В огромном саду кипела
работа. К яблоням приставлены длинные лестницы, меж рядами - штабеля
новеньких желтых ящиков. Издали доносился скрежет сортировочных
конвейеров да перестук молотков. Сборщики с большими ведрами на
веревках через плечо проворно взбирались по лестницам, осторожно
снимали крупные яблоки с веток, наполняли ведра доверху, так же
проворно спускались, высыпали яблоки в ящик. Меж рядами деревьев
разъезжали грузовики, на них погружали полные ящики и отправляли на
сортировку и упаковку. Подле каждой кучки ящиков стоял учетчик и
помечал в блокноте, кто сколько ведер набрал. Яблони словно ожили:
качали ветвями, напрягаясь под тяжелыми лестницами; сбрасывали
переспелые плоды, и они глухо стукались о землю. Соловьем разливался
какой-то свистун-виртуоз, скрытый от глаз кроной.
Джим быстро спустился с лестницы, подтащил ведро к ящикам, высыпал
яблоки. Молодой русоголовый учетчик в белых джинсах пометил в блокноте,
кивнул и предупредил:
- Аккуратнее яблоки вываливай, а то мякушки остаются.
- Ладно, - бросил на ходу Джим, при каждом шаге он поддавал ведро
коленкой. Взобрался на дерево, повесил ведро на крепкую ветвь. И тут
заметил еще одного сборщика, тот стоял на толстом суку и тянулся к
ветке, на которой росло много яблок. Под тяжестью Джима дерево
качнулось, и сборщик посмотрел вниз.
- Привет! А я, парень, и не знал, что ты на этом дереве собираешь.
- Говоривший оказался тщедушным стариком с редкой, замусоленной
бороденкой. На руках голубыми жгутами проступали вены. Ноги - точно
спички ровные и худые, не под стать огромным тяжелым башмакам.
- Да какая разница, кто где собирает, - ответил Джим. - Только мне
кажется, ты не по годам резвый ишь, точно обезьяна по веткам скачешь.
Старик сплюнул и внимательным взглядом проводил плевок. Водянистые
голубые глаза зло заблестели.
- Мало ли, что тебе кажется! Вы, сопляки, все уже списать меня
готовы. Да я вас еще за пояс заткну, за день больше яблок соберу,
заруби себе на носу!
Он нарочито напружил ноги, дотянулся-таки до ветки с яблоками,
обломил ее, снял яблоки, а ветку презрительно швырнул на землю.
- Эй, поосторожней там, яблонь не ломать! - крикнул снизу учетчик.
Старик лишь недобро оскалился, выставив большие, как у суслика,
передние зубы, - по два сверху и снизу.
- Ишь, деловой какой! - пробурчал он.
- Студент, небось, - сказал Джим. - Куда ни сунься, непременно на
студентов наткнешься.
Старик присел на толстый сук.
- А много ль они знают? Учатся-учатся в колледжах, а толку - чуть.
В блокноте чиркать умеет, а так - дурак дураком.
- Зато нос задирать мастера, - поддержал его Джим.
- Взять хотя бы нас, - продолжал старик, - может, мозгов у нас и
впрямь маловато, зато что умеем - делаем исправно.
Джим попытался сыграть на достоинстве старика, так часто делал в
беседах Мак.
- Ну, ты, к примеру, до семидесяти лет дожил, а только и умеешь,
что по деревьям лазать. А я так даже в блокноте чиркать или белые штаны
носить и то не дорос.
Старик взъярился.
- Волосатой лапы у нас нет! Без нее легкой работенки не видать!
Потому-то и ездят на нас все, что лапы у нас нет.
- Ну и что же, по-твоему, делать?
И враз, словно выпустили из старика воздух, поник он. Пропала
ярость. Взгляд сделался нерешительным, да же испуганным.
- А Бог его знает. Мириться - вот и все. Нас, как стадо свиней,
гоняет нужда по всей стране, и такой вот молодчик студент еще и пинка
даст!
- Он-то не виноват. Работа такая. Хочешь место со хранить -
работай как велели.
Старик ухватил еще одну ветку с яблоками, снорови сто обобрал ее и
осторожно сложил яблоки в ведро.
- В молодости еще думал: можно что-то изменить, сейчас мне уж
семьдесят один, - устало вздохнул он.
Проехал грузовик с ящиками яблок.
Старик продолжал:
- Я на севере лес валил, а тут эти ИРМовцы < Члены профсоюзной
организации "Индустриальные рабочие мира", сокращенно "ИРМ"> такого
шороха навели! Я лесоруб что надо, лучше не сыскать. Да и сейчас,
видишь, еще неплохо с деревьями управляюсь. А тогда надежд у меня было
- хоть отбавляй. Конечно, ИРМовцы и хорошего кое-что сделали: до них,
например, сортиров не было, только ямы понарыты; помыться негде было.
