Вам не разрешается упоминать мое имя или звание в разговоре друг с другом. То же самое вам запрещено в отношении других офицеров – Сокольничего Джоанны, – офицер-женщина слегка наклонила голову, – и Сокольничего Эллиса, – третий офицер пробурчал что-то нечленораздельное. – Как обращаться к нам, вам объяснит Сокольничий Джоанна.
Тер Рошах был человеком высокого роста. Обращала на себя внимание его левая рука. Она была слегка согнута, но так, как никогда не смог бы согнуть ее сам человек. Не смог бы -в силу своей анатомии. Создавалось впечатление, что рука просто-напросто привязана к корпусу Тер Рошаха. Когда тот говорил, она слегка подергивалась.
Сокольничий Джоанна принялась расхаживать среди сибов.
– Когда мы что-нибудь говорим – все внимание на нас. Когда спросим – отвечать. К нам обращаться – не сметь. Отвечать в пространство. Поняли? Нет, не поняли. Показываю на примере.
Внезапно она очутилась перед Эйденом. Джоанна была на голову ниже его, но о разнице в росте Эйден тотчас же забыл. Взгляд у Сокольничего Джоанны был такой, что Эйдену стоило больших трудов его выдержать. Уставившись на него своими светлыми до белизны, страшными, с черными точками зрачков глазами. Сокольничий Джоанна сцепила пальцы и медленно поднимала руки, пока они не уперлись ему в подбородок. На руках у Сокольничего Джоанны были рукавицы для соколиной охоты, толстые, расшитые выпуклыми металлическими звездочками с острыми краями. Звездочки, возможно, имели вполне определенное значение. Похоже, среди вооруженных сил Клана имелось подразделение под названием «Звезда», или что-нибудь в этом роде. А может быть. Сокольничий Джоанна нашила их просто так, чтобы повыпендриваться. Такие мысли проносились в голове Эйдена, пока он стоял перед ней.
– Ты высокий парень, кадет, воут?
– Ут.
– Ут? Ты что имеешь в виду?
– То, что вы только что сказали. Сокольничий Джоанна. Что я высокий.
Она резко, без предупреждения, ударила его по лицу тыльной стороной сцепленных рук. Эйден почувствовал, как сталь звездочек резанула по коже. Сокольничий Джоанна пристально смотрела ему в глаза, наблюдая за реакцией. После первого шока Эйден усилием воли придал своему взгляду спокойно-безмятежное выражение. Давным-давно Эйден дал самому себе клятву не терять самообладания ни в обществе чужаков, ни в обществе товарищей-сибов.
Сокольничий Джоанна продолжала пристально, не мигая, смотреть Эйдену в глаза. Это был поединок, Эйден чувствовал это. Опустить глаза значило уступить. Почти не разжимая губ, она процедила:
– Ты заговорил со мной, сволочь! Ты осмелился ко мне обратиться, тварь! По имени! Ты должен отвечать, глядя в мою сторону, ублюдок, но никогда, ни в коем случае, не ОБРАЩАТЬСЯ КО МНЕ. Говори, будто в никуда. Понял, задница с глазами?
– Да. Кадет должен говорить в никуда. Как сейчас.
– Быстро учишься, птенчик. Мы теперь постоянно будем с вами. Мы как ветер Железной Твердыни. Вам никуда от нас не скрыться. Мы не знаем усталости, – говорила она тихим голосом. – Любой наш приказ должен выполняться НЕМЕДЛЕННО. Как твое имя, птенчик?
– Эйден.
– Эйден. А ну, Эйден, облапь меня покрепче, так, чтобы я шевельнуться не могла.
Эйден хотел было возразить, но сообразил, что при этом вынужден был бы обратиться к ней, забыв о ее предупреждении. Поэтому он просто сделал то, что ему приказали.
– Медленно соображаешь. Ладно... Что ты меня держишь как ухажер недотрогу. Крепче держи! Так. Ишь какой ты у нас сильный птенчик, какой мускулистый... Но только я тебя уделаю!..
Она легко развела его руки и с такой силой ударила Эйдена в солнечное сплетение, что тот ощутил, как грани звездочек на перчатке оцарапали кожу даже сквозь плотную одежду. Эйден согнулся пополам и не смог, как ни старался, удержать предательски выступивших на глазах слез. Но даже несмотря на дикую боль, он нашел в себе силы поднять голову и посмотреть Джоанне в лицо. Ни за что он ей не уступит! Она сделала вид, что наносит новый удар. Рука ее остановилась, чуть-чуть не дойдя до цели.
– У тебя глаза, как у сокола, кадет, – спокойно проговорила она. – Я тебя запомню.
Эйден про себя выругался. Не успел оказаться в учебном лагере – и вот, пожалуйста – обратил на себя внимание офицера с лютым нравом и тяжелой рукой.
