Либо соглашайтесь, либо катитесь
отсюда!
- Что мы и собирались делать, - подхватил Мак.
- В нашей долине вам не остаться! Выдворим!
- Вот уж не удастся. Нам предложили занять частную землю. Сам
хозяин предложил.
- Ложь!
- Вот что, мистер, - сказал Мак, - нам и без того будет трудно вас
с вашими телохранителями отсюда вывести, так что вы уж на рожон-то не
лезьте.
- Ну, и куда ж вы думаете перебраться?
Мак сел на ящик и заговорил спокойно и чуть враждебно.
- А перебираться мы думаем, мистер, на участок Андерсона. Конечно,
вам бы в первую голову от нас избавиться. Все верно. Но и мы не лыком
шиты. Второе: вы, конечно, вздумаете на Андерсоне отыграться. Так вот,
если хоть один из вас тронет пальцем Андерсона или нашкодит ему, если
хоть одна яблонька пострадает, знайте, у каждого из тысячи наших парней
окажется по коробку спичек и спалим всех вас дотла. Ясно вам, мистер?
Хотите, считайте мои слова угрозой. Тронете ферму Андерсона, мы во всей
долине ни дома, ни амбара не оставим. - Гневные слезы стояли в глазах у
Мака. Грудь часто вздымалась, будто он вот-вот разрыдается.
Управляющий резко повернулся к Лондону.
- Вы что, не видите, с кем связались? Знаете, сколько лет тюрьмы
схлопочете за поджог?
Лондон с трудом подавил ярость.
- Катитесь-ка вы отсюда, а то я за себя не отвечаю! И побыстрее!
Мак, выпроводи его, выпроводи, пока до беды не дошло!
Управляющий отпрянул от надвигающегося горой Лондона, стал
судорожно нашаривать ручку двери.
- Так, угроза физической расправы, - прохрипел он.
Дверь позади открылась.
- У вас свидетелей нет, чтоб угрозу подтвердить, бросил напоследок
Мак.
Приспешники управляющего заглядывали через плечи охранников.
- Дурачье! -ответил управляющий. - Да я, если нужно, десяток
свидетелей найду, и они подтвердят все, что захочу. А с вами у меня
разговор окончен.
Охранники расступились, пропустили управляющего и его свиту,
которая держалась по бокам от него. В собрав шейся толпе никто не
проронил ни звука, лишь молча про пускали всю троицу да провожали кто
сердитыми, а кто недоуменными взглядами. Управляющий и двое его
спутников с деланным спокойствием дошли до машины, стояв шей у угла
барака, и уехали восвояси. Лишь тогда взгляды в толпе стали постепенно
обращаться к открытой двери лондоновой каморки. Лондон стоял,
привалившись к дверному косяку, поникший и смурной.
Мак подошел к нему сзади, положил руку на плечо. Крылечко
поднимало их на полметра над притихшей тол пой.
- Ребята! Мы ничего не хотели вам говорить, пока гости не
убрались, боялись, вы их тогда живыми не выпустите! - крикнул в толпу
Мак. - Этот мордоворот приезжал, чтобы толкнуть Лондона на
предательство. Лондону посулили постоянную работу, а вас бы еще раз
оставили в дураках.
Толпа зароптала, зарычала по-звериному. Мак поднял руку - Обождите
чуток, сейчас не время яриться. Просто крепко запомните: Лондона хотели
подкупить, да не смогли. А теперь помолчите, дайте сказать. Отсюда нам
пора выбираться. У нас есть место на одной ферме. И переехать нам нужно
организованно. Только при строжайшей дисциплине можно чего-то добиться.
И дисциплина эта для всех и каждого. У кого есть машины, сажайте
женщин, детей, грузите то, что вручную не дотащить. Остальные пойдут
пешком. Вести себя прилично, ничего на пути не ломать. Держаться всем
вместе. Итак, собирайтесь в дорогу, а Лондон пока с комитетом
потолкует.
Не успел он договорить, толпа заволновалась. Всколыхнулись крики,
смех; люди забегали, засуетились. Какая-то бесовская, неуемная страсть
овладела ими. И смеялись они недобрым смехом. Разбежавшись по
клетушкам, собирали пожитки, вытаскивали, бросали прямо на землю:
котелки, чайники, одеяла, узлы с одеждой. Женщины выкатывали детские
коляски. Шестеро комитетчиков с трудом протолкались к двери Лондона.
Солнце уже выглянуло из-за деревьев, и сразу потеплело. За бараком
заурчализакашляли старые машины. Застучал молоток - кое-кто грузил вещи
в ящики. Суета была неописуемая: люди бегали туда-сюда, на бегу
перебрасывались словом, вспыхивали быстрые споры, каждому не терпелось
высказать и свое суждение.
Впустив шестерых, Лондон плотно прикрыл дверь, чтобы не мешал шум.
