Гулякам до всего этого не было никакого дела. Им нужно было вино.
– Ха-ха-ха! Посмотрите, какую дрянь хранят эти глупые колонисты в своих храмах!
– Проклятие! Здесь вина и духу нет!
– Зато есть деревянный конь, на котором старшая жрица катается по ночам!
Они вышли из чулана. Увидев мраморную статую богини, перемигнулись.
– Жаль, что она из камня, – пробурчал один из гуляк.
– Нашел! – весело крикнул другой, наткнувшись на окованную дверь опистодома. – Вот он, подвал! Ломай дверь!..
Но Лоха уже вскочила на ноги и, стоя на ступенях храма, подняла оглушительный визг и плач.
– Богиню опять хотят украсть! Тритон, беги, собирай народ!
Тритон, держась рукой за опухшую щеку, кинулся на площадь с криками:
– Помогите, помогите! Дева в опасности!
В это время городские воины толпами возвращались со стен и из окрестностей города, где они помогали понтийцам преследовать скифов. Многие из них уже зашли в свои дома и увидели, что их добро растащено или спущено за кусок хлеба понтийским солдатам. Слышались проклятия и возмущенные возгласы, даже крики и плач жен, у которых мужья требовали отчета в содеянном.
Гекатей только что расстался с отцом, сказав ему:
– Я скоро буду дома, только зайду в храм, посмотрю, все ли так в порядке.
Скимн нес в плаще конские внутренности и добрый кусок мяса.
– Не задерживайся, Гекатей, – наказывал он сыну, – я сейчас же начну варить и жарить. Эх, и обед будет у нас, на славу!
Тревожимый смутным беспокойством, юноша направился к центру города в сопровождении молодых воинов. Подходя к площади, он наткнулся на толпу людей, окруживших Тритона. Привратник задыхался от волнения, махал руками.
– Они ломают двери храма!.. Деве угрожает опасность! – взывал он истошным голосом. – Меня сбили с ног!..
Он показал всем раздувшуюся щеку.
Гекатей почувствовал в груди мгновенную острую боль, как от удара ножом.
– Что ты говоришь? – обратился он к привратнику. – Может ли быть, чтобы понтийцы, наши освободители, угрожали Деве и ломились в храм?
– О господин! Спешите туда!.. Они чуть не убили меня и сейчас причиняют насилие девушкам-жрицам!..
Это послужило сигналом.
– Братья, граждане! – вскричал Гекатей. – Все на помощь богине!..
Воины, бывшие с Гекатеем, случайные граждане – все устремились в сторону храма. Женщины бежали с выражением испуга и фанатического возбуждения на изможденных лицах.
– Спасайте Деву!
– Понтийцы надругались над богиней!
Каждый, кто слышал эти страшные слова, на миг замирал, словно пораженный столбняком, потом без замедления присоединялся к общему движению и сам начинал вопить. Херсонесцы, огрубевшие за время осады, озлобленные голодовкой, были настроены очень решительно.
– Они грабят нашу святыню!
– Грабители заслуживают немедленной казни!
– Подлые, они у меня дом разграбили!
– А у меня за кусок заплесневелого хлеба для детей вынудили жену отдать им новый хитон!..
Возмущение переходило в ярость.
– Братья! – крикнул Гекатей. – Грабителей и насильников хватать и вязать, но не убивать!
– Почему? Осквернители храма заслуживают смерти!
– Нечего жалеть храмовых воров! Бить их надо до смерти!
– Нет, нельзя! Понтийцы наши друзья и освободители, – разъяснял на ходу Гекатей. – Поэтому пусть виновных судит гелиэя, в которую войдут не только херсонесцы, но и понтийцы!
– Хороши освободители, грабят храмы!
– Скажи, Гекатей: а бить их кулаками можно?
– Можно, но не причиняя увечий!
Юноши опередили всех. Гекатей чувствовал, что сердце его хочет выпрыгнуть из груди, нервная дрожь охватила все тело. Вбежав во двор храма, он сразу увидел картину, приведшую его в бешенство.
Гедия, вырвавшись из рук пьяного арменийца, бежала через двор с быстротою степной козы. Архелай догонял ее, но, будучи во хмелю, плохо поспевал за лучшей бегуньей Херсонеса.
– Не уйдешь! – рычал понтиец.
Гекатей налетел на насильника и сбил его с ног ударом кулака.
– Измена! – вскричал тот, падая на землю.
Воины и народ быстро освободили воспитанниц из неожиданного плена, избили пьяных арменийцев и перевязали их веревками.
Хуже получилось в храме. Здесь наводили порядок разъяренные горожане и горожанки. Они похватали всех, кого нашли в храме, обезоружили, разорвали на них одежды, избили, а потом, раскачав на руках, бросали вниз со ступеней храма.
– Не убивайте! Не убивайте воинов царя Митридата! – кричали воины, помня наказ Гекатея.
