Вот, видели? Бедная моя голова! Ведь это не Оскар заговорил, это я просто слишком долго не обуздывал свое воображение. Так что я перестал похлопывать его по плечу, вытащил ящик и снял с его пояса гаечный ключ, чтобы отвинтить баллоны с дыхательной смесью. И замер на месте.
Оба баллона были заряжены, один кислородом, другой – кислородом с гелием. Я пошел на такие расходы, чтобы хоть раз подышать настоящей дыхательной смесью космонавта. Батареи и энергоблоки я зарядил совсем недавно.
– Оскар, – сказал я ласково, – пойдем погуляем вместе напоследок, а?
«Ну, здорово!»
Я полностью залил резервуар питьевой водой, загрузил аптечку, тубы с питательными пилюлями, положил запасную аптечку в гермоупаковке в наружный карман (во всяком случае, я надеялся, что упаковка была герметичной). На поясе закрепил полный комплект инструментов. Потом включил нагреваться установку, которую сотрудники Федеральной Комиссии Связи разнесли бы кувалдой, пронюхай они о ее существовании: из деталей, оставшихся от моих попыток собрать для Оскара микроволновую рацию, я соорудил своего рода радиотестер для проверки работы рации в скафандре. К тому же, я наводил по нему антенну. Из старого проигрывателя марки «Уэбкор» модели 1950 года я соорудил радиоэхо и подключил его к тестеру.
Я залез в Оскара и наглухо застегнулся.
– Хорош?
«Хорош!»
Взглянув на отражение циферблатов, я отметил. показания индикатора цвета крови, потом убавил давление так, чтобы Оскар обвис. При давлении, близком к давлению уровня моря, бояться следовало не столько недостачи кислорода, сколько его избытка.
Мы совсем уже собрались выходить, когда я кое-что вспомнил.
– Секундочку, Оскар.
Я написал записку родителям, чтобы они знали, что я уйду завтра пораньше с утра – мне нужно успеть на первый автобус в сторону озера.
Потом мы перебрались через ручей на пастбище. Я даже не споткнулся ни разу, до того привык к Оскару. Ступал я в нем теперь уверенно, как горный козел. Выйдя в поле, я настроил рацию и сказал:
– "Майский жук" вызывает «Крошку». Ответьте, «Крошка».
Секунды спустя я услышал свой голос, воспроизведенный с магнитной ленты.
– "Майский жук" вызывает «Крошку». Ответьте, «Крошка».
Теперь я решил попробовать передачу со второй антенной. Шагая через пастбище, я продолжал вызывать «Крошку», воображая, что нахожусь на Венере и должен держать постоянную связь с базой, потому что иду по незнакомой местности в условиях непригодной для дыхания атмосферы. Все оборудование функционировало нормально и, будь я и вправду сейчас на Венере, мне не грозила бы никакая опасность.
С юга по небу пронеслись два огонька. Самолеты, решил я, или вертолеты. Такие вот огни всякие психи обычно принимают за. летающие тарелки и поднимают шум. Я проводил их взглядом, потом зашел за холмик, который обычно нарушал мне радиосвязь, и снова вызвал «Крошку». «Крошка» ответила, а я замолк, – постепенно приедается разговаривать с идиотским прибором, который только и может, что повторять как попугай твои слова.
И вдруг я услышал:
– "Крошка" вызывает «Майского жука». Ответьте!
Сначала я решил, что меня засекли власти, и что я попал в неприятность. Но потом подумал, что на мою волну попал какой-нибудь радиолюбитель.
– Здесь «Майский жук». Слышу вас хорошо. Кто вы?
И снова услышал эхо своих слов.
Потом резко завопил тот, новый голос:
– Здесь «Крошка»! Дарите ваш пеленг!
Глупо, конечно, но я уже не заметил, как ответил:
– "Майский жук" – «Крошке». Переключитесь на один сантиметр по диапазону и продолжайте говорить! – Потом переключил рацию на микроволновую антенну.
– "Майский жук", слышу вас хорошо. Пеленгуйте мое место. Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь....
– Вы примерно на сорок градусов к югу от меня. Кто вы?
Не иначе, как один из тех огней!
Но додумать до конца я так и не успел, потому что космический корабль сел чуть ли не на меня.
Глава 4
Я ведь так и сказал: «космический корабль», а не «ракета». Приземлился он без шума, только с каким-то выдохом, и никаких реактивных двигателей, выбрасывающих струи пламени, не наблюдалось. Похоже, что аппарат передвигается на одном лишь благочестии и непорочном образе жизни.
Но мне было не до подробностей – я сосредоточился на том, как бы не оказаться раздавленным. Скафандр при одном "g" – это вам не тренировочный костюм, и хорошо, что я так много упражнялся.
Корабль опустился прямо туда, где только что стоял я, заняв гораздо больше места, чем ему причиталось. Огромная такая черная махина.
Вслед за ним с таким же всхлипом опустился второй, как только в первом открылся люк. Из люка вырвался сноп света и две фигуры, которые кубарем понеслись вниз и побежали по полю. Одна из них неслась как кошка, вторая двигалась медленно и неуклюже, видно, мешал скафандр. Н-да, доложу я вам, все-таки у человека в скафандре вид еще тот.
Один из самых больших недостатков скафандра заключается в том, что у него очень ограничен сектор обзора. Пытаясь не выпустить из вида бегущих, я не заметил, как открылась дверь во втором корабле. Первая фигурка остановилась, поджидая своего одетого в скафандр спутника и вдруг упала, жалобно вскрикнув.
Крик боли узнать всегда легко. Я побежал к ней как мог быстро, склонился и попытался посмотреть, что случилось, наклонив голову так, чтобы луч моего прожектора ударял в землю.
Пучеглазое чудовище...
Несправедливо, конечно, но это было первое, что пришло на ум. Я глазам своим не верил и охотно ущипнул бы себя, но когда на вас скафандр, это не помогает.
Непредубежденный ум (а мой таковым не был) мог бы отметить, что чудовище выглядело весьма симпатичным. Маленькое, в полменя, грациозных очертаний, не столько как девушка, сколько как леопард, хотя и не похожее ни на то, ни на другое. Я даже не мог сообразить, какой формы это существо – не с чем было его сравнить.
Но я понял, что ему больно. Его трясло, как перепуганного кролика. Огромные, открытые, но мутноватые и безразличные глаза, по-птичьи затянутые мигательной перепонкой...
И тут что-то сильно ударило меня в спину, прямо между баллонами.
Проснулся я на голом полу, надо мной нависал потолок. За несколько минут я вспомнил все, что произошло, и ничего не понял – больно уж все глупо. Я вышел прогуляться в Оскаре, потом приземлился космический корабль, потом пучеглазое...
Я рывком сел, поняв вдруг, что Оскара на мне больше нет.
– Эй, ты, привет, – сказал радостный, бодрый голосок.
Я обернулся. На полу, опершись о стену, сидел малец лет десяти. Он... тут я поправил себя. Мальчишка вряд ли зажмет в кулаке тряпичную куклу. А вообще в этом возрасте мальчиков от девочек трудно отличить, тем более, когда ребенок одет в рубашку. шорты, грязные теннисные туфли и коротко пострижен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64