Он обернулся и замер, замер, цепенея
от охватившего его ужаса. В комнату через распахнутую дверь сплошным
потоком валила пульсирующая черная масса...
* * *
В пятиэтажном доме, что под номером 7-б располагался на улице Волкова,
посередине спальни 22-й квартиры, принадлежавшей, как утверждали
взволнованные соседи, некоему Синицыну Вадиму Сергеевичу, стоял сотрудник
городского отделения милиции майор Дмитрий Говорухин.
В спальне царил феноменальный разгром. Старинный письменный стол,
очевидно, наследственный - таких сейчас не делают лежал, опрокинутый, на
боку, и из-под него кусочком коричневого полированного дерева торчала
спинка раздавленного стула.
Одна из дверей высокого шифоньера, стоявшего в углу, была "с мясом"
выдрана из петель и лежала на полу, под каким-то барахлом, на другой,
наполовину обгоревшей и до отказа распахнутой, висел на тоненькой ниточке
помутневший, похожий на зеленую сливу, человеческий глаз.
В не менее жутком состоянии находился и широкий матерчатый диван,
располагавшийся справа у стены. Его прожженная во многих местах обивка все
еще, несмотря на несколько вылитых на нее ведер воды, слабо дымилась.
Слева от окна лежали два - синее и зеленое - шерстяных одеяла, оба
слепленные в какой-то бесформенный комок и покрытые засохшими пятнами
крови. Рядом с ними - тоже вся в крови - валялась разорванная надвое
подушка, и птичий пух, просыпавшийся из нее, устилал грязно-белым снегом
пол спальни и небольшой частью проник даже в коридор.
Везде - на оклееных зелененькими обоями стенах, на белом некогда потолке,
на искалеченной мебели - везде чернели жирные следы копоти. Создавалось
впечатление, будто бы в комнате то ли варили смолу, то ли жгли резину. Но
ни того, ни другого здесь и в помине не было...
Без суеты, без спешки в квартире уже работали криминалисты. Кто-то, шурша
газетами, ползал на четвереньках в поисках отпечатков пальцев, кто-то
щелкал фотоаппаратом, кто-то, аккуратно выуживая пинцетом из птичьего пуха
какие-то мелкие предметы, складывал их затем в полиэтиленовый мешочек. В
коридоре вполголоса переговаривались двое приехавших с Говорухиным мужчин в
штатском. И только один, доносившийся из туалета, звук диссонировал с этой
деловой рабочей атмосферой. Там, распятый над унитазом, все никак не мог
укротить свой желудок молоденький лейтенант.
Заметив под ногами полузасыпанный пухом листок, Дмитрий Говорухин поднял
его, расправил и, с трудом разбирая мелкий убористый почерк, стал читать:
...обследуем уже шестой город, - ворчливо сказал Элвис. - Конца и краю не
видать этой сизифовой работе. Иногда мне кажется, что планета просто
посмеивается над нами, этак издевательски: бейтесь, бейтесь, мол, все равно
рано или поздно расшибете себе лоб.
- Может, ты и Прав, - задумчиво проговорил Виктор.
Они прошли еще метров двадцать, обогнули полусгоревший автобус и,
остановившись рядом с расколотой в нескольких местах витриной, заглянули
внутрь. Открывшаяся им картина была хоть и удручающей, но ничем не
примечательной. Плиточный, в зеленую и белую клетку, пол обширного
помещения устилала какая-то порыжевшая рухлядь, на покрытых плесенью стенах
еще можно было разглядеть веселенькие картинки обнаженных девиц, а вдоль
широких стеллажей, очевидно, прилавков, сидели враскоряку десятка полтора
увешанных металлическими побрякушками скелетов. Скука...
Виктор посмотрел налево. Сразу же за витриной начиналась и тянулась
неизвестно куда, куда-то за приткнувшийся к стене грузовик, длинная доска
объявлений. Полуоборванные плакаты кино- и театральных афиш, когда-то яркие
от многоцветных красок, а теперь выцветшие под лучами Мэя, чередовались с
менее броскими, небольшими заметками служебного или хозяйственного
порядков. Скука еще большая.
- Ты знаешь, Виктор, - сказал Элвис, - и все-таки я думаю, что причины
катастрофы следует искать в международных конфликтах стран Эльдомены.
Виктор поморщился.
- Опять ты за свое. Ну сколько можно? Мы уже триста раз говорили на эту
тему. Вспомни Ларссена, Кравчука. Даром, что ли, они копались в этой
свалке... Пойми, на Эльдомене не могло быть ядерной войны. Все данные...
- Подожди, - перебил Виктора Элвис. - Говоря о конфликтах, я не имел в
виду ядерный. Помимо ядерного, существует и другое, не менее страшное
оружие, генетическое.
Виктор задумался.
- Ну хорошо, - сказал он через минуту. - Пусть будет по-твоему, пусть
будет генетическое оружие. Но скажи мне в таком разе, куда подевалась
прочая фауна? Ведь на планете погибли не только люди, но и животные. Не
кажется ли тебе немного странным такой способ ведения войны? Нет, Элвис...
