Получалось все уныло. Он был большим мальчиком, который поднял пыль
во дворе перед своим домом одним последним бесполезным пинком, и повернул
назад в хижину, прошел прямо через главную комнату к задней двери и оттуда
на задний двор, где вежливо приветствовал своих родственниц, в то время
как они с болью в сердцах, стали одевать его, готовя к испытанию. Они не
хотели, чтобы ребенок расстраивался, даже если он, такой же взрослый, как
мужчина и выглядит более спокойно. Они хотели скрыть от него страшную
правду.
Род все знал.
Но притворялся, что не знает.
Сердечно, немного испуганно, но не громко, он сказал:
- Все в порядке, тетушка! Все в порядке, кузина. Здравствуй,
Марибель. Здесь твоя овца. Почисти меня и приведи в порядок для
известковых состязаний. Смогу ли я носить кольцо в носу или ленту с бантом
на шее?
Женщины, что помоложе, рассмеялись, но самая старая его "тетя" - на
самом деле четвероюродная кузина, замужем за человеком из другой семьи -
серьезно и печально показала на стул во дворе и сказала:
- Садись, Родерик. Это - важное событие, и мы обычно не разговариваем
до тех пор, пока все приготовления не закончатся.
Она прикусила нижнюю губу и продолжила, не потому, что хотела
испугать мальчика, а потому, что хотела произвести на него впечатление:
- Вице-председатель сегодня будет здесь.
"Вице-председатель" стоял во главе правительства. Это был не
Председатель Временного Правительства Государства, которого избрали на
несколько тысяч лет. Норстралийцы не любили шикарности, и думали, что
"вице-председатель" стоял выше всех остальных людей. С другой стороны,
такой титул ставил чужаков в тупик. (На Рода он не произвел впечатление.
Род "слишал" мысли этого человека. Выпал один из тех редких моментов,
когда включалось "слишанье", и Род обнаружил, что голова Вице-председателя
полна цифр и лошадей, результатами каждых лошадиных скачек за триста
двадцать лет и прогнозами на шесть состязаний, которые, вероятно,
состоятся в следующие три года.)
- Да, тетушка, - сказал Род.
- Не реви сегодня все время. Ты не должен пользоваться своим голосом,
разве только придется сказать "да". Только кивай головой. Это произведет
гораздо лучшее впечатление.
Род начал было отвечать, но жадно сглотнул и снова кивнул.
Тетушка утопила гребень в его густых, желтых волосах.
Другая женщина, почти девочка, принесла маленький столик и таз. По
выражению ее лица Род мог бы сказать, что она "гаварит" с ним, но это был,
как раз тот момент, когда он ничего не "слишал".
Тетушка особенно свирепо дернула его за волосы, в то время как
девушка держала его за руки. Род не знал, что тетушка намеренна делать. С
криком он дернулся назад.
Таз упал с маленького столика. И тогда Род осознал, что это простая
теплая вода.
- Извините, - сказал он. Но голос его прозвучал словно крик. На
мгновение Род почувствовал сильное унижение и разозлился.
"Они убьют меня, - подумал он. - ...Наступит время, когда сядет
солнце, а я войду в Хихикающую Комнату, смеясь и смеясь перед тем как
медики сотрут все, что есть в моем котелке."
Он упрекнул себя.
Две женщины ничего не сказали. Тетушка ушла, чтобы принести шампунь,
а девушка вернулась с кувшином, заново наполнив таз.
Они встретились взглядом.
- Я хочу тебя, - сказала она, отчетливо, спокойно, с улыбкой, которая
казалась ему необъяснимой.
- Что? - спросил Род.
- Только тебя, - сказала она. - Я хочу тебя для себя. Ты останешься
жить.
- Ты, Лавиния, моя кузина, - сказал он, словно впервые сделал
какое-то открытие.
- Ш-ш-ш, - ответила она. - Тетя возвращается.
Когда девушка успокоилась и начала вычищать грязь у Рода из-под
ногтей, а тетушка тереть его волосы словно овечью шерсть, Род почувствовал
себя счастливо. Его настроение изменилось безразличием к своей судьбе,
легко принимая серое небо над головой, тучи, клубящиеся над землей. Хотя
его одолевал маленький страх, такой маленький, что мог показаться
крошечным домашним животным в миниатюрной клетке - бегающем по кругу его
мыслей, но это не был страх смерти. Как-то внезапно, Род взвесил свои
шансы и вспомнил, как много других людей играло своей судьбой. Маленький
страх был чем-то другим - страхом, что он не сможет вести себя как
следует, если они прикажут ему умереть.
"Но тогда, - подумал он, - я не буду беспокоиться". Отрицание не
слово - только подкожное впрыскивание, которое сделает так, что первую
плохую новость о том, что его собственное существование под угрозой, он
встретит счастливым смехом.
И приятное умиротворение неожиданно победило его "неслишанье".
Род глазами не видел Сада Смерти, но он видел его в разумах тех, кто
присматривал за ним. Это был огромный фургон, спрятанный за следующим
рядом холмов, где жил Старый Билли - 1.800-тонный баран. Род слышал грохот
голосов в маленьком городке, расположенном в восемнадцати километрах. И он
заглянул в голову Лавинии.
Там было его изображение. Но что это была за картина! Такая
увеличенная, такая красивая, такая храбрая. Когда он начинал "слишать", он
должен был не двигаться, держа себя в руках, чтобы другие люди не поняли,
что редкий телепатический дар вернулся к нему.
Тетушка заговорила с Лавинией без шумных слов:
- В полночь мы увидим этого мальчика в гробу.
Лавиния, с извинениями, подумала совершенно обратное.
- Нет, не увидим.
Род равнодушно сидел на стуле. Две женщины, с печальными и
неподвижными лицами, продолжали "гаварить", и каждая аргументировала свое
мнение.
- Откуда ты знаешь... разве тебе уже так много лет? - "гаварила"
тетушка.
- Он станет владельцем самой древней фермы на всей Старой Северной
Австралии. Он носит старинное имя. Он... - "гаварили" ее мысли, мечась,
словно она заикалась, - ...очень красивый юноша, и он превратится в
удивительного мужчину.
- Обрати внимание на мои мысли, - "прогаварила" тетушка снова. - Я
сказала тебе, что мы увидим его в гробу ночью, а в полночь он отправится в
движущемся гробу в Долгий Путь.
Лавиния вскочила на ноги. Она едва не опрокинула таз с водой во
второй раз. Она напрягла горло и рот, чтобы заговорить, но лишь
закашлялась.
- Извини, Род. Извини.
Род Мак-Бэн, сохраняя прежнее выражение лица, сделал благодарный,
глупый, маленький кивок, чтобы не возникло подозрений, что он "слишал", о
чем они "гаварили".
Лавиния повернулась и побежала, громко крича ("гаваря") тетушке:
- Пусть кто-нибудь другой делает ему маникюр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45