Лжепродавец поймал мой взгляд:
- У нас ещё ремонт продолжается, - нашел он нужным пояснить.
- Если закрыть ресторан, клиенты будут недовольны, - продолжал он угодливо-фальшивым тоном. И тут мы пришли, наконец.
Мне, прямо скажу, понравилось, что ресторан существует на самом деле. Весело присутствовать при упорядочении вначале кажущегося безнадежным хаоса. Меня подвели к пустому столику на четверых, одному из многих, заключенного с трех сторон в незавершенный квадрат, этой пустой стороной, помимо прохода, являвший глазу бесконечной длины аквариум, сквозь мутную зелень которого, прошитого всплесками золотых рыбок, угадывались причудливо искаженные подводным миром силуэты посетителей за столиками потустороннего ряда.
- Извини, шеф! - сказал я готовящемуся вернуться наверх своему провожатому. - А кем заказан столик? - непонятно почему я решил перепроверить и так мне известное.
- Кем? - повторил тот, заговорщицки улыбаясь и при этом извлекая откуда-то тисненную золотом записную книжку. Отыскав отмеченную страницу и коротким толстым пальцем прижав её, он неожиданно улыбнулся ещё любезнее и как-то даже фамильярно:
- Мы не разглашаем секреты своих клиентов, - объявил он, тут же вырвал страницу и разорвал её на мелкие клочки, которые снежными хлопьями посыпались в массивную низкую урну. Сказав это, он почтительно склонил голову и удалился, оставив меня в легком недоумении и нарастающем раздражении. Тут я заметил медленное умирание верхнего света, погрузившее длинный пестрый зал в траурный плюшевый полумрак; но ярче разгорелись светильники в кабинках, что, конечно же, определяло степень интимного уюта; подлетевший официант молча расставил приборы; я определенным образом проникался странной атмосферой этого заведения и был готов к явлению новых спецэффектов... не заставивших себя ждать, - на небольшой сцене, ближайшим зрителем которой оказался я, возник молчаливый, с ног до головы в черном, эстрадный фокусник - столь же условный и незначительный, как первый номер любого подобного рода представления. Самодовольно-важный метрдотель оглядывал длинный зал со своего тоже близко от нас расположенного боевого поста, - от нас, говорю я, ибо уже заметил рядом мило улыбающуюся Таню, а напротив - ясное, отмеченное печатью благодушия лицо, скользящего по волнам бесконечных интриг Семенова Юрия Леонидовича..
- Ага! - несколько глупо воскликнул я, обозревая своих соседей. - Это как же надо понимать?.. - но они уже смеялись, а Таня, путаясь в смехе, объясняла, что их сюрприз удался, и все вообще замечательно. Я решительно не был с ней согласен, мне не понравилась также их дружная радость, и механизм сюрприза остался непонятен, но тут вдруг три длинные кроваво-красные девы, взметнув под потолок сапожки "а-ля рус", отвлекли нас задорным канканом, - действительно как-то вдруг стало весело, и Семен неторопливо поплыл куда-то и вернулся с хорошенькой девчушкой по имени Света, которая отчего-то уже танцевала со мной, а Семен - с внимательно слушавшей его Таней. Тут заскользили по стенам и потолку цветные шарики огней, Света влекла меня за собой, мы прошли какой-то длинный коридор и у единственной на всем горизонте двери она печально поведала мне, как ей одиноко, и я вдруг поверил; мы нырнули в эту дверь, густо задымленную курильщиками, я поплыл, кто-то дернул меня за карман, - уводимая кем-то Света успела сунуть мне записку. Я уткнулся грудью в чье-то плечо. Смутно знакомый широкоплечий тип неприязненно взглянул не меня стеклянистыми голубыми глазами и вдруг, переменив лицо с надменного на радостное, уже хватал меня рукой, всем корпусом разворачиваясь для рукопожатия.
- Иван! Здравствуй! - рявкал он, топыря пальцы, и сверху, с размаху хлопал пукой по моей ладони, крепко пожимая её.
- Не можешь вспомнить? - орал он, восхищенный моей с перебоями работающей памятью.
- Не узнает! - радостно, через плечо, сообщил незнакомец каким-то бледно прорисованным в дымном тумане фигурам за своей спиной, и тут я его вспомнил, наконец.
Конечно, Аркадий, чудом залетевший сюда прямо из котла незабвенных чеченских событий. Был Аркадий плечист, как и тогда, строен, чисто выбрит и бледен той прозрачной бледностью, которая присуща рыжеватым блондинам и любителям ночного существования. Тогда, подвязавшись на жирной должности интенданта, Аркадий преуспел, получил майора и со страстью, нами молчаливо незамечаемой, использовал свободное время, дабы пострелять всласть. Мне он однажды показал маленькую записную книжку, кожаная черная корочка которой хоть и потерлась, все же ещё сверкала тисненным золотом: страницы были аккуратно, с интендантской тщательностью заполнены исламским полумесяцем и звездочкой, которая нам, неверным гяурам, более понятна.