Рядом Сокольничий Эллис заставил Тимма раздеться, после чего наградил серией ударов в корпус. У Тимма был такой вид, будто он сейчас расплачется.
Затем командир Сокольничих Тер Рошах снова принялся расхаживать между сибами, осматривая и ощупывая их, а потом громко спросил:
– Ну что, отправляем этих птенчиков назад по гнездышкам или оставим их здесь,. на Железной Твердыне? Давайте решать. Если эти засранцы безнадежны, я не стану тратить на них свое время. На Железной Твердыне мне работы хватит и без них.
Сейчас, когда Тер Рошах стоял чуть ли не вплотную к нему, Эйден смог рассмотреть его повнимательнее, осторожно скашивая глаза. Что и говорить, вид у командира Сокольничих был жутковатый. Его лицо напоминало изъеденную временем и стихиями скалу. Глубоко посаженные глаза были почти не видны под мощными надбровными дугами, рот напоминал пещеру. Казалось, что Тер Рощах вытесан из камня, причем вытесан крайне грубо. Сходство с камнем увеличивалось благодаря почти полному отсутствию растительности на голове. Лишь над бесформенными ушами торчали несколько седых клочков. Похоже было, что командир Сокольничих повидал в жизни столько, сколько Эйдену и не снилось. Причем повидал в основном с мостика своего боевого робота.
– А испытывать мы их будем, командир? – заорал Сокольничий Эллис. Судя по интонации, этот ужасный тип ждал чего-то. Эйден никак не мог понять, чего именно, и страх закрался в его душу.
Если кожа на лице Тер Рошаха напоминала камень, то у Сокольничего Эллиса она больше походила на губку – пористую и бугристую. А еще лицо Сокольничего Эллиса было багрово-красным – то ли от сдерживаемого гнева, то ли от порывов ветра, крепчавшего с каждой минутой.
– Будем ли мы их испытывать? Ха! Конечно, мы будем их испытывать. Я бы испытал их сам, но по вашим глазам, Сокольничие, вижу, что вы предпочли бы Спор Благородных. Будь по-вашему. Устроим Спор Благородных.
Когда Тер Рошах повернулся и направился к своим подчиненным, Эйден вдруг сообразил" что именно неладно с рукой командира Сокольничих. Вместо руки у того был протез. Должно быть. Тер Рошах потерял руку в одном из сражений.
– Какие тут могут быть дебаты, командир? – возразила Сокольничий Джоанна.– Двенадцать на одного – это многовато даже для меня или Эллиса. Пусть будет семь и пять. Семь сопляков мне и пять – Эллису.
Багровое лицо Эллиса потемнело.
– Семь? Что ты говоришь? У тебя утомленный вид. Сделаем так:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Тер Рошах был человеком высокого роста. Обращала на себя внимание его левая рука. Она была слегка согнута, но так, как никогда не смог бы согнуть ее сам человек. Не смог бы -в силу своей анатомии. Создавалось впечатление, что рука просто-напросто привязана к корпусу Тер Рошаха. Когда тот говорил, она слегка подергивалась.
Сокольничий Джоанна принялась расхаживать среди сибов.
– Когда мы что-нибудь говорим – все внимание на нас. Когда спросим – отвечать. К нам обращаться – не сметь. Отвечать в пространство. Поняли? Нет, не поняли. Показываю на примере.
Внезапно она очутилась перед Эйденом. Джоанна была на голову ниже его, но о разнице в росте Эйден тотчас же забыл. Взгляд у Сокольничего Джоанны был такой, что Эйдену стоило больших трудов его выдержать. Уставившись на него своими светлыми до белизны, страшными, с черными точками зрачков глазами. Сокольничий Джоанна сцепила пальцы и медленно поднимала руки, пока они не уперлись ему в подбородок. На руках у Сокольничего Джоанны были рукавицы для соколиной охоты, толстые, расшитые выпуклыми металлическими звездочками с острыми краями. Звездочки, возможно, имели вполне определенное значение. Похоже, среди вооруженных сил Клана имелось подразделение под названием «Звезда», или что-нибудь в этом роде. А может быть. Сокольничий Джоанна нашила их просто так, чтобы повыпендриваться. Такие мысли проносились в голове Эйдена, пока он стоял перед ней.
– Ты высокий парень, кадет, воут?
– Ут.
– Ут? Ты что имеешь в виду?
– То, что вы только что сказали. Сокольничий Джоанна. Что я высокий.
Она резко, без предупреждения, ударила его по лицу тыльной стороной сцепленных рук. Эйден почувствовал, как сталь звездочек резанула по коже. Сокольничий Джоанна пристально смотрела ему в глаза, наблюдая за реакцией. После первого шока Эйден усилием воли придал своему взгляду спокойно-безмятежное выражение. Давным-давно Эйден дал самому себе клятву не терять самообладания ни в обществе чужаков, ни в обществе товарищей-сибов.
