- За участие каждого человека надо выложить сорок тысяч долларов. Сколько пошлем? Все равно надо послать.
- Давай человек пять-шесть, не больше, - сказал я. - Больше ничего нового нет?
- Ничего. А у вас там как?
- Тоже неплохо. Вопрос, как мне кажется, решен положительно. Надо кое-что отработать. Ты меня сам не тревожь. Только если что возникнет экстраординарное. Я буду с тобой сам связываться. И этот мой номер никому не давай.
- Почему?
- Мне тут работу подкинули, так я не хочу, чтобы в самый нужный момент кто-нибудь трезвонил. Может случиться казус. Ну, ты меня понимаешь.
- О, кей, босс. Тревожить не будем.
- Тогда все. Делай, как договорились. И больше шести человек не посылай. А лучше пять. Подбери там кадры типа Валеры Кинкажу. Пусть наши жару поддадут. Ладно, все. Давай.
Я отключился. Таня сидела напротив и, подперев кулачком подбородок, слушала мои руководящие указания.
- А ты начальник. Я как-то тебя ещё не знаю с этой стороны. Хотя я тебя вообще ещё совсем не знаю.
Она вздохнула, встала и подошла к холодильнику.
- Мед будешь? У меня мед есть.
Она вернулась и поставила плоскую банку с медом на стол. Я взял её за руки и притянул к себе так близко, что ощутил запах её кожи. Она обняла меня за шею и тут же моих губ коснулись её губки: они были влажные и теплые. Почувствовал я и её язычок, словно приветствие после долгой-долгой разлуки.
- Ох! - протяжно вздохнула она, когда наш поцелуй закончился и мы смогли оторваться друг от друга. - Мы начинаем сходить с ума. А утром это чревато... Ты же знаешь, как у нас говорят: утром сто грамм - весь день свободен. А мы друг для друга и на поллитра потянем.
- Уж никак не меньше, - ухмыльнулся я. - Быстро опьянеем.
Она вновь села напротив меня.
- Полковник Сергеев словно бы знал, кому давать задание, - Таня рассмеялась своим смехом с хрипотцой.
- Да уж, - согласился я.
- Поэтому мы должны как можно дольше сохранять трезвость, рассудительно проговорила она. - Давай-ка завтракать.
Мы позавтракали.
- Какие планы? - спросил я, когда она уже стала относить чашки в мойку.
- Планы? Ты у нас старший. Тебе и планы составлять. А я пока быстренько отчет сочиню о нашем вчерашнем бурном начале боевой и трудовой деятельности.
- Хорошо. Я пока схожу куплю телефон, - я кивнул на лежавшую у аппарата трубку. - Когда приду, мы сообразим, что делать.
Подумав, я все же положил трубку на рычаг. Тут же раздался звонок. Я поднял трубку к уху.
- Иван! Ало! Таня, это ты?
- Иван, - отозвался я, узнав голос Кости Кашеварова. - Как ты узнал, что я здесь?
Я словно бы увидел, как Ловкач ухмыляется.
- Ты нас, провинциалов, низко ценишь. Да, конечно, мы не Москва, отнюдь. Что делается в одном конце города, аукается в другом.
- Понятно, - сказал я, - объяснение принимаются.
- Один-ноль, - сказал Костя. - Я чего звоню. Тут с утра жалобы на тебя посыпались. Вчера ресторан разгромил, кучу костей переломал и одного важного командировочного обидел.
- И ещё обижу.
- Да я и не сомневаюсь, - отозвалась трубка знакомым Костиным смешком, - главное, чтобы ты оставался, по возможности, в рамках.
- В чьих рамках? - буркнул я. - События покажут...
И события показали. И быстрее, чем я думал.
ГЛАВА 7
ПОХИЩЕНИЕ
Я спускался по бетонному монолиту подъездной лестницы, думая о том, что "хрущевки", на которые так боялись истратить лишнего материала, из-за отсутствия звукоизоляции являют собой голый строительный скелет; я словно спускался по гулким каменным костям.