- Здесь у меня те, которых я срезал наверняка, а здесь, - он тянул за ленточку закладки, - те, кто скорее всего мог выжить. Брак в работе, ухмылялся он и добавлял. - Мне простительно, я не профессионал, как ты, а просто любитель.
- Узнал! - продолжил Аркадий, восхищенно тиская мою руку. - Узнал, старый друг, узнал.
Обняв за плечо, он шептал мне прямо в ухо:
- Я тут уже несколько дней, вторая неделя пошла, хорошо, что тебя встретил. Дело серьезное, миллионами пахнет, точно говорю. Здесь обстановочка мутная, - шептал он, яростно вращая глазами направо-налево, не нравится она мне, но мы с тобой обязательно посидим, покумекаем, друг.
Он оглянулся на колышащиеся в тумане тени других курильщиков, и, отпустив меня, тут же сам стал, дрожа, как призрак растворяться в воздухе.
Мгновение спустя я выпал из этой непонятной курилки и через лестничный пролет попал в длинный, мрамором сверкающий гулкий зал с рядами пестревших табличками - "Касса не работает" - окошек. Обрадовавшись яркому освещению, я вытащил записку с номером телефона и стал разглядывать торопливо начертанные цифры. Вдруг рядом со мной возник давешний метрдотель, строго испросивший меня о причинах моего здесь пребывания. Заметив телефон-автомат, я торжествующе кинулся звонить по бумажке. После длинных гудков какой-то скрипучий голос объявил, что Света спит и не желает... Что не желает? - подумал я. Короткие гудки прервал уже метрдотель, все ещё стоящий за моей спиной:
- Прошу за мной.
Открыв дверь, он пропустил меня в зал. Ума не приложу, как это я умудрился петлять в этом лабиринте, пронизанном, по всей видимости, сетью прямых, мгновенных ходов. За столиком, горько надув спелые губки, в одиночестве пропадала Таня.
- Почему ты меня бросил? И куда тебя утащила эта противная шлюшка? слезки блистали на её прелестно накрашенных глазках. Осознав её печаль, я было даже забыл о сжигавшем меня беспокойстве. Таня доверчиво положила голову мне на плечо, Семен не появлялся;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
- У нас ещё ремонт продолжается, - нашел он нужным пояснить.
- Если закрыть ресторан, клиенты будут недовольны, - продолжал он угодливо-фальшивым тоном. И тут мы пришли, наконец.
Мне, прямо скажу, понравилось, что ресторан существует на самом деле. Весело присутствовать при упорядочении вначале кажущегося безнадежным хаоса. Меня подвели к пустому столику на четверых, одному из многих, заключенного с трех сторон в незавершенный квадрат, этой пустой стороной, помимо прохода, являвший глазу бесконечной длины аквариум, сквозь мутную зелень которого, прошитого всплесками золотых рыбок, угадывались причудливо искаженные подводным миром силуэты посетителей за столиками потустороннего ряда.
- Извини, шеф! - сказал я готовящемуся вернуться наверх своему провожатому. - А кем заказан столик? - непонятно почему я решил перепроверить и так мне известное.
- Кем? - повторил тот, заговорщицки улыбаясь и при этом извлекая откуда-то тисненную золотом записную книжку. Отыскав отмеченную страницу и коротким толстым пальцем прижав её, он неожиданно улыбнулся ещё любезнее и как-то даже фамильярно:
- Мы не разглашаем секреты своих клиентов, - объявил он, тут же вырвал страницу и разорвал её на мелкие клочки, которые снежными хлопьями посыпались в массивную низкую урну. Сказав это, он почтительно склонил голову и удалился, оставив меня в легком недоумении и нарастающем раздражении. Тут я заметил медленное умирание верхнего света, погрузившее длинный пестрый зал в траурный плюшевый полумрак; но ярче разгорелись светильники в кабинках, что, конечно же, определяло степень интимного уюта; подлетевший официант молча расставил приборы; я определенным образом проникался странной атмосферой этого заведения и был готов к явлению новых спецэффектов... не заставивших себя ждать, - на небольшой сцене, ближайшим зрителем которой оказался я, возник молчаливый, с ног до головы в черном, эстрадный фокусник - столь же условный и незначительный, как первый номер любого подобного рода представления. Самодовольно-важный метрдотель оглядывал длинный зал со своего тоже близко от нас расположенного боевого поста, - от нас, говорю я, ибо уже заметил рядом мило улыбающуюся Таню, а напротив - ясное, отмеченное печатью благодушия лицо, скользящего по волнам бесконечных интриг Семенова Юрия Леонидовича..
