Один был маленький, в облегающей тело
куртке муторного желтого цвета. На груди горела эмблема принадлежности
к Гвардии - контрастная панда на зеленом фоне. Второй был довольно
высоким, в его волосах была повязана тонкая ленточка, на плечах
красовались погоны, украшенные вышитыми иероглифами. Рядовой и
сержант.
- Собирайте вещи и идите, - хмуро сказал сержант.
- Куда? - спросил Артур, но ответом было молчание. Маленький
нервно поглаживал рукоять кинжала, потупив глаза.
- Ребята, ну посудите сами - куда я пойду? Да и какой из меня
преступник, в конце концов! Давайте так - я вас не видел, и вы меня не
нашли...
Сержант презренно сверкнул очами, будто Артур сморозил о-очень
глупую шутку и, повысив тон, произнес: "Китай для китайцев! Собирайте
вещи и уходите". И указал облаченным в перчатку повелительным перстом
вниз по лестнице. "Туда", - добавил снисходительно.
- Ясно, - буркнул Артур, хотя ничего ясно не было. Но он махнул
рукой, окончательно решив не дурить, ведь не сегодня-завтра ему все
равно бы уезжать. Только теперь вариант "Завтра" отпадает.
Он зашел в квартиру, потом высунулся назад.
- Парни! Зайдите, посидите, наверное устали.
Молодчики разом отвернулись в сторону. Артур засунулся обратно.
Как это можно людей - людей! - выгнать на улицы, подумал он, не
понимаю. По всей стране это тысячи... Глупцы! Недолго же они
продержаться у власти, если начинают с подобных указов... Проклятый
дуумвират. Доконают они меня скоро!"
Он сел в кресло, раскурил длинную тонкую ароматическую "Хараду" и
стал освежать в памяти места явок. Они были, например, в Ронгджаге и
Шанхае, но туда он не поедет. Нужен Бэйкон и нужны Близнецы, а это в
Столице. Зато там работает Мартен. Отлично. Пятьсот, нет, даже
шестьсот километров до туда, выполнение задачи и скорее домой. Надоело
уже, ну ее к черту эту секретную работу. Копаешься в шелухе, в грязи,
кругом радиация, мутанты, изуродованные страшилища, с укором смотрящие
тебе в глаза тут и там, будто именно ты виновник их несчастья, будто
именно ты забрал у них здоровье, веру в справедливость, надежду на
достойную жизнь и бесстыдно присвоил себе. И никуда не денешься от
этого укора, от этих безнадежно отчаявшихся глаз карих, черных и
серых, иногда кроваво-бордовых, иногда бесцветных, прозрачных как лед,
с проступающими жилками каппиляров...
Он сидел и курил. Сизый ручеек дыма лениво подбирался к потолку и
таял, идти никуда не хотелось. Наконец, он вскочил, желчно бросил
окурок на пол и растоптал движением ботинка. Все, еду на глайдере! И
надо будет зайти к Вэн Юаню и его сестре попрощаться. Добрые люди как
привычная вещь - ощущаешь только ее отсутствие.
Гвардейцы стояли "вольно" и перебрасывались редкими фразами.
Артур им виновато улыбнулся, что, мол, извините за задержку и отдал
ключи. Те сразу же принялись исполнять свое дело. Наглухо заперли
дверь, на щель приклеили полоску с проставленными печатями. Артур
отвернулся и медленно стал спускаться по ступенькам. Этажом выше
истерично закричала женщина.
Когда он вышел на улицу, разом пахнуло пылью, задымленностью и
жесткой радиацией. Ветра не было и спертый, загазованный воздух смогом
слоился над самой поверхностью земли. Лицо мгновенно покрылось сетью
мельчайших капелек. Не улица, а парилка. Он пересек двор, миновал
арку, прикрывавшуюся чугунными воротами и очутился на площади.
Глайдеров не было видно ни на стоянке, ни в небе. Тут и там стояли
люди с сумками, узлами, чемоданами: кто ругался, кто плакал и
причитал, кто молчаливо расхаживал взад-вперед. Меж ними сновали
хитроглазые скупщики с тачками и за бесценок скупали тряпье и пожитки.
А сверху, над площадью, над городом, над всеми этими людскими
трагедиями, над всем безрассудством и обезьянством висели низкие
тревожные тучи с резко очерченными краями, готовые прорваться ливнем
на эту грешную землю, вначале освежить, оросить ее, а потом пометить
длинными лужами, грязью и непроходимыми топями с радужным налетом.
Солнце почти не пробивалось через этот нависший темно-серый, набухший
водой, кисель, а те лучи, которым удавалось это сделать, освещали
унылую бурлящую площадь, мчащихся велосипедистов, импровизированный
базарчик с вечными ломаными ящиками, с вечными замотанными
зазывалами-продавцами, выставляющими свой незатейливый товар, освещали
растрескавшийся асфальт, который уже давно следовало заменить.
Он направился прямо, совсем не зная куда идет. В киоске купил
ньюс-диск, задержался у табло, показывавшем 218 микрорентген в час.
Фон ниже среднего. Прямо перед носом ловко притормозил молоденький
рикша веломобиля, еще совсем пацан.
- Садитесь, подвезу, сэр!
Артур, подумав, забрался внутрь. Крыша с солнечными батареями с
легким скрипом опустилась и щелкнули затворы.
- Знаешь... давай на проспект Жертв Технического Прогресса.
- Он уже не так называется, сэр.
- В каком смысле?
- Переименовали в проспект Благоденствия.
Взмокший на полуденной жаре мальчуган поправил на носу очки,
завертел педали, а когда набралась высокая скорость, откинулся на
спинку грубого пластикового кресла.
- Как тебя величать, братка? - спросил Артур.
- Камил, сэр.
Пассажир замолчал. Переднего стекла не было и фронт горячего
воздуха бил в лицо, трепал волосы, залезал под воротник вместе с
назойливой пылью. Навстречу неслись такие же веломобили, большей
частью обшарпанные, скрипящие и ухающие на каждой рытвине дороги.
- Сегодня все хотят ехать! Если б с недельку продержался такой
спрос, я бы новое колесо на этот драндулет купил. Задние совсем
стерлись.
"Будет тебе спрос", - подумал Артур, а вслух спросил:
- Что люди говорят сейчас?
- О чем?
- Ну там... о жизни, о правительстве - все такое.
- Ха, мне отец каждый день об этом твердит: "Ты смотри, Камил, в
оба, если спросит тебя кто о политике, отвечай: "Не знаю, я человек
маленький, а об этом только человеки большие могут говорить!" Но я с
ним не согласен, о, нет! Сами посудите, какой же я маленький:
тринадцать лет стукнуло, мобиль имею в собственности, счет открыт в
партийном банке. А он все говорит, что маленький. А сейчас вот, куплю
заднее колесо, потом, может, другое заднее, и начну настоящие Вещи
покупать. Вещи сейчас - самое надежное. Вещи делают тебя сильным:
имеешь Вещь - человек, а нет - ты никто... Есть, правда, еще Здоровье
- оно важно, это верно, никому не хочется умирать, - но, в конечном
счете, само Здоровье твое зависит от количества и качества Вещей, у
тебя имеющихся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29