Вышел из-под козырька подъезда прямо под жидковатый пока поток солнечных лучей, обещавших на весь последующий день безоблачный зной; память живо напомнила вкус и запах подобных утренних часов, и тут же сработало внутреннее, редко ошибающееся бюро прогнозов: да, весь день будет жара. Я в нерешительности отступил под козырек, обдумывая, где может быть нужный мне магазин. Я почему-то не спросил у Тани и сейчас лишь позвякивал в кармане запасными ключами, врученными мне, дабы облегчить доступ...
В этот момент - все происходило очень быстро, и за моим нерешительным шагом назад в тень под бетонный кохырек подъезда прошло мгновение - что-то с грохотом и пыльным взрывом ухнуло об асфальт передо мной. Еще секунду я тупо разглядывал обломки кирпичного блока, усыпавшего асфальт щебнем, пока не догадался - метили в меня.
Тут уж мечтательная рассеянность, возможно, все ещё пахнувшая Таниным поцелуем, сменилась привычным калейдоскопом быстро сменяющихся картинок: перила, различных оттенков двери, Танина дверь, лестница на чердак, открытый люк. Добежал!
Я вылез в пропыленный грязный чердак. Через несколько окошек продавливались густые столбы света с пыльными протуберанцами внутри. Одно окно распахнуто.
Я вытащил пистолет. Где-то загремела жесть. Стихла. В раме открытого окна торчал гвоздь. Чуть не напоролся.
Вывалившись на теплый рубероид крыши, я скользнул за ближайшую вентиляционную будку. Краем глаза успел заметить движение метрах в двадцати за такой же будкой. Тихо.
Я побежал что было духу, надеясь лишь на скорость. Успел. Позеленевшее от страха лицо. Вытаращенные от ужаса глаза пацана. Совсем ребенок. Я убрал пистолет от его носа.
- Кто ещё с тобой? - одновременно я прислушивался. Вроде никого. Говори, кто тебя послал? Живо!
Пацан ошалело мотал головой. Я встряхнул его левой рукой, хотел шлепнуть по щеке, чтобы пришел в себя, но заметил крупицу разума в глазах и передумал.
- Вы Оборотень?
Признаюсь, ожидал чего угодно, но не такого вопроса. И не из этих уст. Впрочем, мальчик был из ранних, если судить по его делам.
- Кто тебя послал? - сурово спросил я, разглядывая малолетнего киллера.
Светлые, выгоревшие волосы, круглое лицо, немного курносый нос, голубые глаза - обычный паренек, каких много, и каким я был лет пятнадцать тому.
- Вы Фролов?! Иван?!. Оборотень?!.
Пацан оправлялся на глазах. Рассматривая меня во все свои "синие брызги", он вдруг насупился и сел прямо на рубероид:
- Откуда мне было знать? Он сказал, что надо фраера одного пришить. Я же не думал...
Паренек, по всей видимости, откуда-то хорошо меня знал. И кто-то, не называя меня, отправил его на дело.
- Я же не знал, - повторил пацан.
Было в нем что-то такое... не есенинское, конечно. Не знаю, может, мой приезд сюда после десятилетнего отсутствия?.. Может, встреча с Таней?... Не хватало мне ещё заниматься самоанализом!
- Откуда ты меня знаешь?
Он вскинул на меня ещё не успевшие выцвести небесные глаза:
- Так я же Лещев! Мать мне о вас рассказывала. У нас и фотокарточка ваша есть.
- Ну и что? - сказал я. Что-то, однако, брезжило в сознании...
- Как же. Мне мать говорила...
- Как зовут твою маму?
- Елена Олеговна. Лещева.
Я вспомнил. Ну конечно, я вспомнил. Ленка Лещева! Лещиха. Не вытравляемый эпизод моей юности, о котором тоже мечтал забыть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60