Но обозленных херсонесцев остановить было невозможно. Правда, после расправы арменийцы остались живы, но большинство не могли пошевелить ни руками, ни ногами, настолько их помяли да вдобавок нещадно, по-скифски, скрутили веревками.
Шум в периболе храма привлек внимание многих. Сюда набежали жители города, гоплиты, возвращающиеся со стен, рабы. Понтийские воины, сообразив, в чем дело, сунулись было освобождать своих собратьев, попавших в беду, но их встретили палками и камнями, а у храмовых ворот преградили путь вооруженные воины-ополченцы.
По улицам бежали все новые толпы возбужденного люда.
4
В беседе с магистратами и жрецами города перед Диофантом постепенно развернулась картина общего положения на Таврическом полуострове, а особенно в его юго-западном углу. Скифы оказались противниками куда более опасными, чем в прошлом году.
– Как мыслите, мужи, – спросил Диофант, хмуря свои густые нависшие брови, – есть еще у скифов войско, кроме того, которое мы только что прогнали от стен вашего города?
Члены совета не могли не рассмеяться в ответ, настолько наивным показался им вопрос полководца.
– Стратег, – ответил ему Орик, – осаду в последние дни держали худшие воины «малой дружины» Палака и охотники из народа. Лучшие отряды «старшей дружины» и княжеские войска стоят на Равнине близ Неаполя. Вместе с ними находятся агары, добрые воины. А скоро подойдут и рати самого роксоланского царя Тасия. Не будет дивом, если они нагрянут сюда завтра и продолжат свою осаду.
– Да, – добавил Миний, – Палак поставил на ноги всех своих князей и призывает роксоланов. Он, конечно, будет продолжать войну против нас. Кто знает, не придется ли нам вновь биться на стенах города? Но не это страшно, а то, что хлеба у нас совсем нет!
Рядом с Диофантом стоял его советник Бритагор, человек высокий и худощавый, с продолговатым бледным лицом, мягкими тонкими губами, всегда изогнутыми в насмешливой полуулыбке, и большими холодными глазами неопределенного цвета.
Полководец посмотрел на Бритагора и усмехнулся.
– Выходит, что мы должны вести войну, имея за спиною голодный город и пустые склады! Не так ли?
Бритагор пожевал мягкими губами и опять насмешливо скривил втянутый рот.
– Наших корабельных запасов хватит на несколько дней, чтобы прокормить одних царских воинов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202
– Ха-ха-ха! Посмотрите, какую дрянь хранят эти глупые колонисты в своих храмах!
– Проклятие! Здесь вина и духу нет!
– Зато есть деревянный конь, на котором старшая жрица катается по ночам!
Они вышли из чулана. Увидев мраморную статую богини, перемигнулись.
– Жаль, что она из камня, – пробурчал один из гуляк.
– Нашел! – весело крикнул другой, наткнувшись на окованную дверь опистодома. – Вот он, подвал! Ломай дверь!..
Но Лоха уже вскочила на ноги и, стоя на ступенях храма, подняла оглушительный визг и плач.
– Богиню опять хотят украсть! Тритон, беги, собирай народ!
Тритон, держась рукой за опухшую щеку, кинулся на площадь с криками:
– Помогите, помогите! Дева в опасности!
В это время городские воины толпами возвращались со стен и из окрестностей города, где они помогали понтийцам преследовать скифов. Многие из них уже зашли в свои дома и увидели, что их добро растащено или спущено за кусок хлеба понтийским солдатам. Слышались проклятия и возмущенные возгласы, даже крики и плач жен, у которых мужья требовали отчета в содеянном.
Гекатей только что расстался с отцом, сказав ему:
– Я скоро буду дома, только зайду в храм, посмотрю, все ли так в порядке.
Скимн нес в плаще конские внутренности и добрый кусок мяса.
– Не задерживайся, Гекатей, – наказывал он сыну, – я сейчас же начну варить и жарить. Эх, и обед будет у нас, на славу!
Тревожимый смутным беспокойством, юноша направился к центру города в сопровождении молодых воинов. Подходя к площади, он наткнулся на толпу людей, окруживших Тритона. Привратник задыхался от волнения, махал руками.
– Они ломают двери храма!.. Деве угрожает опасность! – взывал он истошным голосом. – Меня сбили с ног!..
Он показал всем раздувшуюся щеку.
Гекатей почувствовал в груди мгновенную острую боль, как от удара ножом.
– Что ты говоришь? – обратился он к привратнику. – Может ли быть, чтобы понтийцы, наши освободители, угрожали Деве и ломились в храм?
– О господин! Спешите туда!.. Они чуть не убили меня и сейчас причиняют насилие девушкам-жрицам!..
Это послужило сигналом.
– Братья, граждане! – вскричал Гекатей. – Все на помощь богине!..
