После освобождения из короткого, к счастью, плена меня привезли не в городище Ставра, а в одно из обычных, где правил старшина Палыш и где были размещены по избам мои попутчики. Естественно, женская половина, потому что даже философ Малинин вполне сносно владел мечом, и, значит, держать лишнего бойца в тылу было бы преступлением во время войны.
Меня определили в маленькую баньку – может, из почтения, как гостя, а может, по другим соображениям. И помню, с вечера, одурманенный солнцем, впечатлениями и неутолимой жаждой, я чувствовал чьи-то нежные касания, смазывающие мою кожу чем-то прохладным.
Сырой ночной воздух остудил горевшее тело, и мне сразу показалось все не таким уж плохим На мне были короткие, очень легкие полотняные штаны. Босиком я прошел к тыну и по лесенке добрался к дозорному внутреннему настилу. Никого не было видно: знали, если абры пойдут в леса искать селения, воевода Ставр упредит.
Вышла луна, засияла серебряным блюдом и, словно светлой короной, окружила себя кольцом облаков
Я достал сигарету и закурил. Мимоходом подумал, что буду делать, когда кончится табак, потому что здесь я не видел курящих. И тут услышал позади себя шаги. Я не стал оборачиваться.
– Ночь тиха, пустыня внемлет Богу, и звезда с звездою говорит...
– Ты сочиняешь стихи? – спросил я.
– Да. Правда красиво?.. И звезда с звездою говорит...
– Красиво...
– Как ты себя чувствуешь?
– Знаешь, Катя, сейчас гораздо лучше, чем думал. Кажется, вообще ничего не болит.
– Я рада. Вчера, когда тебя привезли, ты был совсем плох. Это надо же! С креста сняли... Хорошо, что мерзкие животные не прибили тебя, как Христа.
– Сначала хотели, но потом решили, что без гвоздей я буду дольше мучиться.
– Тебе повезло...
– Да, повезло. Михайлов не рассказывал, как я попал к абрам?
– Рассказывал.
– Что?
– Что ударил тебя, а когда ты потерял сознание, то оставил абрам.
– Ну а вы как?
– Сережа! Ты действительно тот, за кого себя выдаешь?
– Кем же я еще могу быть?
– Не знаю. Можешь быть Колей, можешь другим. Знаешь, что думает о тебе мой муж?
– Не знаю...
– Он говорит, что Бог-Император, выбирая претендентов на государственные должности, наделял их выдающими качествами уже согласно должности. Муж считает, что сами должности автоматически дают долголетие, силу, ум, здоровье...
– Может быть; твой муж философ, кому же еще знать. Хотя, если явление поставить с ног на голову, ничего, в сущности, не изменится.
– Может быть. Но он говорил, что даже если ты не Орлов, а действительно простой уголовник, то само общение с Орловым могло передать тебе ряд качеств, которых нет у простых смертных.
– Я не знаю, может быть. Но это не значит, что со мной можно экспериментировать.
– Нет, конечно. Но если ударить Михайлова ножом в сердце, он умрет. А если тебя?..
– Меня?..
– Извини, Сережа, но мы даже особенно за тебя не волновались. Мы знали, что как-нибудь выкрутишься.
– Вы его оправдываете?
– Ни в коем случае. – Просто надо его понять, он думает, что брата его убил ты.
– Но ведь...
– Да, конечно. Он больше не будет пытаться тебя убить. Знаешь, Ставр хотел его на месте прикончить: он с вашим разведотрядом прискакал уже связанный. Михайлов взял да сразу брякнул, что он тебя убил и все такое прочее. Ставр ему мозги долго прочищал на счет какого-то братства, какого-то там единения. Что, кстати, за братство?
– Мы тайно побратались со здешними мужиками, обряд у идола Бога-Отца. Только ты не очень распространяйся, – это тайное знание.
– Хорошо, молчу. Я уважаю мужские игры. В общем, Ставр Виктора не тронет, пока ты не решишь, что с ним делать.
– А если он еще меня грохнет?
– Не грохнет. Он сам сказал, что, если ты выживешь, то тебя до самой встречи с Императором не будет трогать.
– Очень хорошо. Надеюсь, больше никто не хочет трахнуть меня чем-нибудь тяжелым, а потом начать раскаиваться.
– Не говори глупости.
– Хорошо. Скажи мне, зачем ты пошла в это паломничество?
– Зачем?.. Может, стало скучно. Когда все уже испытано-переиспытано...
– Ах ты, малышка!..
– Не называй меня малышкой. Если бы ты знал, сколько мне лет!.. Так что не называй меня этим дурацким словом.
– Скажи мне, Катенька, как тебе здешние жители?
– Ты имеешь в виду мужчин?
– Ну... мужчин, да.
– Железные... железные дети. Я чувствую себя старухой рядом с ними.
– Ты о чем?
– Понимаешь, они такие цельные. Настоящие античные герои без страха и упрека. Они глупы, молоды и счастливы, а я мудра, стара и несчастна.
– Да? А ты не замечаешь, как они на тебя смотрят?
– Ах, не напоминай. Все равно здесь время героев, а не таких циничных баб, как я.
– Не расстраивайся. Ты сама не знаешь, что говоришь. Да и какая ты циничная? "Ночь тиха, пустыня внемлет Богу, и звезда с звездою говорит..."
– Ты запомнил? Но это не мои стихи, Сережа.
– Разве в этом дело? Спокойной тебе ночи, иди спать, еще есть время.
– Спокойной ночи, Сережа.
Я поднялся, оставил ее сидеть и вернулся в свою баньку. Немного погодя она пришла ко мне. Двери здесь, мне кажется, никогда не закрываются. Темный проем засветился светлой тенью, я почувствовал ее запах, и куда-то ушла мучившая меня боль, напряжение, Михайлов, ударивший меня по голове. И пусть она была циничной опытной светской львицей, давным-давно потерявшей последние иллюзии, все равно я никогда не забуду, что она пришла ко мне, когда я больше всего в ней нуждался, что она была теплой, нежной, податливой, но главное, что она пришла ко мне...


21
ПРАВИТЬ – ЖИТЬ ТРУДНЕЕ, ЧЕМ ДРУГИМ

На следующий день после завтрака я отправился в Ставрово городище. Мне в провожатые дали парнишку лет десяти, насупленного, хмурого и несказанно довольного важной миссией. Он скакал то рядом со мной, то впереди, когда тропинка в лесу сужалась, и важно, по коротко отвечал на мои расспросы.
– Абры? Абры к реке вышли.
– Почему знаешь?
Так дым в городище бросали дотемна.
Обратно как, одному не страшно?
Так на копе я мигом доскачу.
И не выдержал:
– Как там, страшно у абров? Они людей, говорят, едят.
– Не бойся, мы их всех положим.
– Это так. Воевода Ставр один может против целого войска. Воевода всех побьет.
Когда с тропы увидел засмоленные бревна тына, я отпустил парнишку и скоро, сдав лошадь коневоду, по лестнице взобрался на стену.
Мне встретился воевода Ставр. Оглядел с ног до головы и удовлетворенно буркнул:
– Ожил, значит. Вчера смотреть страшно на тебя было, а ныне уже воин. Отдыхай, сегодня абры раны зализывают, не вышли в поле. Хорошо мы их вчера встряхнули. Да ты, наверное, видел с креста своего: удобный насест.
Воевода Ставр засмеялся. Я вспомнил абрского вождя Арсутта и его сетования на природу людей, Ставр, проживший вчерашнюю битву, был уже не тем воином, которого я, уезжая с дозором, оставил здесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93