На этом месте текст обрывался.
"Фантастика, что ли? - подумал Говорухин с недоумением. - Писатель, что
ли?"
Он внимательно посмотрел на опрокинутый стол, потом на покрытые копотью
стены. На его лице отразилась усиленная работа мысли.
- Александр Иванович, - обратился он через несколько секунд к одному из
штатских, - все говорит за то, что здесь был ха-ароший взрыв. Надо бы
опросить соседей.
- Что ж, опросите,- откликнулся штатский.- А мы послушаем.
Говорухин промычал в ответ что-то неопределенное, достал из кармана
смятый носовой платок и принялся старательно протирать вспотевшие лицо и
шею. Жара в квартире стояла немилосердная. С ума можно сойти. Да еще этот
запашок - то ли жир тут топили, то ли мясо пережарили.
Хоть противогаз одевай.
Говорухин снова посмотрел под ноги и заметил еще один полузасыпанный
пухом листок. "Писатель", - вспомнил он, сморкаясь в повлажневший платок и
одновременно с этим отодвигая носком листок в сторону.
Под листком лежала оторванная у запястья мужская кисть, посиневшие
скрюченные пальцы которой все еще сжимали портативный радиоприемник
"Селга"...
ИЗ ПОКАЗАНИЙ СОСЕДЕЙ
Василенко Андрей Валентинович. НПИ, ОКТБ "Орбита". Инженер.
"...М-м... Д-даже не знаю, что сказать... В-вадим Сергеевич - б-бальшой
оригинал... Б-был... П-простите, воволнуюсь очень... Он не всегда д-даже
здоровался. Рассеянный был... и з-замкнутый... и... как бы это с-сказать...
М-м... не любил г-гостей... Хотя один раз я у него б-был в квартире...
Б-беспорядок ужасный... П-посуда, одежда - в-все грязь... Ему ж-жениться
надо было... Раньше, к-когда молодой был. Д-дети бы остались. Все же
п-память... А в-взрыва я не припоминаю. Н-не было взрыва... А может, и
б-был. Я спал..."
Корякин Юрий Гербертович. НЭВЗ. Инженер.
"...14 мая я не спал. Взял у приятеля "Мастера и Маргариту" на пару дней,
и вот, чтобы успеть, пришлось читать ночью. До двух часов сверху не
доносилось ни звука. Иногда, правда, слышались шаги, но я не обращал на них
внимания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
от охватившего его ужаса. В комнату через распахнутую дверь сплошным
потоком валила пульсирующая черная масса...
* * *
В пятиэтажном доме, что под номером 7-б располагался на улице Волкова,
посередине спальни 22-й квартиры, принадлежавшей, как утверждали
взволнованные соседи, некоему Синицыну Вадиму Сергеевичу, стоял сотрудник
городского отделения милиции майор Дмитрий Говорухин.
В спальне царил феноменальный разгром. Старинный письменный стол,
очевидно, наследственный - таких сейчас не делают лежал, опрокинутый, на
боку, и из-под него кусочком коричневого полированного дерева торчала
спинка раздавленного стула.
Одна из дверей высокого шифоньера, стоявшего в углу, была "с мясом"
выдрана из петель и лежала на полу, под каким-то барахлом, на другой,
наполовину обгоревшей и до отказа распахнутой, висел на тоненькой ниточке
помутневший, похожий на зеленую сливу, человеческий глаз.
В не менее жутком состоянии находился и широкий матерчатый диван,
располагавшийся справа у стены. Его прожженная во многих местах обивка все
еще, несмотря на несколько вылитых на нее ведер воды, слабо дымилась.
Слева от окна лежали два - синее и зеленое - шерстяных одеяла, оба
слепленные в какой-то бесформенный комок и покрытые засохшими пятнами
крови. Рядом с ними - тоже вся в крови - валялась разорванная надвое
подушка, и птичий пух, просыпавшийся из нее, устилал грязно-белым снегом
пол спальни и небольшой частью проник даже в коридор.
Везде - на оклееных зелененькими обоями стенах, на белом некогда потолке,
на искалеченной мебели - везде чернели жирные следы копоти. Создавалось
впечатление, будто бы в комнате то ли варили смолу, то ли жгли резину. Но
ни того, ни другого здесь и в помине не было...
Без суеты, без спешки в квартире уже работали криминалисты. Кто-то, шурша
газетами, ползал на четвереньках в поисках отпечатков пальцев, кто-то
щелкал фотоаппаратом, кто-то, аккуратно выуживая пинцетом из птичьего пуха
какие-то мелкие предметы, складывал их затем в полиэтиленовый мешочек. В
коридоре вполголоса переговаривались двое приехавших с Говорухиным мужчин в
штатском. И только один, доносившийся из туалета, звук диссонировал с этой
деловой рабочей атмосферой. Там, распятый над унитазом, все никак не мог
укротить свой желудок молоденький лейтенант.