Члены комитета держались молчаливо, с достоинством, сознавая свою
важность. Они расселись на ящики и с серьезным видом уставились на
стены. Начал Мак.
- Не возражаешь, Лондон, если я с ребятами потолкую?
- Валяй, чего там!
- Не подумайте, что я так и норовлю быть в каждой бочке затычкой,
просто хотел коекаким опытом поделиться. Доводилось в переделки
попадать, мог бы рассказать, где и когда не заладится, как лучше в
трудные минуты держаться.
Один из шестерых кивнул.
- Говори, слушаем тебя.
- Ну, так вот. Сейчас вы загорелись, вам и удержу нет. Это беда
всех нас, работяг: то кипим, прямо на части рвемся, а через минуту -
глядь, уже остыли, ледком подернулись. Значит, кипеть нам ни к чему да
и леденеть не след. И вот что я предлагаю. Вы над моим предложением
покумекаете, захотите - на общее голосование по ставьте. Почти все
забастовки плохо кончаются из-за то го, что нет дисциплины. А если
разбить всех на отряды, в каждом выбрать командира и чтоб он за своих
людей отвечал, тогда б нам работалось легче.
Один из комитетчиков сказал:
- Многие армию прошли. И армейские порядки им вряд ли по душе.
- Их можно понять! На войне они бились за чужие интересы. Да и
офицеры им обуза. А вот если б они их сами выбирали да за свое дело
сражались, по-другому бы относились.
- Да они вообще ни о каких командирах и слышать не захотят!
- И все ж без командиров не обойтись. С нами в два счета
разделаются, если у нас не будет дисциплины. А не понравится один
командир, пусть "разжалуют" его и вы берут другого. Им это придется по
душе. Потом над каждой сотней должен стоять начальник, а над ними всеми
вроде как главнокомандующий. Обмозгуйте, ребята, мое предложение. Часа
через два будет большое собрание, и у нас уже должен быть план действий.
Лондон поскреб лысину.
- На словах вроде хорошо получается. Увижу Дейкина - потолкуем с
ним об этом.
- Вот и ладно, - заключил Мак. - А сейчас за работу. Джим, ты
остаешься при мне.
- Так дай и мне какую-нибудь работу.
- Будешь при мне, сказал! В любую минуту можешь понадобиться.
8
С трех сторон участок в пять акров на ферме Андерсона был окружен
старыми тенистыми яблонями. С четвертой он примыкал к узкой и пыльной
проселочной дороге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
отсюда!
- Что мы и собирались делать, - подхватил Мак.
- В нашей долине вам не остаться! Выдворим!
- Вот уж не удастся. Нам предложили занять частную землю. Сам
хозяин предложил.
- Ложь!
- Вот что, мистер, - сказал Мак, - нам и без того будет трудно вас
с вашими телохранителями отсюда вывести, так что вы уж на рожон-то не
лезьте.
- Ну, и куда ж вы думаете перебраться?
Мак сел на ящик и заговорил спокойно и чуть враждебно.
- А перебираться мы думаем, мистер, на участок Андерсона. Конечно,
вам бы в первую голову от нас избавиться. Все верно. Но и мы не лыком
шиты. Второе: вы, конечно, вздумаете на Андерсоне отыграться. Так вот,
если хоть один из вас тронет пальцем Андерсона или нашкодит ему, если
хоть одна яблонька пострадает, знайте, у каждого из тысячи наших парней
окажется по коробку спичек и спалим всех вас дотла. Ясно вам, мистер?
Хотите, считайте мои слова угрозой. Тронете ферму Андерсона, мы во всей
долине ни дома, ни амбара не оставим. - Гневные слезы стояли в глазах у
Мака. Грудь часто вздымалась, будто он вот-вот разрыдается.
Управляющий резко повернулся к Лондону.
- Вы что, не видите, с кем связались? Знаете, сколько лет тюрьмы
схлопочете за поджог?
Лондон с трудом подавил ярость.
- Катитесь-ка вы отсюда, а то я за себя не отвечаю! И побыстрее!
Мак, выпроводи его, выпроводи, пока до беды не дошло!
Управляющий отпрянул от надвигающегося горой Лондона, стал
судорожно нашаривать ручку двери.
- Так, угроза физической расправы, - прохрипел он.
Дверь позади открылась.
- У вас свидетелей нет, чтоб угрозу подтвердить, бросил напоследок
Мак.
Приспешники управляющего заглядывали через плечи охранников.
- Дурачье! -ответил управляющий. - Да я, если нужно, десяток
свидетелей найду, и они подтвердят все, что захочу. А с вами у меня
разговор окончен.