Сокольничий Джоанна продолжала пристально, не мигая, смотреть Эйдену в глаза. Это был поединок, Эйден чувствовал это. Опустить глаза значило уступить. Почти не разжимая губ, она процедила:
– Ты заговорил со мной, сволочь! Ты осмелился ко мне обратиться, тварь! По имени! Ты должен отвечать, глядя в мою сторону, ублюдок, но никогда, ни в коем случае, не ОБРАЩАТЬСЯ КО МНЕ. Говори, будто в никуда. Понял, задница с глазами?
– Да. Кадет должен говорить в никуда. Как сейчас.
– Быстро учишься, птенчик. Мы теперь постоянно будем с вами. Мы как ветер Железной Твердыни. Вам никуда от нас не скрыться. Мы не знаем усталости, – говорила она тихим голосом. – Любой наш приказ должен выполняться НЕМЕДЛЕННО. Как твое имя, птенчик?
– Эйден.
– Эйден. А ну, Эйден, облапь меня покрепче, так, чтобы я шевельнуться не могла.
Эйден хотел было возразить, но сообразил, что при этом вынужден был бы обратиться к ней, забыв о ее предупреждении. Поэтому он просто сделал то, что ему приказали.
– Медленно соображаешь. Ладно... Что ты меня держишь как ухажер недотрогу. Крепче держи! Так. Ишь какой ты у нас сильный птенчик, какой мускулистый... Но только я тебя уделаю!..
Она легко развела его руки и с такой силой ударила Эйдена в солнечное сплетение, что тот ощутил, как грани звездочек на перчатке оцарапали кожу даже сквозь плотную одежду. Эйден согнулся пополам и не смог, как ни старался, удержать предательски выступивших на глазах слез. Но даже несмотря на дикую боль, он нашел в себе силы поднять голову и посмотреть Джоанне в лицо. Ни за что он ей не уступит! Она сделала вид, что наносит новый удар. Рука ее остановилась, чуть-чуть не дойдя до цели.
– У тебя глаза, как у сокола, кадет, – спокойно проговорила она. – Я тебя запомню.
Эйден про себя выругался. Не успел оказаться в учебном лагере – и вот, пожалуйста – обратил на себя внимание офицера с лютым нравом и тяжелой рукой.
Рядом Сокольничий Эллис заставил Тимма раздеться, после чего наградил серией ударов в корпус. У Тимма был такой вид, будто он сейчас расплачется.
Затем командир Сокольничих Тер Рошах снова принялся расхаживать между сибами, осматривая и ощупывая их, а потом громко спросил:
– Ну что, отправляем этих птенчиков назад по гнездышкам или оставим их здесь,. на Железной Твердыне? Давайте решать. Если эти засранцы безнадежны, я не стану тратить на них свое время. На Железной Твердыне мне работы хватит и без них.
Сейчас, когда Тер Рошах стоял чуть ли не вплотную к нему, Эйден смог рассмотреть его повнимательнее, осторожно скашивая глаза. Что и говорить, вид у командира Сокольничих был жутковатый. Его лицо напоминало изъеденную временем и стихиями скалу. Глубоко посаженные глаза были почти не видны под мощными надбровными дугами, рот напоминал пещеру. Казалось, что Тер Рощах вытесан из камня, причем вытесан крайне грубо. Сходство с камнем увеличивалось благодаря почти полному отсутствию растительности на голове. Лишь над бесформенными ушами торчали несколько седых клочков. Похоже было, что командир Сокольничих повидал в жизни столько, сколько Эйдену и не снилось. Причем повидал в основном с мостика своего боевого робота.
– А испытывать мы их будем, командир? – заорал Сокольничий Эллис. Судя по интонации, этот ужасный тип ждал чего-то. Эйден никак не мог понять, чего именно, и страх закрался в его душу.
Если кожа на лице Тер Рошаха напоминала камень, то у Сокольничего Эллиса она больше походила на губку – пористую и бугристую. А еще лицо Сокольничего Эллиса было багрово-красным – то ли от сдерживаемого гнева, то ли от порывов ветра, крепчавшего с каждой минутой.
– Будем ли мы их испытывать? Ха! Конечно, мы будем их испытывать. Я бы испытал их сам, но по вашим глазам, Сокольничие, вижу, что вы предпочли бы Спор Благородных. Будь по-вашему. Устроим Спор Благородных.
Когда Тер Рошах повернулся и направился к своим подчиненным, Эйден вдруг сообразил" что именно неладно с рукой командира Сокольничих. Вместо руки у того был протез. Должно быть. Тер Рошах потерял руку в одном из сражений.
– Какие тут могут быть дебаты, командир? – возразила Сокольничий Джоанна.– Двенадцать на одного – это многовато даже для меня или Эллиса. Пусть будет семь и пять. Семь сопляков мне и пять – Эллису.
Багровое лицо Эллиса потемнело.
– Семь? Что ты говоришь? У тебя утомленный вид. Сделаем так:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77