Заметив под ногами полузасыпанный пухом листок, Дмитрий Говорухин поднял
его, расправил и, с трудом разбирая мелкий убористый почерк, стал читать:
...обследуем уже шестой город, - ворчливо сказал Элвис. - Конца и краю не
видать этой сизифовой работе. Иногда мне кажется, что планета просто
посмеивается над нами, этак издевательски: бейтесь, бейтесь, мол, все равно
рано или поздно расшибете себе лоб.
- Может, ты и Прав, - задумчиво проговорил Виктор.
Они прошли еще метров двадцать, обогнули полусгоревший автобус и,
остановившись рядом с расколотой в нескольких местах витриной, заглянули
внутрь. Открывшаяся им картина была хоть и удручающей, но ничем не
примечательной. Плиточный, в зеленую и белую клетку, пол обширного
помещения устилала какая-то порыжевшая рухлядь, на покрытых плесенью стенах
еще можно было разглядеть веселенькие картинки обнаженных девиц, а вдоль
широких стеллажей, очевидно, прилавков, сидели враскоряку десятка полтора
увешанных металлическими побрякушками скелетов. Скука...
Виктор посмотрел налево. Сразу же за витриной начиналась и тянулась
неизвестно куда, куда-то за приткнувшийся к стене грузовик, длинная доска
объявлений. Полуоборванные плакаты кино- и театральных афиш, когда-то яркие
от многоцветных красок, а теперь выцветшие под лучами Мэя, чередовались с
менее броскими, небольшими заметками служебного или хозяйственного
порядков. Скука еще большая.
- Ты знаешь, Виктор, - сказал Элвис, - и все-таки я думаю, что причины
катастрофы следует искать в международных конфликтах стран Эльдомены.
Виктор поморщился.
- Опять ты за свое. Ну сколько можно? Мы уже триста раз говорили на эту
тему. Вспомни Ларссена, Кравчука. Даром, что ли, они копались в этой
свалке... Пойми, на Эльдомене не могло быть ядерной войны. Все данные...
- Подожди, - перебил Виктора Элвис. - Говоря о конфликтах, я не имел в
виду ядерный. Помимо ядерного, существует и другое, не менее страшное
оружие, генетическое.
Виктор задумался.
- Ну хорошо, - сказал он через минуту. - Пусть будет по-твоему, пусть
будет генетическое оружие. Но скажи мне в таком разе, куда подевалась
прочая фауна? Ведь на планете погибли не только люди, но и животные. Не
кажется ли тебе немного странным такой способ ведения войны? Нет, Элвис...
На этом месте текст обрывался.
"Фантастика, что ли? - подумал Говорухин с недоумением. - Писатель, что
ли?"
Он внимательно посмотрел на опрокинутый стол, потом на покрытые копотью
стены. На его лице отразилась усиленная работа мысли.
- Александр Иванович, - обратился он через несколько секунд к одному из
штатских, - все говорит за то, что здесь был ха-ароший взрыв. Надо бы
опросить соседей.
- Что ж, опросите,- откликнулся штатский.- А мы послушаем.
Говорухин промычал в ответ что-то неопределенное, достал из кармана
смятый носовой платок и принялся старательно протирать вспотевшие лицо и
шею. Жара в квартире стояла немилосердная. С ума можно сойти. Да еще этот
запашок - то ли жир тут топили, то ли мясо пережарили.
Хоть противогаз одевай.
Говорухин снова посмотрел под ноги и заметил еще один полузасыпанный
пухом листок. "Писатель", - вспомнил он, сморкаясь в повлажневший платок и
одновременно с этим отодвигая носком листок в сторону.
Под листком лежала оторванная у запястья мужская кисть, посиневшие
скрюченные пальцы которой все еще сжимали портативный радиоприемник
"Селга"...
ИЗ ПОКАЗАНИЙ СОСЕДЕЙ
Василенко Андрей Валентинович. НПИ, ОКТБ "Орбита". Инженер.
"...М-м... Д-даже не знаю, что сказать... В-вадим Сергеевич - б-бальшой
оригинал... Б-был... П-простите, воволнуюсь очень... Он не всегда д-даже
здоровался. Рассеянный был... и з-замкнутый... и... как бы это с-сказать...
М-м... не любил г-гостей... Хотя один раз я у него б-был в квартире...
Б-беспорядок ужасный... П-посуда, одежда - в-все грязь... Ему ж-жениться
надо было... Раньше, к-когда молодой был. Д-дети бы остались. Все же
п-память... А в-взрыва я не припоминаю. Н-не было взрыва... А может, и
б-был. Я спал..."
Корякин Юрий Гербертович. НЭВЗ. Инженер.
"...14 мая я не спал. Взял у приятеля "Мастера и Маргариту" на пару дней,
и вот, чтобы успеть, пришлось читать ночью. До двух часов сверху не
доносилось ни звука. Иногда, правда, слышались шаги, но я не обращал на них
внимания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25