Охранники расступились, пропустили управляющего и его свиту,
которая держалась по бокам от него. В собрав шейся толпе никто не
проронил ни звука, лишь молча про пускали всю троицу да провожали кто
сердитыми, а кто недоуменными взглядами. Управляющий и двое его
спутников с деланным спокойствием дошли до машины, стояв шей у угла
барака, и уехали восвояси. Лишь тогда взгляды в толпе стали постепенно
обращаться к открытой двери лондоновой каморки. Лондон стоял,
привалившись к дверному косяку, поникший и смурной.
Мак подошел к нему сзади, положил руку на плечо. Крылечко
поднимало их на полметра над притихшей тол пой.
- Ребята! Мы ничего не хотели вам говорить, пока гости не
убрались, боялись, вы их тогда живыми не выпустите! - крикнул в толпу
Мак. - Этот мордоворот приезжал, чтобы толкнуть Лондона на
предательство. Лондону посулили постоянную работу, а вас бы еще раз
оставили в дураках.
Толпа зароптала, зарычала по-звериному. Мак поднял руку - Обождите
чуток, сейчас не время яриться. Просто крепко запомните: Лондона хотели
подкупить, да не смогли. А теперь помолчите, дайте сказать. Отсюда нам
пора выбираться. У нас есть место на одной ферме. И переехать нам нужно
организованно. Только при строжайшей дисциплине можно чего-то добиться.
И дисциплина эта для всех и каждого. У кого есть машины, сажайте
женщин, детей, грузите то, что вручную не дотащить. Остальные пойдут
пешком. Вести себя прилично, ничего на пути не ломать. Держаться всем
вместе. Итак, собирайтесь в дорогу, а Лондон пока с комитетом
потолкует.
Не успел он договорить, толпа заволновалась. Всколыхнулись крики,
смех; люди забегали, засуетились. Какая-то бесовская, неуемная страсть
овладела ими. И смеялись они недобрым смехом. Разбежавшись по
клетушкам, собирали пожитки, вытаскивали, бросали прямо на землю:
котелки, чайники, одеяла, узлы с одеждой. Женщины выкатывали детские
коляски. Шестеро комитетчиков с трудом протолкались к двери Лондона.
Солнце уже выглянуло из-за деревьев, и сразу потеплело. За бараком
заурчализакашляли старые машины. Застучал молоток - кое-кто грузил вещи
в ящики. Суета была неописуемая: люди бегали туда-сюда, на бегу
перебрасывались словом, вспыхивали быстрые споры, каждому не терпелось
высказать и свое суждение.
Впустив шестерых, Лондон плотно прикрыл дверь, чтобы не мешал шум.
Члены комитета держались молчаливо, с достоинством, сознавая свою
важность. Они расселись на ящики и с серьезным видом уставились на
стены. Начал Мак.
- Не возражаешь, Лондон, если я с ребятами потолкую?
- Валяй, чего там!
- Не подумайте, что я так и норовлю быть в каждой бочке затычкой,
просто хотел коекаким опытом поделиться. Доводилось в переделки
попадать, мог бы рассказать, где и когда не заладится, как лучше в
трудные минуты держаться.
Один из шестерых кивнул.
- Говори, слушаем тебя.
- Ну, так вот. Сейчас вы загорелись, вам и удержу нет. Это беда
всех нас, работяг: то кипим, прямо на части рвемся, а через минуту -
глядь, уже остыли, ледком подернулись. Значит, кипеть нам ни к чему да
и леденеть не след. И вот что я предлагаю. Вы над моим предложением
покумекаете, захотите - на общее голосование по ставьте. Почти все
забастовки плохо кончаются из-за то го, что нет дисциплины. А если
разбить всех на отряды, в каждом выбрать командира и чтоб он за своих
людей отвечал, тогда б нам работалось легче.
Один из комитетчиков сказал:
- Многие армию прошли. И армейские порядки им вряд ли по душе.
- Их можно понять! На войне они бились за чужие интересы. Да и
офицеры им обуза. А вот если б они их сами выбирали да за свое дело
сражались, по-другому бы относились.
- Да они вообще ни о каких командирах и слышать не захотят!
- И все ж без командиров не обойтись. С нами в два счета
разделаются, если у нас не будет дисциплины. А не понравится один
командир, пусть "разжалуют" его и вы берут другого. Им это придется по
душе. Потом над каждой сотней должен стоять начальник, а над ними всеми
вроде как главнокомандующий. Обмозгуйте, ребята, мое предложение. Часа
через два будет большое собрание, и у нас уже должен быть план действий.
Лондон поскреб лысину.
- На словах вроде хорошо получается. Увижу Дейкина - потолкуем с
ним об этом.
- Вот и ладно, - заключил Мак. - А сейчас за работу. Джим, ты
остаешься при мне.
- Так дай и мне какую-нибудь работу.
- Будешь при мне, сказал! В любую минуту можешь понадобиться.
8
С трех сторон участок в пять акров на ферме Андерсона был окружен
старыми тенистыми яблонями. С четвертой он примыкал к узкой и пыльной
проселочной дороге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76