- Ага! - несколько глупо воскликнул я, обозревая своих соседей. - Это как же надо понимать?.. - но они уже смеялись, а Таня, путаясь в смехе, объясняла, что их сюрприз удался, и все вообще замечательно. Я решительно не был с ней согласен, мне не понравилась также их дружная радость, и механизм сюрприза остался непонятен, но тут вдруг три длинные кроваво-красные девы, взметнув под потолок сапожки "а-ля рус", отвлекли нас задорным канканом, - действительно как-то вдруг стало весело, и Семен неторопливо поплыл куда-то и вернулся с хорошенькой девчушкой по имени Света, которая отчего-то уже танцевала со мной, а Семен - с внимательно слушавшей его Таней. Тут заскользили по стенам и потолку цветные шарики огней, Света влекла меня за собой, мы прошли какой-то длинный коридор и у единственной на всем горизонте двери она печально поведала мне, как ей одиноко, и я вдруг поверил; мы нырнули в эту дверь, густо задымленную курильщиками, я поплыл, кто-то дернул меня за карман, - уводимая кем-то Света успела сунуть мне записку. Я уткнулся грудью в чье-то плечо. Смутно знакомый широкоплечий тип неприязненно взглянул не меня стеклянистыми голубыми глазами и вдруг, переменив лицо с надменного на радостное, уже хватал меня рукой, всем корпусом разворачиваясь для рукопожатия.
- Иван! Здравствуй! - рявкал он, топыря пальцы, и сверху, с размаху хлопал пукой по моей ладони, крепко пожимая её.
- Не можешь вспомнить? - орал он, восхищенный моей с перебоями работающей памятью.
- Не узнает! - радостно, через плечо, сообщил незнакомец каким-то бледно прорисованным в дымном тумане фигурам за своей спиной, и тут я его вспомнил, наконец.
Конечно, Аркадий, чудом залетевший сюда прямо из котла незабвенных чеченских событий. Был Аркадий плечист, как и тогда, строен, чисто выбрит и бледен той прозрачной бледностью, которая присуща рыжеватым блондинам и любителям ночного существования. Тогда, подвязавшись на жирной должности интенданта, Аркадий преуспел, получил майора и со страстью, нами молчаливо незамечаемой, использовал свободное время, дабы пострелять всласть. Мне он однажды показал маленькую записную книжку, кожаная черная корочка которой хоть и потерлась, все же ещё сверкала тисненным золотом: страницы были аккуратно, с интендантской тщательностью заполнены исламским полумесяцем и звездочкой, которая нам, неверным гяурам, более понятна.
- Здесь у меня те, которых я срезал наверняка, а здесь, - он тянул за ленточку закладки, - те, кто скорее всего мог выжить. Брак в работе, ухмылялся он и добавлял. - Мне простительно, я не профессионал, как ты, а просто любитель.
- Узнал! - продолжил Аркадий, восхищенно тиская мою руку. - Узнал, старый друг, узнал.
Обняв за плечо, он шептал мне прямо в ухо:
- Я тут уже несколько дней, вторая неделя пошла, хорошо, что тебя встретил. Дело серьезное, миллионами пахнет, точно говорю. Здесь обстановочка мутная, - шептал он, яростно вращая глазами направо-налево, не нравится она мне, но мы с тобой обязательно посидим, покумекаем, друг.
Он оглянулся на колышащиеся в тумане тени других курильщиков, и, отпустив меня, тут же сам стал, дрожа, как призрак растворяться в воздухе.
Мгновение спустя я выпал из этой непонятной курилки и через лестничный пролет попал в длинный, мрамором сверкающий гулкий зал с рядами пестревших табличками - "Касса не работает" - окошек. Обрадовавшись яркому освещению, я вытащил записку с номером телефона и стал разглядывать торопливо начертанные цифры. Вдруг рядом со мной возник давешний метрдотель, строго испросивший меня о причинах моего здесь пребывания. Заметив телефон-автомат, я торжествующе кинулся звонить по бумажке. После длинных гудков какой-то скрипучий голос объявил, что Света спит и не желает... Что не желает? - подумал я. Короткие гудки прервал уже метрдотель, все ещё стоящий за моей спиной:
- Прошу за мной.
Открыв дверь, он пропустил меня в зал. Ума не приложу, как это я умудрился петлять в этом лабиринте, пронизанном, по всей видимости, сетью прямых, мгновенных ходов. За столиком, горько надув спелые губки, в одиночестве пропадала Таня.
- Почему ты меня бросил? И куда тебя утащила эта противная шлюшка? слезки блистали на её прелестно накрашенных глазках. Осознав её печаль, я было даже забыл о сжигавшем меня беспокойстве. Таня доверчиво положила голову мне на плечо, Семен не появлялся;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60