ты уезжаешь?
— Рано утром.
— О! — Эмма пошла дальше, удивляясь глубине своего разочарования. — А я надеялась, ты сможешь побыть здесь несколько дней.
— Я даже не был уверен, что ты заговоришь со мной.
— Это было так давно, Майкл. Я тогда отреагировала не столько на то, что происходило с тобой, сколько на то, что случилось в тот вечер со мной. Теперь это уже совершенно неважно. — Улыбнувшись, она поцеловала его в щеку. — Прощаешь меня?
— Такой же вопрос хотел задать и я.
Продолжая улыбаться, она провела рукой по его щеке.
— Эмма!
Она вздрогнула. Опять это чувство вины, как будто Дрю застал ее с Майклом в постели, а не в зале, полном людей.
— О, ты напугал меня. Это Майкл Кессельринг, мой старый друг. Майкл, это Дрю, мой муж.
Тот крепко обхватил жену за талию. Майклу он руки не протянул, ограничившись кивком.
— Эмма, кое-кто хочет поговорить с тобой. Ты забыла про свои обязанности.
— Виноват я, — быстро произнес Майкл, озабоченный тем, как стремительно потускнел взгляд Эммы. — Мы давно не виделись друг с другом. Еще раз поздравляю, Эмма.
— Благодарю. Передавай привет родителям.
— Передам.
«Это ревность», — сказал себе Майкл. Откровенная ревность вызвала у него желание вырвать Эмму из рук мужа.
— Майкл, — оглянулась она, когда Дрю уводил ее, — не пропадай.
— Хорошо.
Майкл схватил с подноса бокал и проводил взглядом удаляющуюся Эмму. Если это всего лишь ревность, почему же тогда все его инстинкты вопиют о том, чтобы он попортил смазливое лицо Дрю Латимера?
«Потому что он получил ее, — безжалостно напомнил себе Майкл, — а ты — нет».
* * *
Дрю не был пьян. Весь долгий нудный вечер он нянчил два бокала шампанского, желая сохранить ясную голову и полный контроль над собой. Он прямо-таки облизал Брайана Макавоя, что непременно принесет свои плоды. Каждый дурак отметил, как Дрю Латимер любит жену, исполняет все ее прихоти. За такое представление он должен получить «Оскар».
А пока он разыгрывал любящего мужа, Эмма упивалась своим успехом, своими светскими связями.
Дрю хотелось влепить ей затрещину на виду у всех.
Но это не понравилось бы ее папочке. Ни ему, ни продюсерам, ни менеджерам, суетящимся вокруг великого Брайана Макавоя. «Ничего, скоро они будут суетиться вокруг Дрю Латимера», — пообещал себе Дрю. Тогда Эмма за все заплатит.
Он почти разрешил ей насладиться своим торжеством, и тут у нее хватило наглости прицепиться к «другу». Просто необходимо преподать ей урок. И он — тот человек, который это сделает.
По пути домой он молчал, но Эмму, похоже, это нисколько не беспокоило. Она дремала рядом. «Притворяется», — решил Дрю. Наверное, уже строит планы свидания с подонком Кессельрингом.
Дрю представил их себе в каком-нибудь дорогом гостиничном номере на широкой кровати и чуть не засмеялся. Кессельринг был бы очень разочарован, обнаружив, что от малышки Эммы в постели нет никакого толка. Но Кессельрингу не представится такой возможности. Никто еще не обманывал Дрю Латимера, и сейчас он даст ей это понять.
Когда лимузин остановился, Эмма почти засыпала. Вздохнув, она положила голову на плечо мужа, и они вошли в прихожую.
— Я чувствую себя так, будто не спала всю ночь. И эта ночь кажется сном. Я не дождусь отзывов. Наверное, я…
Он ударил ее. Так сильно, что Эмма скатилась по двум ступеням в гостиную и, застонав, прижала руку к лицу.
— Дрю!
— Сука. Лживая похотливая сука!
— Дрю, не надо. Пожалуйста. Что я сделала? Он схватил ее за волосы и ударил по щеке.
— Сама знаешь. Шлюха! — рявкнул он, с силой опуская на ее грудь кулак. Эмма, обмякнув, сползла на пол. — Всю ночь я вынужден был торчать там, улыбаться, притворяться, что мне нравятся твои дурацкие картинки. Ты думаешь, кто-нибудь пришел из-за них? — Он потянул ее за плечи вверх, оставляя на теле красные следы ногтей. — Ты думаешь, что нужна хоть кому-то? Люди пришли взглянуть на дочь Брайана Макавоя. На жену Дрю Латимера. А ты ничто.
Дрю швырнул ее на пол.
— О господи, пожалуйста, не бей меня больше.
— Не указывай, что мне делать. — Чтобы усилить впечатление, он лягнул ее по ребрам, но, промахнувшись, больно ударил по бедру. — Думаешь, ты очень умная, необыкновенная? Я единственный, кого хотят видеть люди. И единственный, кто здесь командует. Запомни это.
— Да. — Эмма попыталась свернуться клубком, моля бога, чтобы Дрю оставил ее в покое, пока не пройдет боль. — Да, я запомню.
— Майкл пришел, чтобы встретиться с тобой? — Он опять схватил ее за волосы и перевернул на спину.
— Майкл? — Эмма покачала головой. Внутри у нее волнами накатывала боль. — Нет. Нет.
— Не лги. — На нее снова посыпались удары, и она перестала что бы то ни было чувствовать, — Все подстроили, да? «О, Дрю, я так устала. Я ложусь спать». А потом ускользнула бы к нему. Так?
Эмма покачала головой, но он снова ударил ее.
— Собиралась потрахаться с ним? Признавайся!
— Да.
— Вот почему ты надела это платье. Хотела показать свои ноги и бесполезные маленькие сиськи. — (Она вспомнила, что Дрю, кажется, сам выбрал это платье, однако уже не была уверена.) — Ты его облапала и позволила ему лапать себя на глазах у всех. Ты хотела его?
Эмма кивнула. Она прижимала к себе Майкла. На какое-то мгновение, когда он прикасался к ней, она что-то ощутила. Что именно, она вспомнить не могла. Она ничего не могла вспомнить.
— Больше не станешь встречаться с ним, да?
— Да.
— Никогда?
— Да, я не буду встречаться с ним.
— И никогда не наденешь это платье шлюхи. — Схватив за ворот, Дрю разорвал его до талии. — Ты заслуживаешь наказания, Эмма. Заслуживаешь?
— Да.
Сознание покидало Эмму, потом возвращалось. Она пролила мамины духи. Она не должна трогать маминых вещей. Она противная девчонка и должна быть наказана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118