Но плетью обуха не перешибешь. Построили нам и туалеты, и души, да
только все потом прахом пошло, - рука старика безотчетно потянулась к
следующей ветке. - Вступал я в профсоюзы, как же! Бывало, выберем
председателя, не успеешь оглянуться, а он уж задницу хозяевам готов
лизать, и начхать ему на наши интересы. Мы, знай, платим взносы, а
казначей нас же еще и ругает. Не знаю, может, вы, молодые да ранние,
лучше понимаете, что к чему. А мы что смогли, то и сделали.
- А сейчас, значит, готовы хозяевам уступить? Джим в упор взглянул
на старика.
Тот устроился поудобнее на толстом суку, держась лишь одной рукой,
пальцы у него были большие, но костлявые.
- Нутром чувствую: что-то будет. Ты, небось, скажешь, что я совсем
рехнулся, уж если раньше все хорошо продумывалось, и то без толку, чего
же теперь ждать. И все ж я что-то нутром чую.
- Так что чуешь-то?
- Сразу и не скажешь. Знаешь, когда вода закипает, рябь идет,
пузырьки. Вот и сейчас что-то вроде. Я ведь с бродягами-сезонниками бок
о бок всю жизнь проработал. И сейчас вижу: задумки у них никакой.
Просто само по себе все, как вода закипает. - Глаза у него
затуманились. Он вскинул голову, так что разгладились складки кожи на
дряблой шее. - Просто мы слишком долго голодали, слишком долго нами
хозяева помыкали. Объяснить не берусь, а вот нутром чую.
- Так что ж это? - снова спросил Джим.
- Злоба! - выкрикнул старик. - Вот что! Знаешь ведь, как перед
дракой сначала кровь в голову ударит, аж жарко станет, потом вроде как
под ложечкой засосет, и внутри все задрожит. Вот и сейчас так же.
Только не в одном человеке, а в целом миллионе. И этот миллион - как
один великан, его и бьют, и голодом морят, и вот он приготовился к
драке, и внутри аж все дрожит. Сами парни еще не понимают, что
происходит, но лопнет у нашего великана терпение, и ни один в стороне
не останется. Даже подумать страшно. Они всем глотки перегрызут, сожрут
с потрохами. - Старик покачнулся и вцепился обеими руками в ветку. -
Нутром чую, закипает-закипает вода. И так бывало повсюду.
- Но ведь нужно все продумать. - Джима даже бросило в дрожь от
волнения. - Составить план и направить людей, чтоб на пользу им вышло.
Старик, похоже, выдохся после столь пламенной речи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
работа. К яблоням приставлены длинные лестницы, меж рядами - штабеля
новеньких желтых ящиков. Издали доносился скрежет сортировочных
конвейеров да перестук молотков. Сборщики с большими ведрами на
веревках через плечо проворно взбирались по лестницам, осторожно
снимали крупные яблоки с веток, наполняли ведра доверху, так же
проворно спускались, высыпали яблоки в ящик. Меж рядами деревьев
разъезжали грузовики, на них погружали полные ящики и отправляли на
сортировку и упаковку. Подле каждой кучки ящиков стоял учетчик и
помечал в блокноте, кто сколько ведер набрал. Яблони словно ожили:
качали ветвями, напрягаясь под тяжелыми лестницами; сбрасывали
переспелые плоды, и они глухо стукались о землю. Соловьем разливался
какой-то свистун-виртуоз, скрытый от глаз кроной.
Джим быстро спустился с лестницы, подтащил ведро к ящикам, высыпал
яблоки. Молодой русоголовый учетчик в белых джинсах пометил в блокноте,
кивнул и предупредил:
- Аккуратнее яблоки вываливай, а то мякушки остаются.
- Ладно, - бросил на ходу Джим, при каждом шаге он поддавал ведро
коленкой. Взобрался на дерево, повесил ведро на крепкую ветвь. И тут
заметил еще одного сборщика, тот стоял на толстом суку и тянулся к
ветке, на которой росло много яблок. Под тяжестью Джима дерево
качнулось, и сборщик посмотрел вниз.
- Привет! А я, парень, и не знал, что ты на этом дереве собираешь.
- Говоривший оказался тщедушным стариком с редкой, замусоленной
бороденкой. На руках голубыми жгутами проступали вены. Ноги - точно
спички ровные и худые, не под стать огромным тяжелым башмакам.
- Да какая разница, кто где собирает, - ответил Джим. - Только мне
кажется, ты не по годам резвый ишь, точно обезьяна по веткам скачешь.
Старик сплюнул и внимательным взглядом проводил плевок. Водянистые
голубые глаза зло заблестели.
- Мало ли, что тебе кажется! Вы, сопляки, все уже списать меня
готовы. Да я вас еще за пояс заткну, за день больше яблок соберу,
заруби себе на носу!
Он нарочито напружил ноги, дотянулся-таки до ветки с яблоками,
обломил ее, снял яблоки, а ветку презрительно швырнул на землю.