Воины, бывшие с Гекатеем, случайные граждане – все устремились в сторону храма. Женщины бежали с выражением испуга и фанатического возбуждения на изможденных лицах.
– Спасайте Деву!
– Понтийцы надругались над богиней!
Каждый, кто слышал эти страшные слова, на миг замирал, словно пораженный столбняком, потом без замедления присоединялся к общему движению и сам начинал вопить. Херсонесцы, огрубевшие за время осады, озлобленные голодовкой, были настроены очень решительно.
– Они грабят нашу святыню!
– Грабители заслуживают немедленной казни!
– Подлые, они у меня дом разграбили!
– А у меня за кусок заплесневелого хлеба для детей вынудили жену отдать им новый хитон!..
Возмущение переходило в ярость.
– Братья! – крикнул Гекатей. – Грабителей и насильников хватать и вязать, но не убивать!
– Почему? Осквернители храма заслуживают смерти!
– Нечего жалеть храмовых воров! Бить их надо до смерти!
– Нет, нельзя! Понтийцы наши друзья и освободители, – разъяснял на ходу Гекатей. – Поэтому пусть виновных судит гелиэя, в которую войдут не только херсонесцы, но и понтийцы!
– Хороши освободители, грабят храмы!
– Скажи, Гекатей: а бить их кулаками можно?
– Можно, но не причиняя увечий!
Юноши опередили всех. Гекатей чувствовал, что сердце его хочет выпрыгнуть из груди, нервная дрожь охватила все тело. Вбежав во двор храма, он сразу увидел картину, приведшую его в бешенство.
Гедия, вырвавшись из рук пьяного арменийца, бежала через двор с быстротою степной козы. Архелай догонял ее, но, будучи во хмелю, плохо поспевал за лучшей бегуньей Херсонеса.
– Не уйдешь! – рычал понтиец.
Гекатей налетел на насильника и сбил его с ног ударом кулака.
– Измена! – вскричал тот, падая на землю.
Воины и народ быстро освободили воспитанниц из неожиданного плена, избили пьяных арменийцев и перевязали их веревками.
Хуже получилось в храме. Здесь наводили порядок разъяренные горожане и горожанки. Они похватали всех, кого нашли в храме, обезоружили, разорвали на них одежды, избили, а потом, раскачав на руках, бросали вниз со ступеней храма.
– Не убивайте! Не убивайте воинов царя Митридата! – кричали воины, помня наказ Гекатея.
Но обозленных херсонесцев остановить было невозможно. Правда, после расправы арменийцы остались живы, но большинство не могли пошевелить ни руками, ни ногами, настолько их помяли да вдобавок нещадно, по-скифски, скрутили веревками.
Шум в периболе храма привлек внимание многих. Сюда набежали жители города, гоплиты, возвращающиеся со стен, рабы. Понтийские воины, сообразив, в чем дело, сунулись было освобождать своих собратьев, попавших в беду, но их встретили палками и камнями, а у храмовых ворот преградили путь вооруженные воины-ополченцы.
По улицам бежали все новые толпы возбужденного люда.
4
В беседе с магистратами и жрецами города перед Диофантом постепенно развернулась картина общего положения на Таврическом полуострове, а особенно в его юго-западном углу. Скифы оказались противниками куда более опасными, чем в прошлом году.
– Как мыслите, мужи, – спросил Диофант, хмуря свои густые нависшие брови, – есть еще у скифов войско, кроме того, которое мы только что прогнали от стен вашего города?
Члены совета не могли не рассмеяться в ответ, настолько наивным показался им вопрос полководца.
– Стратег, – ответил ему Орик, – осаду в последние дни держали худшие воины «малой дружины» Палака и охотники из народа. Лучшие отряды «старшей дружины» и княжеские войска стоят на Равнине близ Неаполя. Вместе с ними находятся агары, добрые воины. А скоро подойдут и рати самого роксоланского царя Тасия. Не будет дивом, если они нагрянут сюда завтра и продолжат свою осаду.
– Да, – добавил Миний, – Палак поставил на ноги всех своих князей и призывает роксоланов. Он, конечно, будет продолжать войну против нас. Кто знает, не придется ли нам вновь биться на стенах города? Но не это страшно, а то, что хлеба у нас совсем нет!
Рядом с Диофантом стоял его советник Бритагор, человек высокий и худощавый, с продолговатым бледным лицом, мягкими тонкими губами, всегда изогнутыми в насмешливой полуулыбке, и большими холодными глазами неопределенного цвета.
Полководец посмотрел на Бритагора и усмехнулся.
– Выходит, что мы должны вести войну, имея за спиною голодный город и пустые склады! Не так ли?
Бритагор пожевал мягкими губами и опять насмешливо скривил втянутый рот.
– Наших корабельных запасов хватит на несколько дней, чтобы прокормить одних царских воинов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202