- Эй, поосторожней там, яблонь не ломать! - крикнул снизу учетчик.
Старик лишь недобро оскалился, выставив большие, как у суслика,
передние зубы, - по два сверху и снизу.
- Ишь, деловой какой! - пробурчал он.
- Студент, небось, - сказал Джим. - Куда ни сунься, непременно на
студентов наткнешься.
Старик присел на толстый сук.
- А много ль они знают? Учатся-учатся в колледжах, а толку - чуть.
В блокноте чиркать умеет, а так - дурак дураком.
- Зато нос задирать мастера, - поддержал его Джим.
- Взять хотя бы нас, - продолжал старик, - может, мозгов у нас и
впрямь маловато, зато что умеем - делаем исправно.
Джим попытался сыграть на достоинстве старика, так часто делал в
беседах Мак.
- Ну, ты, к примеру, до семидесяти лет дожил, а только и умеешь,
что по деревьям лазать. А я так даже в блокноте чиркать или белые штаны
носить и то не дорос.
Старик взъярился.
- Волосатой лапы у нас нет! Без нее легкой работенки не видать!
Потому-то и ездят на нас все, что лапы у нас нет.
- Ну и что же, по-твоему, делать?
И враз, словно выпустили из старика воздух, поник он. Пропала
ярость. Взгляд сделался нерешительным, да же испуганным.
- А Бог его знает. Мириться - вот и все. Нас, как стадо свиней,
гоняет нужда по всей стране, и такой вот молодчик студент еще и пинка
даст!
- Он-то не виноват. Работа такая. Хочешь место со хранить -
работай как велели.
Старик ухватил еще одну ветку с яблоками, снорови сто обобрал ее и
осторожно сложил яблоки в ведро.
- В молодости еще думал: можно что-то изменить, сейчас мне уж
семьдесят один, - устало вздохнул он.
Проехал грузовик с ящиками яблок.
Старик продолжал:
- Я на севере лес валил, а тут эти ИРМовцы < Члены профсоюзной
организации "Индустриальные рабочие мира", сокращенно "ИРМ"> такого
шороха навели! Я лесоруб что надо, лучше не сыскать. Да и сейчас,
видишь, еще неплохо с деревьями управляюсь. А тогда надежд у меня было
- хоть отбавляй. Конечно, ИРМовцы и хорошего кое-что сделали: до них,
например, сортиров не было, только ямы понарыты; помыться негде было.
Но плетью обуха не перешибешь. Построили нам и туалеты, и души, да
только все потом прахом пошло, - рука старика безотчетно потянулась к
следующей ветке. - Вступал я в профсоюзы, как же! Бывало, выберем
председателя, не успеешь оглянуться, а он уж задницу хозяевам готов
лизать, и начхать ему на наши интересы. Мы, знай, платим взносы, а
казначей нас же еще и ругает. Не знаю, может, вы, молодые да ранние,
лучше понимаете, что к чему. А мы что смогли, то и сделали.
- А сейчас, значит, готовы хозяевам уступить? Джим в упор взглянул
на старика.
Тот устроился поудобнее на толстом суку, держась лишь одной рукой,
пальцы у него были большие, но костлявые.
- Нутром чувствую: что-то будет. Ты, небось, скажешь, что я совсем
рехнулся, уж если раньше все хорошо продумывалось, и то без толку, чего
же теперь ждать. И все ж я что-то нутром чую.
- Так что чуешь-то?
- Сразу и не скажешь. Знаешь, когда вода закипает, рябь идет,
пузырьки. Вот и сейчас что-то вроде. Я ведь с бродягами-сезонниками бок
о бок всю жизнь проработал. И сейчас вижу: задумки у них никакой.
Просто само по себе все, как вода закипает. - Глаза у него
затуманились. Он вскинул голову, так что разгладились складки кожи на
дряблой шее. - Просто мы слишком долго голодали, слишком долго нами
хозяева помыкали. Объяснить не берусь, а вот нутром чую.
- Так что ж это? - снова спросил Джим.
- Злоба! - выкрикнул старик. - Вот что! Знаешь ведь, как перед
дракой сначала кровь в голову ударит, аж жарко станет, потом вроде как
под ложечкой засосет, и внутри все задрожит. Вот и сейчас так же.
Только не в одном человеке, а в целом миллионе. И этот миллион - как
один великан, его и бьют, и голодом морят, и вот он приготовился к
драке, и внутри аж все дрожит. Сами парни еще не понимают, что
происходит, но лопнет у нашего великана терпение, и ни один в стороне
не останется. Даже подумать страшно. Они всем глотки перегрызут, сожрут
с потрохами. - Старик покачнулся и вцепился обеими руками в ветку. -
Нутром чую, закипает-закипает вода. И так бывало повсюду.
- Но ведь нужно все продумать. - Джима даже бросило в дрожь от
волнения. - Составить план и направить людей, чтоб на пользу им вышло.
Старик, похоже, выдохся после столь пламенной речи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76